нравится, что даже новые постройки стараются создавать, ориентируясь на старый стиль. Мне вообще нравится Германия. Это одна из самых красивых стран.
— Красивее, чем Франция? — спросила Виолетта. — Извините, но мне известно, что вы жили во Франции вместе с родителями. Они ведь и сейчас живут в Париже?
— Да, мои родители и сейчас живут в Париже, — снова отвернувшись к окну, произнес Валерий.
— Наверное, вам неприятно, что я так много о вас знаю, — сказала Виолетта. — Я не страдаю излишним любопытством, но, разыскивая вас, мне пришлось встретиться с вашей женой, и она мне об этом рассказала.
— Да, я знаю, что вы с ней встречались, — продолжая смотреть в окно, сказал Валерий. — Она говорила мне, что к ней приезжала симпатичная девушка, увлеченная наукой. И все твердила мне, что из нас могла бы выйти неплохая пара.
Виолетта поднялась с сиденья и подошла к профессору.
— А во сколько начнутся переговоры? — спросила она первое, что пришло ей в голову.
Только бы скрыть от Валерия нахлынувшую боль. Значит, он вернулся к жене. Поэтому он и не вспомнил больше о Виолетте. Наташа, хоть и глупа, но очень красива. И Валерий, наверное, не лгал, когда говорил, что ему не нужна жена — научный работник. Многие умные мужчины предпочитают иметь глупых жен.
— Я рад, Виолетта, что наш молодой человек уже начал кружить вам голову. Вы даже забыли время встречи, хотя пять минут назад сами называли мне его. Но берегитесь, если ваше чувство будет мешать делу. Вы видели, каков я в гневе.
— Вы ошибаетесь, Борис Михайлович, — спокойно возразил Валерий. — Я сказал Виолетте, что мы были бы хорошей парой. Так считала одна наша с ней общая знакомая, и моя фраза требовала ответа с ее стороны. А она, чтобы уклониться от него, обратилась к вам. Значит, она с нашей знакомой не согласна.
— Может быть, Виолетта просто смутилась от такого активного начала ухаживания? — засмеялся Петров.
— А вы видите, Анатолий, на ее лице следы смущения? — обратил разговор в шутку Валерий.
«Боже мой, — подумала Виолетта, — он еще и смеется надо мной. Он ведь знает, как сильно я его люблю. Да он хуже всех, кого я знала. Но почему я продолжаю его любить даже теперь, когда убедилась точно, что не нужна ему?»
После разговора в автобусе Виолетта держалась с Валерием сдержанно и с достоинством, стараясь, чтобы в разговоре не было ни намека на прошлое. Если он не любит ее, она не покажет ему своих чувств. Она хотела только одного — чтобы скорее кончились переговоры и можно было уехать домой и больше никогда не видеть его. Вероятно, он не вернется в провинцию. Он останется здесь, в Гейдельберге, или вернется в Москву, к жене, которая теперь, конечно, предпочтет его Саше. А, может быть, жена приедет к нему сюда. Она ведь так хотела жить за границей! Только бы этого не случилось, пока Виолетта не успела уехать. Если она увидит своего любимого с другой женщиной, она этого не перенесет. И сейчас, какая мука встречаться с ним каждый день и не быть рядом с ним! Слава Богу, они не встречаются наедине — дела заполняют все время. Только по вечерам, после того, как они выходили втроем из номера профессора, где все собирались для того, чтобы обсудить планы на следующий день, Анатолий первым уходил в свой номер, расположенный рядом с профессорским, Виолетта с Валерием ненадолго оставались одни. Они шли по длинному коридору, и по мере их продвижения чувствительный фотоэлемент зажигал на стенах матовые полушария фонарей. Подойдя к двери Виолетты, они ненадолго останавливались, пока девушка вставляла в замочную скважину ключ. Свет моментально гас. Элемент не реагировал на неподвижные фигуры. И каждый раз Виолетта мечтала, чтобы Валерий поцеловал ее. Как часто в его отсутствие ей снились сны, в которых он целует ее. Но он, вежливо желая ей спокойной ночи, открывал свою дверь и скрывался за ней.
