— Видимо, Рыжебородый очень вам доверяет. — Она вытерла руки о платье, но чище они не стали.
— Прошу прощения, на борту нет душа, но вы можете воспользоваться передним туалетом. Я раздобуду вам разовый медицинский халат, чтобы переодеться. Устроит?
Сара поднялась.
— Да, было бы чудесно. Полагаю, видок у меня тот еще.
Дарвин встал и поклонился.
— Вы красивы, как всегда, мисс Дуган.
Она рассмеялась:
— У вас странные представления о красоте.
Закрыв за собой дверь туалета, Сара стянула окровавленное платье и бросила в корзину для мусора. Тесновато. Намылила ладони, за ними предплечья и, наконец, лицо. От мыла пахло лимоном. Она мылась снова и снова, заливая пол водой. С Раккимом все будет в порядке. Рыжебородый послал самолет с бригадой врачей. Рыжебородый послал Дарвина… все знают, что фидаина трудно убить. Все. Намочив теплой водой полотенце, она вытерла волосы. В раковину упал крошечный осколок кости. Ее едва не вырвало. Не сдерживая рыданий, Сара вновь принялась мыться и вздрогнула, услышав стук.
— Мисс Дуган. Я принес одежду.
Она приоткрыла дверь. Дарвин стоял к ней спиной, вытянув руку с голубым медицинским халатом. Взяв его, Сара снова закрылась.
— Спасибо.
В салон она вернулась через пять минут. Ей стало гораздо легче. При условии, если не дышать носом.
— Вы позволите мне воспользоваться вашим мобильником? Я пыталась дозвониться до дяди, но мой телефон почему-то не работает.
— Самолет оборудован системой глушения сигналов. Для обеспечения безопасности.
— Быть не может, чтобы не нашелся какой-нибудь способ. Вы-то с ним наверняка разговаривали.
— Разговаривал. И он велел больше на связь не выходить. Ибн-Азиз уже наверняка узнал, что произошло, и, без сомнения, собирается предпринять соответствующие меры.
— Да, конечно. Состояние Раккима не изменилось?
— Врачи говорят, картина стабильная.
— Это же хорошо, правда? Это значит, ему уже лучше.
— Они всегда так говорят. — Дарвин похлопал ее по руке. — Попытайтесь не волноваться. Почему бы вам не сесть. — Он указал на кресло. — Я позволил себе налить вам газированной воды. Мы можем поговорить. Так быстрее пройдет время.
Сара устроилась напротив него.
— Когда мы будем в Сиэтле?
— Знаете, я прочел вашу книгу. Дважды.
Она немного расслабилась.
— Пытались произвести впечатление на Рыжебородого? Должна предупредить, ему книга не понравилась.
— А мне, напротив, очень даже понравилась. — Дарвин провел рукой по редеющим волосам. — Ваше предположение о том, что истинными богами являлись кинозвезды и музыканты… что принятие ими ислама стало поворотным моментом… оно действительно гениально.
Сара вежливо кивнула.
— Врачи сказали, что вы спасли Раккиму жизнь.
— Не обошлось и без вашей помощи. — У него были очень спокойные глаза. Светло-серые и полупрозрачные… почему-то знакомые. — В парке развлечений вы вели себя просто блестяще. Как и по пути в аэропорт. Надеюсь, мои слова не оскорбляют вас?
— Нет, совсем нет.
Сара посмотрела ему в глаза, и Дарвин не отвел взгляд. Лишь немногие мужчины вели себя подобным образом. Обычно все либо отворачивались из опасения показаться слишком нахальными, либо опускали лицо, не считая себя достаточно привлекательными. Собеседник глядел на нее совершенно нейтрально, даже несколько холодно, но уверенно и спокойно. Словно весь мир представлялся ему лишь мимолетным зрелищем. Она вспомнила, где видела подобные глаза. В Национальном парке. У лесного волка. Canis Lupus. В детстве Сара часами могла наблюдать за ними, очарованная спокойствием хищников. Тогда понятно, почему Рыжебородый послал именно его. Хороший выбор.
— В чем дело, мисс Дуган?
— Пожалуйста, называйте меня просто Сарой. Думаю, мы можем обходиться без формальностей.
Дарвин улыбнулся:
— Не возражаю.
— Мы сядем у виллы Рыжебородого, на его личной полосе, или сразу возле центральной больницы?
— Решение еще не принято.
Сара бросила взгляд в сторону операционной.
— Очень тяжело ждать.
— К этому следует привыкнуть. Ожидание может приносить удовольствие. Оно сродни предвкушению.
— Я хотела бы узнать. — Закинув ногу на ногу, она ненароком задела его брючину. — О, извините. — Сара смахнула с нее невидимую пылинку. — Как вы нас нашли? Ракким считал, что мы хорошо замели следы.
— Вы должны гордиться им. — Дарвин сложил руки на коленях. — Я бы ни за что не сумел вас разыскать, если бы не узнал, что детектив Коларузо добывал для Раккима информацию. Ну а как только я ее получил, все оказалось достаточно просто…
— Энтони вам рассказал?
Дарвин развел руками.
— Не совсем так. Я просто воспользовался тем же самым источником. Нашел весьма сговорчивую женщину в отделе кадров.
Самолет резко накренился.
— Что случилось? — спросила Сара, пригибая голову.
— Обычное изменение курса. Все в порядке. — Дарвин подался вперед. — Я тоже в некотором роде собиратель древностей. Коллекционирую компакт-диски, киноафиши, комиксы. Про героев и чудовищ. Может быть, именно поэтому меня так привлекла ваша работа.
Сара задремала, убаюканная монотонным шумом двигателей. Лично ей не нравилось сравнение интереса к популярной культуре прошлого режима с ностальгией по тогдашнему образу жизни, однако подобное ошибочное восприятие существовало повсеместно. Она закрыла глаза. В ее сознании ожили звуки выстрелов, а перед глазами всплыло бледное лицо Фэнси. Дарвин вынес Раккима, а Фатиму, дочь Сафара Абдуллы, так и оставил лежать на замызганном бетонном полу. Сказал, что она мертва и что им следует торопиться… они действительно торопились. И все же, пробираясь мимо ее тела, Сара послала проклятие в адрес убийц из полиции. Быть может, найдется кто-нибудь, кто позаботится о надлежащем погребении. Фэнси же называла имя. Дарлин, кажется. Наверное, кто-нибудь сообщит Дарлин, и та организует похороны по всем правилам. Произнесет молитвы. Слабая надежда.
— Вы когда-нибудь изучали порнографию двадцатого века?
Сара заморгала, пробудившись от тягостной дремы.
— Нет… даже не думала об этом.
— О, на данный предмет следует обратить внимание. Весьма занятно. Можно найти объяснение сложившейся культуры.
— Не находила ничего интересного в специальной литературе. Доступ к материалам подобного рода наверняка ограничен. Существует какой-нибудь архив?
