конечно, первым придет Серый Джек, подумал Джим. У этого коня нет даже мало-мальски достойных соперников. Джим закрыл глаза. Он не хотел видеть отчаяние Патриции.
Вдруг установилась подозрительная тишина. Джим открыл один глаз и увидел, что все прильнули к барьеру. Сидели только двое: он и Патриция. Но что взять с дурехи?! Джим моментально открыл второй глаз и в ту же секунду рванулся к барьеру. Да, было от чего затаить дыхание! Пятый номер, никому не известный черный конь, вырвался вперед и сейчас уверенно вел скачки. Серый Джек дышал ему в шею. Но вот он уже отстал на четверть корпуса, потом на полкорпуса и с каждым метром терял темп.
— Экстаз, Экстаз! — скандировал на едином дыхании весь ипподром, в ожидании сенсации забывший свои собственные ставки.
— Экстаз, Экстаз! — закричал Джим, присоединившийся к общему безумию. — Пат, смотри! — орал он. — Твой пятый ведет! Все! Финиш! Он первый! Пат! Ты победила! Ты понимаешь, Пат?! — Джим схватил Патрицию за плечи и начал трясти, пытаясь вывести из ступора, в котором та прибывала.
— Пятый выиграл? — До нее наконец дошли слова Джима.
Ответ Джима потонул в реве ипподрома.
— Иди получай деньги, — скомандовал Джим, но тут же спохватился: — Подожди, я с тобой. Ты огребешь огромную сумму. Тебе нельзя без телохранителя.
Патриции причиталось шестьдесят тысяч фунтов. Когда кассирша отсчитывала ей эту сумму, Патриция с трудом верила, что это все ей.
— В следующий раз поставлю так же, как и вы, — улыбаясь, проговорила кассирша. — У вас поразительная интуиция. У меня только двое поставили на пятый номер.
Патриции не надо было объяснять, кто этот второй, да он и сам вдруг материализовался с ней рядом.
— Пожинаете лавры победы, мадемуазель, или мечтаете о новых выигрышах?
— Нет. — Увидев Мефистофеля, Патриция решила держать язык за зубами, но неожиданно для себя вступила в разговор. — Я никогда больше не приду на ипподром. — Это решение было принято Патрицией тоже спонтанно, но она чувствовала, что именно так и поступит.
Мефистофель внимательно на нее посмотрел и тихо проговорил:
— Наверное, это правильно, девочка! Хотя твой парень думает по-другому.
— Он не мой парень. Я впервые на ипподроме, а Джим здесь все знает. Вот я и попросила его взять меня с собой.
— Пойдемте выпьем по маленькой. Я угощаю.
Если Тед и Триш присутствовали бы при этом разговоре, то они в унисон сказали бы, что из этих двоих — Джима и Пат — согласится выпить с незнакомцем именно Джим, но только не Пат. Но все получилось наоборот. Патриция чуть ли не с радостью приняла приглашение Мефистофеля, а Джим колебался. В нем заговорила не присущая ему осторожность. Ему не хотелось пить, когда у его подопечной столько денег. Но Патриция стала его уговаривать:
— Пойдем же, Джимми! Только благодаря этому джентльмену я выиграла так много денег. Это он посоветовал мне поставить на пятый номер в третьем заезде.
— Ну и что! А теперь жалеет, — возразил Джим свистящим шепотом. — Деньги у тебя стырить хочет. Подпоит, а там — ищи-свищи!
Патриция рассмеялась.
— А я и не знала, что ты любитель детективов, Джим.
— Не знаю, чего я любитель, но сегодня пить не буду и тебя одну не пущу, — сердито пробурчал Джим.
— Я думаю, нам лучше расположиться в «Голове быка». Это старинный паб, и там еще сохранились традиции моей молодости, — проговорил Мефистофель, сделав вид, что не слышит разговора между Патрицией и Джимом.
Паб «Голова быка» ничем особенным не отличался от своих собратьев, разве только тем, что был расположен в библиотеке. Интерьер, кроме огромных книжных шкафов, состоял из длинной стойки и ряда круглых столиков с выделенной в углу зоной для некурящих. Медные люстры давали неяркий свет, а на стенах, свободных от шкафов, висели старинные гравюры.
Мефистофель заказал виски и отправился к самому дальнему столику. Джим предпочел кофе.
— Похвально, молодой человек, — издевательским тоном изрек Мефистофель.
— Я люблю кофе, — ощетинился Джим.
В Патриции все-таки заговорил голос благоразумия, и она отправилась взять себе полпинты «Гиннеса».
— Поэтому я вами и восхищаюсь! — продолжил разговор Мефистофель. — Если бы вы еще убедили свою девушку не носить таких шляп, цены вам не было бы.
— Она не моя девушка, а шляпа в самом деле ужасная. В этом я с вами согласен. Но Пат уверяет, что такие носят все дамы на скачках, хотя я никогда этого не замечал.
— Шляпы носят на скачках в Аскоте, где собирается высший свет. Но в такой, как эта, — Мефистофель кивнул в сторону Патриции, стоящей у барной стойки, — не видел. Где она откопала эту уродину?
— Откуда Пат знать, что носят на скачках в Аскоте, — обиделся за Патрицию Джим. — Она не из высшего света и, вообще, не уроженка Лондона. Приехала сюда чуть более года назад. Она подружка девушки моего друга.
— А откуда она приехала, вы знаете?
— Из Бостона. Прожила там всю жизнь вместе с тетками, которые ее воспитали. Мать ее умерла при родах. Говорит, училась в колледже. Сестер каких-то изучала... — Заметив удивленный взгляд собеседника, Джим пояснил: — Писательницы такие были, а Пат их книги читала. Может быть, и о шляпах там вычитала.
— А как, ты говоришь, ее фамилия?
— Кого? Пат? Дойел!
Со стаканом пива к столику вернулась Патриция.
За Экстаз, мадемуазель! — Мефистофель приподнял бокал с виски. — Знаете, мадемуазель, у меня сегодня великий день!
— Поздравляю, сэр! Вы, по-видимому, тоже много выиграли, — вежливо заметила Патриция.
Мефистофель усмехнулся.
— Вы правы, мадемуазель! Я умудрился выиграть сегодня даже кое-что поценнее, чем деньги.
— Пат, нам пора! Ты забыла, что Тед и Триш ждут нас. Не будем заставлять их мерзнуть на улице.
Брови Патриции удивленно поползли вверх. О чем это толкует Джимми? Триш не подозревает даже, куда она отправилась. Неужели Джим считает, что Триш отпустила бы ее на ипподром? И что Джим сказал о погоде? Замерзнуть в такой солнечный денек, которым сегодня побаловала их осень, просто невозможно.
Мефистофель слегка улыбнулся. Джиму показалось, что он с легкостью прочел его мысли.
— Идите, молодые люди, наслаждайтесь жизнью! — торжественно произнес он.
— До свидания, сэр, и счастья вам, — попрощалась Патриция с этим удивительным человеком, с которым ее свела сегодня судьба.
— Спасибо, мадемуазель. Я уже счастлив, — заметил он и как-то особенно, умиротворенно улыбнулся.
По дороге Джим настоял на поездке в банк. Когда Патриция положила деньги на счет, он успокоился и сразу превратился в пошловатого, старающегося быть крутым парня.
Вечером того же дня, когда немного утихли восторги, вызванные неожиданным выигрышем Патриции, Триш сказала подруге:
— Теперь ты можешь выйти замуж за Тома.
— Почему? Похоже, у тебя навязчивая идея. Ты спишь и видишь меня замужней матроной с кучей детей.
— А чем плоха такая перспектива?
