Он только что вспомнил, что его сумка тоже осталась на поляне и он не сможет дать гному новую дозу противоядия. Тем хуже – придётся ему тоже подыхать…
Блейд подошёл к высокому тополю, возвышающемуся над зарослями папоротников и утесника, покрытого жёлтыми цветами. Если забраться на него, то, может быть, удастся сориентироваться и выйти к переправе…
Блейд вынул один из своих кинжалов и принялся прорубать себе дорогу в зарослях папоротника, шлёпая по торфянистой болотной жиже. Кинжал был узким и напоминал по форме шило – его лезвие, не заточенное по бокам, могло лишь раздвигать густые заросли, а не срезать их, но яростные удары, которые Блейд наносил со всего маху, немного успокоили его.
Внезапно резкий птичий крик заставил его вздрогнуть. Застыв на месте и затаив дыхание, он вглядывался в нёбо, высматривая сокола Тилля. Туман был слишком густым, но птица была где-то рядом, кружила у него над головой… Крик снова повторился, совсем близко, почти у самой земли. Блейд нацелил кинжал на густой занавес папоротников и попятился, затаив дыхание и поминутно оглядываясь.
В тот момент, когда он снова собрался перейти на бег, кто-то резко схватил его за плечо и швырнул на землю. Блейд зарычал от ярости, упав в липкую болотную грязь, и резко обернулся к нападавшему.
Их оказалось десять или даже больше. Они были невероятно худыми и измождёнными, с серыми лицами.
– Ну что? – спросил Цимми, увидев возвращавшегося Мьольнира.
Но, поймав разъярённый и в то же время смущённый взгляд своего друга, он понял, что вопрос бесполезен. Гномы были несокрушимы в ближнем бою, мастерски вращая тяжёлыми топорами и нанося страшные удары противникам, которым зачастую едва доставали до пояса. Но когда нужно был преследовать убегающего врага, никакой пользы от них ждать не приходилось, и всем это было хорошо известно. Мьольнир не только быстро отстал от Блейда, но вдобавок заблудился в проклятых болотах, заросших ежевикой и утесником, которые, поднимаясь на высоту его роста, не давали ему разглядеть ничего вокруг. На какое-то время он даже испугался, что было уж совершенно непростительно для гнома- рыцаря с такой славной репутацией, как у него.
– Спроси лучше вот у этого, почему он ничего не сделал! – закричал гном, указывая на Тилля. – Как только появляется опасность, его как не бывало! Тоже мне, следопыт!
Тилль побледнел от этого оскорбления и, подняв лук, выхватил стрелу из колчана, висевшего у него на поясе. Его собака вздыбила шерсть и зарычала на гнома, а сокол прервал полет, готовый в любую секунду броситься вниз и ослепить врага ударами клюва и когтей.
– Мы все просто растерялись от такого поведения Блейда, – мягко произнесла королева Ллиэн, не делая, однако, ни малейшего жеста, чтобы остановить зелёного эльфа или гнома
Тилль и Мьольнир почувствовали, как их гнев понемногу стихает. В голосе Ллиэн было что-то, что успокаивало душу и заставляло прислушиваться к нему.
– Только вы один, господин Мьольнир, оказались настолько храбры, что стали преследовать его, – продолжала она.
– Ха! – воскликнул гном, гордо выпятил грудь и вздёрнул подбородок (это было заметно по тому, как зашевелилась его борода). Потом взглянул на Тилля и его собаку с презрительной гримасой, точно так же посмотрел на небо, небрежно хмыкнул и присоединился к Рогору.
Воцарилось молчание – непроницаемая тишина густого мутно-белого тумана словно усугублялась тяжёлым грузом непроизнесенных слов и вопросов, оставшихся без ответов. И снова Мьольнир не выдержал первым:
– И что, разрази меня гром, нам теперь делать?
– Хороший вопрос, – пробормотал Цимми, который никак не мог высечь искру из огнива, чтобы зажечь свою привычную трубку из белой глины.
Наконец он бросил это занятие и убрал трубку вместе с огнивом в кожаный поясной мешочек. Только тогда он понял, что все спутники смотрят на него, словно его простая фраза явилась ключом, открывшим дверь самым мрачным мыслям всех и каждого. Ускользающие взгляды, нахмуренные лбы, сжатые губы…
– Что ж, – сказал мастер-каменщик, поднимаясь. – Дело обстоит так: если подозрения мессира Утера обоснованны – а бегство Блейда является достаточным тому доказательством, – то этот человек, который должен был отвести нас к Гаэлю, следовал за нами,
очевидно, от самого Лота Он убил господина Родерика и чуть было не сделал того же самого с мессиром Фрейром (Цимми кивнул в сторону варвара, все ещё прижимавшего к глубоко рассечённой кинжалом Блейда щеке компресс из мха). Если он действительно знает, где найти господина Гаэля, то можно ужe не сомневаться, зачем это ему нужно… Значит…
– Значит, нам нужно пойти к тому поселению, что обнаружил мессир Фрейр, и попросить помощи у серых эльфов, – заключила Ллиэн. – Я поговорю с ними. Они меня выслушают…
– Простите, – почтительно сказал Цимми, – я продолжаю. Возникает вопрос: зачем этот человек нас преследовал и зачем…
– Хватит! Эта комедия длится слишком долго!
Громовой голос Рогора заставил всех окаменеть.
Выпрямившись во весь рост (немалый для гнома), прочно упираясь расставленными ногами в землю, он сорвал с себя красную тунику пажа, украшенную рунами короля Болдуина и заляпанную болотной грязью, и швырнул её на землю. Потом он отцепил от пояса огромный
– О, нет! – в отчаянии прошептал Цимми.
Он невольно поискал глазами Утера, затем взглянул на королеву Ллиэн. Рыцарь, словно зачарованный, следил за каждым жестом Рогора, но Ллиэн посмотрела на Цимми, и в глазах её были упрёк, боль и усталость, отчего сердце мастера-каменщика готово было разорваться.
– Я Рогор, племянник Тройна и наследник трона Чёрной Горы! – прогремел гном, поднимая топор. –
