есть деньги, власть и иллюзия, что все можно купить.
— Я знаю, что ты шутишь, Иво, — ласково улыбнулась ему Белль. — Пойдем домой... — Девушка положила горячую ладонь на его щеку.
У Иво захватило дух. Он понял, что произошло то, к чему он шел все эти дни. Иво понял, что победил ее упрямство. Но это произошло иначе, чем он запланировал.
Что-то в его признаниях заставило ее смягчиться, а это было равносильно жалости. И такого чувства к себе Иво принять не мог.
— Нет, — сухо произнес он.
Иво жестом попросил ее не вставать, а сам откинулся на спинку своего стула. Помолчав с минуту, он произнес:
— Еще недавно я хотел это услышать. Я был уверен, что ты ушла от меня, не подумав. Устала на работе, набралась новых впечатлений в Гималайском туре, придумала изменить свою жизнь, перекрасилась, сменила наряды... Я думал вернуть тебя в прежние берега. Хотел вернуть собственное спокойствие...
— Иво...
— Не перебивай меня. Я хочу все сказать. Не надо принимать близко к сердцу мои рассказы про детство. Это ничего не меняет. Я хочу сказать правду...
Иво замолчал, когда к их столу подошел официант с заказанным ужином.
Иво злился на себя. Он хотел спектакля, потому и привел ее в это людное место. Он хотел легко, собственным обаянием вернуть себе ее женское расположение. Но неожиданно получился серьезный разговор. Им следовало быть сейчас в приватном месте и беседовать с глазу на глаз. Но Иво не терпел подобных бесед. Он был застигнут врасплох, так как решился на несвойственную ему простосердечность.
— Должен признать, я тебе больше не нужен. У тебя есть все необходимое, чтобы наполнить этим собственную жизнь. И ты не сможешь найти себе место в моей жизни. Просто не захочешь его искать. И я ради тебя не стану ничего менять. Мы оба прекрасно это понимаем. И не стоит обманывать себя и друг друга. Хватит... — через силу договорил он.
— Что заставляет тебя так говорить?
— Понимание ситуации. Я знаю, что толкнуло тебя выйти за меня замуж. Так бы сделала любая женщина на твоем месте. Это не самомнение — это правда. А я хотел тебя. Так мы и стали супругами, верно, Белль? Но ты ведь не станешь отрицать, что хочешь иметь детей, нуждаешься в ухаживаниях, в обожании... Ты всегда будешь хотеть больше, чем я могу тебе дать. Так стоит ли продлевать это разочарование? Давай проясним все, пока окончательно не запутались.
— Проясним что, Иво? — недоумевала шокированная Белль.
— Я еще помню наш медовый месяц, Белль. Ты не умолкая твердила о будущем, о детях... Я не воспринимал это тогда, потому что знал: все будет так, как я хочу. Но все три года я давал тебе то, от чего ты не отказывалась. Решив от меня уйти, ты тем самым признала, что прежние отношения исчерпали себя. Если мы вновь станем жить вместе, ты должна четко осознавать, что все останется по-старому.
— И поэтому ты прежде времени прервал наш медовый месяц, якобы из-за срочной командировки? Поэтому ты распорядился, чтобы мы спали в разных спальнях? Скажи просто, Иво: ты не любил меня тогда и не любишь сейчас. Я с самого начала была для тебя временной женой, а не человеком, с которым ты бы хотел провести жизнь. Это будет честно... Все три года я была одинока.
— Тогда почему ты не ушла от меня раньше? — холодно, словно с упреком, спросил Иво.
— Я не хотела. Ты можешь сказать, что из-за твоих денег и влияния. Возможно, но лишь отчасти.
— Почему не ушла? — допытывался Иво.
— Надеялась. — На что?
— На то, что все однажды изменится, — неуверенно пожала плечами Белль.
— По мановению волшебной палочки? — усмехнулся Иво.
— Я всегда думала, что люди меняются.
— Если и меняются, то не к лучшему, — заметил он. — Но теперь-то ты не надеешься? По-моему, нет оснований.
— Скорее всего, я просто перестала верить собственным чувствам и желаниям. За последние годы я только то и делаю, что позволяю другим использовать себя, иду на компромиссы, примеряюсь к общественному мнению... Мне стало ненавистно все, включая и наш брак. Но не ты, Иво. Я не стала относиться к тебе хуже, чем в дни нашего медового месяца.
— Да, это были хорошие дни, — устало улыбнулся муж.
— Почему прежде мы никогда так не разговаривали, Иво?
— Ты не единственная, кого может испугать правда, дорогая. Я тоже человек. Да и в этом не было нужды. Когда женился на тебе, я прекрасно понимал, что однажды мы расстанемся. У меня не было желания ускорять этот момент. Ты мне всегда нравилась. Мне было хорошо с тобой.
— И ты подумал, что когда я узнаю, что ты категорически не хочешь иметь детей, то уйду от тебя?
— Или останешься. И это бы значило, что мы пришли к новому решению.
— Как все просто! — тяжело вздохнула Белль. — Тогда почему так больно?
— Я не хотел обидеть тебя, дорогая. Но ты должна начать жить своей жизнью. Достигни того, чего заслуживаешь. Я не хочу, чтобы однажды ты меня возненавидела.
— Я думала, что заслуживаю жить собственной жизнью. Верила, что моя жизнь должна пройти рука об руку с твоей, с детьми или без детей. Но ты даже не дал мне шанса.
— Ты права. У тебя не было шанса. Десять лет назад я сделал вазектомию...
Для Белль последнее признание стало настоящим ударом, который предстояло еще осмыслить. Она отвела от мужа глаза и положила ослабевшие руки на колени. Ей сложно было принять, что задолго до женитьбы на ней он уже все для себя решил, что ее надежда была пустой иллюзией, что решение, принятое однажды, подчиняет себе всю последующую жизнь...
— Десять лет назад это мне казалось правильным поступком... Я был на грани. Жизнь потеряла для меня всякий смысл. Неожиданно для себя обнаружил, что Миранда эту грань уже перешла. Я подписал все необходимые бумаги, чтобы ее поместили в лечебницу. Для ее же безопасности. Иначе было нельзя.
— Ты не должен оправдываться передо мной, — сухо произнесла Белль, глядя на руки. — Это твое личное решение. Ты имел на него полное право.
— Я не мог тогда знать, что встречу тебя.
— Но ты мог сказать мне об этом.
— Мы не были настолько близки.
— Но мы были достаточно близки, чтобы пожениться.
— Брак не всегда таинство, Белль. Иногда это просто соглашение.
— Как в нашем случае...
— Прости меня.
— Оставь это... Все равно я не перестану благодарить тебя за все, что ты для меня сделал, Иво. А это, поверь, не мало. И для меня наш брак был не столько соглашением, сколько прибежищем. Твой дом стал для меня родным.
— Не старайся быть великодушной, Белль. Я гораздо выше оценю искренний гнев... Но, объясни, зачем ты уволилась?
— Я больше не хочу продавать свой востребованный образ.
— Но ведь это много больше, чем выверенный имидж. Люди доверяют тебе.
— Ты тоже веришь в телевизионные рейтинги? — усмехнулась Белль.
— Не будь у тебя преданной публики, телевизионное начальство не предложило бы тебе повышения зарплаты.
— Просто это дешевле, чем подготовить мне смену, — отозвалась Белль.
— Ты разуверилась в своей работе, Белль? Но другой у тебя нет.
— Я знаю, как делаются телевизионные сенсации. Я также видела, во что они превращаются за
