Компания утроилась за одним из столиков. Патриция оказалась сидящей между Недом и Томом.
— Хорошо снова оказаться в Лондоне, — проговорил Том, особенно ни к кому не обращаясь.
— Вы живете не в Лондоне? — поинтересовалась ради приличия Патриция в то время, как другие были одержимы желанием как можно быстрее получить свою пинту пива.
— В Бирмингеме. А раньше обитал здесь.
— Почему же вы уехали, если тоскуете по Лондону?
— Проза жизни. Мне предложили место в городской больнице, и я не смог найти в себе силы отказаться.
— Вы связаны с медициной?
— Да, врач. Хочу побыстрее получить хорошую квалификацию.
— Завидую вам. У вас есть цель в жизни.
— А у вас нет? Не переживайте. Вы совсем еще молоденькая.
— Вы тоже на старика не тянете, — возразила Патриция, и они расхохотались.
Патриция решила не тянуть время зря. Пора принимать решение. Уйти одна она не может. Триш будет укорять ее этим поступком до конца дней.
Итак, на выбор у нее пятеро. Что ж, она сделает вид, что стрела Амура, пущенная одним из них, попала в цель. Патриция особенно не колебалась в выборе. Жребий пал на Тома.
— Ты не хочешь потихоньку улизнуть отсюда? — покраснев, предложила Патриция.
— Пойдем! — ответил Том. Он тоже догадался, что целью их встречи с девушками, было стремление Теда сбагрить кому-нибудь подругу Триш, но не ожидал, что это будет он.
Стараясь сделать это незаметно, Том бросил взгляд на Патрицию. Высокая, стройная, красивая! Ему повезло. Лично он на ее месте себя никогда не выбрал бы.
Патриция тоже осторожно рассматривала Тома. Неожиданно взгляды их встретились, и они улыбнулись. И в тот же миг смущение испарилось. Им стало легко и просто друг с другом.
— Ты смотрела «Чикаго»? — спросил Том.
— Да, — ответила Патриция. — Но с удовольствием посмотрю еще раз. Мне нравится этот мюзикл.
Они отправились в театр Друри, который находился совсем рядом с пабом.
— Ты переживала за Молли? — спросил Том у Патриции после спектакля.
— Да нет, — усмехнулась Патриция. — Она слишком глупа. Такие героини меня мало привлекают.
Том взглянул на Патрицию. Точеный профиль, длинная гибкая шея. Ему повезло — таких девушек поискать, и держит себя как настоящая леди. Ни одна из его знакомых ей и в подметки не годится.
Он осторожно привлек к себе Патрицию. Она не сопротивлялась, мягко прильнула к нему и подняла голову. Том увидел ее глаза — огромные черные озера — и поежился. Анфас Патриция ему не нравилась. Впечатление благовоспитанности сразу пропало. В глубине зрачков полыхал огонь. Тому показалось что, он сожжет без остатка любого, кто станет на ее пути. Такие глаза всегда приписывают ведьмам.
— Закрой глаза, — попросил он.
Патриция выполнила его просьбу. Том наклонился и ласково коснулся ее губ. Они были мягкими и теплыми, но неумелыми. Он крепче прижал ее к себе и поцеловал сильнее, заставляя ее губы раскрыться навстречу его языку. Они поддались ему, и она ответила на поцелуй.
Патриция испытала странные ощущения. Том ей понравился, но сердце ее оставалось спокойным. Кровь не бурлила, голова не кружилась. Возможно, любовь бывает разная, подумала она. Она послушно разрешала себя целовать. Ей было приятно, но, когда Том на миг прекратил свои поцелуи, мягко заметила:
— Мне пора домой. Уже поздно.
Том не протестовал.
— Триш, я хочу разбогатеть!
— Сейчас придет Тед!
— Ну и что? Он знает, как это сделать? Не думаю.
— Зато я думаю, что мне на себя надеть!
— Надень то платье, в резинку с лайкрой. Ты в нем очень хорошо выглядишь.
— Да?
— Может быть, мне заняться форексом?
— Нет, слишком вычурно!
— Вычурно? Чушь! Наоборот, очень респектабельно.
— Ты думаешь, Пат? А если надеть розовое?
— Зачем? Какая разница!
— Для тебя, возможно, и нет разницы, но ты же моя подруга...
— Конечно, Триш, успокойся. Если ты не хочешь розовое, я не надену, тем более что у меня ничего нет этого цвета. В банк лучше идти в черном.
— Какой ужас! Молодой? — вдруг издала вопль Триш.
— А я откуда знаю... — Патриция равнодушно пожала плечами. — Я же еще не была там.
— Ты идешь на похороны и не знаешь на чьи?
— Какие похороны? Я говорю о банке!
— О банке? А что с ним случилось? Они разорились?
— Боже мой, Триш! Ты меня совсем не слушаешь! Я собираюсь заняться форексом — такой игрой на повышение или понижение котировок валют на валютном рынке. Я читала об этом в журнале. Можно заработать много денег.
— Конечно, — согласилась Триш. — Но не тебе!
— Почему? — возмутилась Патриция.
— Потому что этому учатся, — чуть ли не по слогам отчеканила Триш. — А ты, если мне не изменяет память, имеешь за плечами курс гуманитарного колледжа, и то не полностью оконченного.
— Ну и что! Гениальным финансистом надо родиться. Сколько людей играют в шахматы, а Капабланка был один! Говорят, что он овладел этим искусством, просто наблюдая за людьми, играющими в шахматы.
— Возможно, так и было. Но я знаю другую историю...
— Про Капабланку?
— Нет, про себя, — ответила Триш. — Я тоже часто наблюдала, как играют в шахматы, но не только не стала чемпионкой мира, но даже не научилась играть. Этот эпизод из моей жизни тебе о чем-нибудь говорит?
— Да, о твоей тупости. Прости меня, Триш, но ты сама напросилась.
— А твой ответ говорит о твоей глупости, и прощения просить за свои слова я у тебя не намерена!
— Ты хочешь сказать, что с форексом у меня не получится?
— Слава тебе Господи! Дошло! Ты еще в казино решила бы попытать счастье. Там, говорят, тоже выигрывают.
— И проигрывают тоже! Знаешь, сколько создано произведений, в которых герой или один из персонажей разоряется? Великое множество! В литературе девятнадцатого века это был очень популярный сюжет.
— Знаешь, Пат, если бы ты занялась литературой двадцатого века, то нашла бы множество сюжетов, согласно которым персонажи разорились с помощью твоего форекса.
Патриция понуро опустила голову. Триш права. Но вдруг ее глаза радостно блеснули.
— Ты говоришь, что Тед скоро придет?
— Да, — ответила Триш, и, словно в подтверждение ее слов, прозвучал дверной звонок. — Вот и он, — объявила Триш и бросилась открывать дверь.
