весь настороже, как полицейская собака. «Странно, почему он не воспользуется слабыми пунктами моего обвинения?» – подумал Ничке с некоторым беспокойством. Судья Тренч отвернулся и посмотрел через окно в сад. А потом сказал:
– Ну что ж, поиграем в следствие. Возможно, это сделали они. Я не хочу выгораживать сыновей, но вы понимаете, что мне, как отцу, нелегко их и осуждать. Извините!
Он встал, с трудом открыл туго поддававшееся окно и крикнул:
– Артур, Эвальд! Где вы?
– Я здесь, папа!
– Позови Артура, и зайдите оба ко мне на минутку. Потом снова будете бегать.
Тренч закрыл окно, сел за стол и сказал:
– Помнится, когда мне было семь или восемь лет, я убил маленького котенка. Сейчас я уже не припомню за что, а вернее – зачем я это сделал. Но тогда я сделал это сознательно. Впрочем, дело не в подробностях. А сейчас, господин Ничке, я не мог бы убить даже мухи. Может, я немного преувеличиваю, но, во всяком случае, воробья – наверняка нет…
– Да, человек меняется, – сказал Ничке.
В прихожей раздался грохот, будто кто-то пытался выломать дверь, потом послышался стук, и в комнату, не ожидая разрешения, ввалились двое мальчишек. Они отнимали друг у друга какую-то вещицу, толкаясь и вертясь при этом, как бильярдные шары.
– Что это за возня! – не слишком сурово прикрикнул на них Тренч. – Поздоровайтесь!
– Здравствуйте, – пробормотали мальчики, еле взглянув на господина Ничке. Младший, воспользовавшись моментом, вырвал что-то у старшего. Оба были потные и грязные.
– Эвальд, положи сейчас же на стол, – сказал Тренч.
Мальчик повиновался. Ничке и Тренч взглянули на то, что он вынул из кармана и положил на край письменного стола, и оба подумали, что это пустяковина, которую можно найти в траве, в канаве, на помойке и которая может на что-нибудь пригодиться только детям.
– Послушайте, ребята, – начал Тренч. – Скажите мне, вы знаете, чем отличается дрозд от воробья?
– Дрозд черный, в три раза больше, чем воробей, к у него желтый клюв. Он быстро бегает по земле. Довольно хорошо умеет петь, – без запинки и, как показалось господину Ничке, не без иронии произнес младший.
– Дрозд-самец – черный, а самка посветлее, иногда даже коричневая, – добавил старший.
– Хорошо. Я вижу, вы разбираетесь в птицах. А теперь ты, Эвальд, пойди в спальню, только не подслушивай, мы тут играем в одну игру, и это будет нечестно. Потом я тебя позову.
Мальчик, закрывая за собой дверь, скорчил какую-то непонятную мину. Тренч тихо сказал:
– Артур, подойди поближе. Скажи, кто из вас убил дрозда?
– Не я и, наверно, не Эвальд. Мы не стреляем по дроздам.
– А по воробьям и другим птицам стреляете?
– Нет. Может, только по воробьям. Раза два стреляли, – сказал Артур и оглянулся на дверь, за которой скрылся брат.
– Хорошо. Можешь идти. Принеси только ваше ружье и несколько патронов. Нет, не теперь, а когда Эвальд выйдет отсюда.
– Хорошо! – ответил Артур, повернулся и вышел.
– Эвальд, – позвал Тренч и внимательно посмотрел на господина Ничке. – Эвальд, можешь войти!
Мальчик вошел, остановился и взглянул на предмет, лежащий на столе. Ничке только теперь догадался, что это такое: это было нечто, похожее на алюминиевую крышку от чайника. Она, по-видимому, побывала в огне, частично расплавилась и покорежилась.
– Скажи мне, Эвальд, почему вы застрелили дрозда?
– Никакого дрозда я не застрелил, – ответил мальчик.
Судья Тренч недовольно поморщился и сказал:
– Вы сваливаете один на другого. Артур сказал, что это сделал ты.
– Артур свинья.
– Значит, это Артур застрелил дрозда?
– Я не знаю, – ответил Эвальд.
– Хорошо, можешь идти.
Мальчик как будто только этого и ждал. Он схватил со стола предмет, похожий на крышку от чайника, спрятал его в карман и выбежал из комнаты.
– Они еще совсем дети, – сказал, вздыхая, Тренч.
– Да, – вынужден был признать Ничке.
Послышался стук в дверь, и в кабинет вошел Артур с ружьем в руках. Тренч надел очки и сказал:
– Заряди!
