Глава 10
Ладно, сегодня я захожу сюда в последний раз. Я только что сняла джинсы, которые довольно сильно промокли. Снег попал и за шиворот. Я не обращала на это внимания до тех пор, пока Натаниэль не ушел, а я не почувствовала себя ужасно замерзшей. Поэтому сейчас я диктую этот текст, лежа в пенящейся ванне с роскошным ароматом.
Люси услышала стук в дверь ванной комнаты.
— Кто там?
— Обслуживание номеров.
— Я не… — начала она, но дверь в ванную распахнулась, поскольку Люси ее не заперла.
— Пижама, шлепанцы и дамские принадлежности, мадам.
Она сглотнула:
— Натаниэль…
— Две тысячи пятьдесят один доллар, — невозмутимо заявил он, не желая, чтобы она сказала какую-нибудь глупость и смутила бы обоих.
— Две тысячи пятьдесят один доллар? Одежда от известного дизайнера?
— До последней пуговицы, — заверил Нат, вешая сумку с одеждой на ручку двери, чтобы случайные брызги не намочили ее, и закрыл дверь.
Люси погрузилась в ванну немного глубже, усмехаясь про себя. Она подождала минуту, затем нажала кнопку «Запись» и продолжила дневник.
Итак, где я остановилась? О, я отмокаю в ванне. Это невозможно объяснить, но я буду счастлива готовить Натаниэлю Харту рождественский обед до конца времен. Он особенный. И, как говорила знаменитая Скарлетт О'Хара, я подумаю об этом завтра.
Обновив дневник, она проверила сообщения в Твиттере. Затем вылезла из ванны, надела банный халат, почистила зубы и привела в порядок лицо.
Только после этого она позволила себе заглянуть в сумку.
Пижама была белой с ярко-розовыми сердечками. Люси не могла дождаться, когда наденет ее и застегнет пуговицы — тоже в виде сердечек.
В сумке лежали мягкие шлепанцы, шелковое белье с кружевом, а на самом дне — завернутые в бумагу красные замшевые туфли с открытыми мысками, дерзкими бантиками и очень высокими каблуками.
Туфли не были точной копией тех, что она носила, но привередничать не стоило. Нацепив широкую улыбку и держа в руках пижаму и туфли, Люси открыла дверь. Во второй раз за сегодняшний день у нее на мгновение замерло сердце, когда она увидела Натаниэля. Он лежал на ее кровати в потертых джинсах и такой старой футболке, что на ней даже не читалась надпись. Его волосы были влажными после душа, босые ноги скрещены в лодыжках.
Такому красавчику была бы рада любая женщина, принявшая душистую пенистую ванну.
Восторг немного поубавился, когда Люси заметила, что он читает документы из папки, которую она спрятала в шкафчике раздевалки.
— Я ведь могла выйти нагишом! — воскликнула Люси.
— Мужчине не может так повезти дважды за день, — возразил Нат, поднимая глаза. — Но я не против.
— Туфли красивые, — сказала Люси, когда ее сердцебиение стало нормальным и ей удалось вздохнуть. — Я очень люблю красный цвет. Он подходит к лаку на ногтях. — Она пошевелила пальчиками ног. — Я сделала педикюр сегодня утром. Пам заставила меня снять лак с ногтей на руках, но не обратила внимания на ноги.
— Как она посмела! — воскликнул он. — Ты разговаривала сама с собой в ванной комнате?
— Я вела дневник. Столько новостей.
— Люси Б. провела насыщенный событиями день.
— Хочешь услышать, что я сказала о тебе?
— Вероятно, нет.
Но Люси не собиралась молчать:
— Я сказала, что ты здорово целуешься, что ты особенный и глубоко несчастный. Похоже, я упустила твой талант взломщика.
— Мне не пришлось взламывать шкафчик. У нас имеются дубликаты ключей. Люди постоянно их теряют.
— И что? Ты решил проверить, говорила ли я правду? — Она уже давно перестала улыбаться.
— Если бы я подозревал, что ты лжешь, то изучил бы содержимое папки в своем офисе. Я просто хотел удостовериться, что у тебя имеется железное доказательство вины Хеншо.
— Оно у меня имеется?
— К счастью, да. Доказательство — в разделе об интенсивном групповом опросе по конкретной проблеме. Именно тогда кто-то поднял вопрос о честной торговле. Имеются детальные записи одного работника, которому приказали рассмотреть эту проблему и составить план, согласно которому компания выглядела бы достойно, не снижая уровня прибылей. Было множество вариантов: повышение цен, снижение курса акций, закупка более дешевых материалов. Но Хеншо принял ловкое решение. В конце страницы под своими инициалами он приписал от руки: «Выбрать четвертый вариант».
Нат показал ей документ, и она плюхнулась на край кровати:
— Значит, вот как. На сцене появляется Люси Б.
— Жалеешь, что открыла ящик Пандоры? — поинтересовался Нат.
— Боже правый, нет! Как ты мог такое подумать?
— Но ты несчастна, — протянул он.
— Как я могу быть счастливой? Людям придется разочароваться. А до Руперта мне нет дела. Мне наплевать, если он сгниет в тюрьме, — пылко заявила Люси, и Натаниэль утратил последние сомнения.
Она не соблазнится миром гламура и миллионами. Она думает только о людях, которые пострадают, когда из-за ее поступка рухнет компания.
— Ну-ка, — попросил он, — поделись со мной.
— Всегда должны платить невиновные, — начала Люси, прижимаясь к нему. — Пусть мне противно, что меня использовали, но сотни людей — простых людей — рассчитывают на «Хеншо корпорейшн», которая платит им, чтобы они кормили свои семьи.
— Верно.
— И дело не только в них. Еще есть магазины. Если торговая марка не возродится, сотни продавщиц останутся без работы. Я встречалась с некоторыми из них, они были такими восторженными, такими взволнованными…
— Даже бедняги в мастерских, которые работают за гроши, потеряют работу.
Он прикоснулся подбородком к ее голове.
— Я знаю. Но разве у меня есть выбор? — Люси сдержала зевок. — Этот человек лжец, обманщик и мошенник.
— Поставь ему свои условия, — предложил Нат. — Первое: ты пойдешь в полицию и разоришь Руперта и его компанию.
— Мне даже думать об этом жутко. Разве я смогу после этого спокойно спать?
Она зажмурилась.