Три недели, проведенные в Гейдельберге, превратились в настоящую пытку. День ото дня ей все труднее было сохранять сдержанность и достоинство, пряча за ними свое чувство. Иногда ей хотелось ночью постучать к нему в номер и, рыдая, умолять, чтобы он любил ее, как раньше. Но что бы это изменило?
Наконец все дела с немецкими коллегами были решены, и профессор стал поговаривать о возвращении в Россию.
— Послезавтра мы с Анатолием уезжаем домой, — как-то вечером, когда все, как обычно, собрались в его номере, сказал Карабчиевский.
— А я разве не еду с вами? — удивилась Виолетта.
— Нет, не едете, — ответил ей профессор, улыбаясь. — Вы останетесь здесь как представитель с нашей стороны. Вы будете помогать вашему новому научному руководителю и начальнику. — Он показал рукой в сторону Валерия. — Мы обо всем договорились, и вы теперь справитесь без меня. А мне пора на родину. Вы, дорогуша, ввели меня в заблуждение, и моя Светочка должна вот-вот родиться. Мне вчера позвонила моя жена и сообщила об этом. Она получила от Ларисы письмо и уже купила нам билеты. И, кстати, Виолетта, у меня будет внучка. Я был прав. Ее мама прошла ультразвуковое исследование, так что скоро я буду самым счастливым дедом на свете. А Анатолию придется заменить меня в больнице и лаборатории. Пора ему привыкать к руководящей работе. Я все равно собираюсь уходить на пенсию, а он будет, если согласится, моим достойным преемником.
— Вы собираетесь уходить на пенсию?! — воскликнула Виолетта.
— Да, я могу спокойно отдыхать и заниматься воспитанием моей внучки. Я оставляю после себя надежную замену. Я имею в виду всех вас троих, молодые люди.
— Обещайте, Валера, что вы с Виолеттой не побежите сейчас же в лабораторию. Сегодня и завтра — выходные. Отдохните перед серьезной работой. Покажите девушке город. Она ведь, кроме отеля и лаборатории, так нигде и не была, — сказал профессор, заходя в вагон поезда и прощаясь с ними.
— Обещаете?
— Обещаю, — кивнул головой Валерий.
Проводив Карабчиевского и Петрова, молодые люди вышли из здания вокзала.
Виолетта с Валерием подошли к серебристому «мерседесу».
— Есть одно место, откуда город виден весь как на ладони, — сказал Валерий, открывая перед Виолеттой дверцу автомобиля. — Оттуда открывается великолепный вид. И даже можно за три марки посмотреть в подзорную трубу. Мы поедем туда. Возражений нет?
— Нет, — ответила Виолетта. Она чувствовала неловкость оттого, что осталась с ним вдвоем.
Валерий ехал по круто идущей в гору дороге мимо невысоких, расположенных террасообразно домов, вплотную прижимавшихся друг к другу. У подножия отвесной скалы, заросшей густым лесом, он остановился.
— Дальше не проедет даже «мерседес», и мы воспользуемся другим транспортом, — сказал Валерий.
Он подвел Виолетту к фуникулеру. Его рельсы были проложены по поверхности горы. Вагончик, в который сели молодые люди, медленно пополз вверх. Пассажиры весело вскрикивали от ужаса, глядя в окна на удаляющуюся землю. Виолетта тоже испугалась. Ей казалось, что канат, который тянет вагоны, может оборваться в любую минуту, и они разобьются вдребезги. Ей хотелось прижаться к Валерию, чтобы не было так страшно. Но она не смела сделать этого. А он спокойно смотрел в окно на оставленный далеко внизу город.
— Никак не могу отыскать здание нашей лаборатории, — сказал он, повернувшись к Виолетте, которая сидела, закрыв лицо руками. — Да, — усмехнувшись, произнес он, — не предполагал, что мне придется работать с трусихой. А бояться совсем нечего. Фуникулер — проверенная и надежная дорога.
— Я не трусиха, — рассердилась Виолетта.
«Неужели он не помнит, — подумала она, — какой я могу быть смелой? Неужели он все забыл?!»
Оторвав руки от лица, она посмотрела вниз и замерла от восхищения. По реке, через которую перекинулся старинный каменный мост с полукруглыми арками, проплывали баржи и пароходы, кажущиеся совсем маленькими. Шпили церквей и башни замков, возвышающиеся над красными кирпичными крышами
