ручей. Плыть дальше на джонке было уже невозможно.
— Вот и конец пути, — объявил хозяин джонки.
— Здесь? — удивился Чарльз Стоу. — Но я никого не вижу.
— Тем не менее опиум я доставляю сюда. Лагерь Лю Чэна расположен совсем рядом, в этом лесу. До него надо идти.
— Куда идти? Я не вижу ни одной тропинки. Тут сплошные заросли.
Хозяин джонки улыбнулся.
— Идти надо по воде.
Чарльз Стоу забрал бесценный саженец с белыми цветами и спрыгнул в ледяную прозрачную воду.
— К Лю Чэну пойду я.
— Если вы не вернетесь завтра к вечеру, я ничем не смогу вам помочь, — предупредил хозяин джонки.
Чарльз Стоу знаком показал ему, чтобы он не беспокоился, и тронулся в путь. Шел он больше получаса. Ему так не терпелось увидеть Лю Чэна, что он даже не ощущал, до чего холодна вода. На поясе у него висел кривой кинжал. И ему казалось, что это жалкое оружие и слабый саженец защитят его от всех опасностей.
И когда Чарльз Стоу увидел лагерь, он мысленно сказал себе, что наконец-то узнает, кто такой этот Лю Чэн.
Чарльз Стоу решил идти в открытую. Он выбрался из речки на берег и направился к лагерю.
Тут же откуда-то вышел человек и двинулся ему навстречу. То был монгол, и вид у него был столь же благожелательный, как у стервятника. Он держал ружье. Дождавшись, когда чужестранец приблизится, он вскинул ружье, прицелился и спросил:
— Кто такой? Чего надо?
Стоу ответил на китайском с некоторым акцентом:
— Я пришел увидеться с Лю Чэном. Я привез ему опиум.
Часовой опустил ружье, пристально оглядел пришельца, а потом указал ему на самый большой шатер:
— Лю Чэн там.
Стоу кивком поблагодарил его и вошел в шатер. Там на циновках лежали люди с татуировками и курили длинные деревянные трубки. У них были испитые, исхудалые лица. И пустые глаза, как будто опиум похитил у них души. Но они были спокойны и безучастны, словно реальность не имела к ним никакого касательства.
Англичанин долго смотрел на них. И у него было ощущение, будто он находится среди мертвецов.
— Здравствуйте, господин Стоу, — раздался необыкновенно низкий голос. — Полагаю, вы ищете меня.
Стоу обнаружил в глубине шатра полотняный занавес, за которым вырисовывался силуэт человека. Позади этого человека стоял фонарь, в котором плясал золотой язычок пламени. Странное это было зрелище, как будто смотришь на движущуюся картину в воображаемом музее. Тень, свет. Картина Лю Чэна.
Владыка чая стоял перед Чарльзом Стоу. Но тот не мог увидеть его лица.
— Я счастлив, что наконец-то нашел вас.
— Я тоже, господин Стоу. Сядьте передо мной.
Голос казался каким-то замогильным, для естественного он был слишком низким и слишком глубоким. Возможно, потому что это был голос тени.
Англичанин медленно продвигался вперед, и вот он уже мог коснуться полотняной завесы. Но когда его руку от лица Лю Чэна отделяли всего несколько сантиметров, двое курильщиков опиума приставили кинжалы к горлу Чарльза Стоу И замогильный голос произнес:
— Не дотрагивайтесь до занавеса. Если вы попытаетесь увидеть мое лицо, живым вам отсюда не выйти.
Чарльз Стоу подчинился и сел по-китайски перед занавесом.
— Зачем вы сюда приехали? Чтобы убить меня, не так ли?
Чарльз Стоу вздрогнул, но ответил:
— Я доставил вам опиум. Только и всего.
Лю Чэн стоял и молчал. И вдруг бросил:
— Лжете!
По телу Стоу поползли мурашки.
— Я знаю, вы приехали из-за нее. Из-за Лоан. И вы собирались меня убить.
Англичанин не знал, что сказать. Этот человек поверг его в смятение. И сейчас он понял, что ему не удастся убить Лю Чэна, а самому ему осталось жить, вероятней все-то, очень недолго.
— Да, правда. Я жажду эту женщину. Где она?
Ответом был хриплый гортанный смех, но затем прозвучали слова:
— Она здесь, но она принадлежит мне.
— Она принадлежит вам, потому что считает себя вашей рабыней. Но если бы она могла, то покинула бы вас.
— А вы меня забавляете, господин Стоу. Но как-никак вам достало храбрости явиться сюда и дерзить мне. Многие лишились головы за куда меньшие провинности.
— Что ж, если мне суждено умереть, я постараюсь и перед смертью держаться достойно.
Наступило долгое молчание.
— Я не стану вас убивать, напротив, я предложу вам маленькую игру. Вы хотите Лоан? Прекрасно. Я уступаю вам ее… скажем, на некий строго ограниченный срок.
— На какой срок?
— Семь дней и семь ночей. Столько мне понадобится, чтобы съездить на север и вернуться…
Снова настала пауза, и вдруг, словно объявляется приговор, упало:
— Через семь дней и семь ночей я возвращаюсь в лагерь, и если вы еще будете здесь, я вас убью.
Стоу вздрогнул.
— Для чего вы это делаете?
— Господин Стоу, вы пробовали опиум?
— Нет.
— Никогда не поздно открыть вкус некоторых вещей. И вы узнаете, как тяжело потом обходиться без него.
Лю Чэн хлопнул в ладоши, и один из курильщиков подал англичанину трубку с опиумом. Стоу вдохнул первую затяжку и закрыл глаза. Из-за занавеса в последний раз прозвучал голос Лю Чэна:
— Приятных странствий, господин Стоу.
То было подобно некоему освобождению, наступившему после долгого ожидания. В тот вечер Чарльз Стоу долго курил, сидя лицом к лицу с этой тенью, этим человеком, которого он искал столько месяцев и лица которого никогда не увидит.
Но потом опиум начал действовать, Сноу уснул и ощутил такое немыслимое блаженство, какое он и представить себе не мог.
На следующий день Чарльз Стоу проснулся около полудня. Он лежал все в том же шатре, но Лю Чэна и его людей там не было.
Открыв глаза, он увидел рядом с собой женщину. Китаянку. У нее были зеленые глаза и длинные черные волосы. И она курила опиум.
