— Я могу попросить курьера забрать ваше письмо с собой. Он обедает в кафе. — И Вики покраснела. — Я собиралась уйти с ним, когда вы вернетесь.
— Вики!
— У всех есть свои слабости, — ответила Вики. — Ваша — розовые башмачки. Моя — черная кожаная одежда.
— Я не собираюсь поощрять раннюю любовь, — предупредила Эми. — Ладно. Иди с курьером. Но не вини меня, если он разобьет твое сердце. В получении письма должен расписаться Джекоб Холлэм. И никто иной.
Джейк хмуро посмотрел на секретаршу.
— Разве вы не можете справиться с корреспонденцией сами?
— Простите. За письмо должен расписаться адресат.
— Ладно. Давайте немного передохнем, господа. — Он встал и последовал за Мэгги в приемную, где его ждал курьер.
— Вы мистер Джекоб Холлэм?
— Да.
— У меня для вас конверт. Распишитесь. — Он протянул Джейку ручку.
В левом верхнем углу конверта элегантными, черными с золотом, буквами было вытиснено: «Амариллис Джонс». Итак, она получила чек. Джейк не ожидал столь быстрого ответа. Секунду он держал конверт в руках. Толстый и мягкий, он, видимо, содержал нечто большее, чем листок с вежливыми словами благодарности. Джейка начали обуревать очень мрачные предчувствия.
Увидев содержимое конверта, Джейк нахмурился. Сначала он вытащил нечто розовое и мягкое. Башмачки. Детские. За ними выпала горсть крохотных кусочков бумаги и запорхала, приземлившись у его ног. Чек был разорван так старательно, что, только увидев часть своей подписи, он понял все.
— Какого черта?
Мэгги подала ему клочки бумаги.
— Одно из двух, Джейк. Или сумма, которую вы ей предложили, недостаточна. Или ей не нужны ваши деньги. Если последнее, то у вас большие проблемы.
— Я задал риторический вопрос, — проговорил Джейк холодно.
Но Мэгги слишком долго служила у него секретаршей, чтобы от нее можно было отделаться с помощью холодно-резкого замечания.
— Простите, Джейк, — продолжала она почти доброжелательно, — розовые башмачки случайно приоткрыли завесу вашей тайны. Кажется, она… вы ждете девочку. Поздравляю.
— Башмачки… — Тут Джейк осознал, что он держит в руке. Башмачки. Розовые, как цветок, мягкие, как пушок. — А-а… — протянул он. — Маленькую миленькую девочку.
— Мне кажется, вы могли бы реагировать на эти слова с большим энтузиазмом.
— Простите, Мэгги. Я не могу испытывать энтузиазм. Не в этом случае. — Джейк продолжал пристально смотреть на башмачки. Они были такими… такими… маленькими. Он попытался представить себе ножки, которым подошли бы такие башмачки. — Я думал, чек поможет.
— Вы так думали? — Мэгги пожала плечами. — А мне казалось, что для мужчины вы прекрасно соображаете. Ничего, продолжайте стараться. Я уверена, что в конце концов вы поймете, почему так получилось.
— Вы думаете, я стремлюсь к свадебным колоколам и семейному счастью на всю жизнь? — Джейк читал мысли секретарши, словно открытую книгу.
Мэгги промолчала, но Джейк видел, что она не одобряет его.
— Хорошо, а что бы сделали вы? На моем месте? Если забыть о белых кружевах и обещаниях любить до гроба, — добавил он быстро.
— Это зависело бы от того, что я, то есть вы хотели бы. — Секунду Мэгги подождала. Потом спросила: — Чего вы хотите, Джейк?
— Я? У меня есть все.
Мэгги критически посмотрела на него.
— Кажется, у вас нет выбора. Разве не вы сами спровоцировали такую ситуацию? — Ее бровь изогнулась.
Джейк покачал головой.
— Знаете, Джейк, иметь ребенка — что может быть лучше?
Джейк с усилием оторвался от воспоминания о том прекрасном моменте, когда они зачали ребенка.
— Да. Было бы замечательно.
— Для этого требуются два человека, — продолжала Мэгги, игнорируя его слова.
— Что?
— Ничего. По меньшей мере… Может быть, вам не стоит воспринимать слишком серьезно то, как она обошлась с вашим чеком?
Что ему нужно? Понять нетрудно. Ему нужна Эми. Ему нужно остановить время, перемотать назад ленту, заново проиграть те часы, которые они провели вместе. Ненадолго. Джейк знал, что любовь быстротечна. Это боль, которая скоро пройдет. В отличие от отцовства.
Может быть, послать ей деньги так, как сделал он, было ошибкой? Видимо, от чека веяло холодом и равнодушием, Эми же страстная, любящая женщина. Джейк понял, что на ее месте он бы тоже рассердился.
Для того чтобы разорвать чек на такие крохотные кусочки, женщина должна прийти в ярость. Что же означали башмачки? Почему Эми вложила их в конверт вместе с чеком? Эту загадку Джейк отказывался разгадывать. Он подозревал, что уже знает ответ. Эми хочет, чтобы он был рядом с ней. На коленях. Джейк скомкал башмачки и сунул их в карман — с глаз долой. Нет, ни за что!
Он мог бы основать для ребенка траст-фонд. Эми не отказалась бы, не смогла бы отказаться от такого подарка. Она была бы благодарна и хоть раз подумала бы, стоит ли уничтожать его при помощи пары розовых башмачков.
Сегодня вечером он поедет к ней. Извинится. Проверит, хорошо ли она себя чувствует. Не переутомляется ли. Ей не следует быть на ногах весь день… Черт побери, он опять вернулся к прежнему, думает о ней, волнуется.
Нет!
Господи Боже, откуда такие мысли? Он же заглушил их. Замуровал на чердаке своего сознания со всеми остальными привидениями. Эмоции — источник повышенной опасности. Неуправляемой. А между тем Джейк поклялся управлять собственной жизнью. Все, хватит!
На какую-то секунду Эми показалось, что вернулся курьер. Она работала в саду, срывая злость на сорняках. Они никогда не подведут ее. Они предсказуемы. Они всегда будут стоять на месте. Эми выкапывала одуванчик, когда услышала, как на улице грохочет мотоцикл. Он замедлил ход и остановился у ее ворот. Корень одуванчика порвался, и половина его осталась в почве.
— Черт!
Когда одетая в кожу фигура обогнула коттедж, Эми выпрямилась. Что прислал Джейк на сей раз? Чек на еще большую сумму? Неужели он на самом деле считает, что ей нужны деньги? Неужели он настолько глуп? Настолько напуган?
Человек снял шлем, и сердце Эми сделало сумасшедшее сальто-мортале. На мотоцикле приехал не курьер, а сам Джейк. Он казался очень усталым. Под глазами залегли тени, щеки впали. Джейк выглядел как человек, которого покинул сон.
Сердце Эми снова сделало сальто-мортале. Все ее существо ответило на зов, потянулось к Джейку. Хорошо, что на ногах у нее были тяжелые садовые ботинки, пригвоздившие ее к месту и давшие время угомонить протестующее сердце и гормоны.
— Ты последний, кого я ожидала увидеть, — выдохнула она.
— Нам нужно поговорить, Эми. Есть вещи, которые мы должны уладить.
