Радостны такие встречи вдали от Родины. Помню, как в Гаванском порту я увидел советский корабль «Инесса Арманд». А рядом стоял огромный красавец «Героический Вьетнам». Я был так тронут таким знаменательным соседством. В одном порту встретились Куба, воюющий еще тогда Вьетнам и Советский Союз. Меня до глубины души взволновало и окрылило сознание того, что вот рядом со мною стоят под разгрузкой советские суда — частички моей прекрасной Родины. Я вспомнил, что где-то сейчас бороздят океанские воды заграничных далей корабли под названием «Башкирия» и «Салават Юлаев».
Есть что-то поэтическое в картине рабочего порта, будь это в Гаване или же здесь, в Хайфоне. Разве не приятно увидеть советский КрАЗ? Вот один из них, уже повидавший вьетнамскую землю, исколесивший по ней немало дорог, перевезший на своих могучих плечах сотни тонн грузов, а вот другой, который только что рычагами и канатами подъемного, крана был поднят с борта корабля и поставлен на бетонную площадку Хайфонского порта.
Кажется, два земляка — дети одного завода, как говорится, из одной деревни, два КрАЗа, старый и молодой, встретились лоб в лоб вдалеке от родных берегов, встретились и вежливо по-братски раскланиваются.
Поэтическая картина!
Вижу в Хайфонском морском порту судно под флагом Народной Польши «Янек Красинский». Смотрю на этот флаг и невольно вспоминаю другое польское имя, которое навсегда останется в моей памяти. Ее зовут Моника Варненска — писательница, журналистка. Она много писала о подвиге вьетнамского народа, о его героической борьбе. Еще перед отъездом сюда я перечитал ее книги, изданные у нас в Советском Союзе, «Война в джунглях» и «Репортаж из Сайгона».
Я начал было писать о мирных приметах на вьетнамской земле, но вспомнил книги польской писательницы и перед глазами моими вновь всплыли ужасные картины американских преступлений, покрывшие несмываемым позором заокеанских заправил.
За годы войны на Вьетнам, Лаос и Кампучию американцы сбросили 14,3 миллиона тонн взрывчатых веществ. Сейчас точно подсчитано, что на каждого жителя этих стран выпало в годы войны по 306 килограммов взрывчатки. Это в четырнадцать раз больше, чем сбросили на каждого человека американская и английская авиация во время второй мировой войны на Германию, Италию и Японию.
Страшная статистика!
В Дананге, в одном из залов музея американских преступлений, я видел в стеклянных колбах изуродованные бактериологическим и химическим оружием тела умерщвленных детей. Их скрученные и искаженные ручонки, казалось, молили о пощаде. Сердце облилось кровью, и на глазах невольно навернулись слезы, когда я увидел эти зловещие колбы.
— А гуманно ли демонстрировать такие экспонаты? — спросил я переводчика Таня.
— Гуманно или нет — мы пока не знаем. Но мы хотим, чтобы весь мир видел, до какого варварства докатилась Америка в своей жестокости!
Я вновь вижу отрезанные головы детей в руках янки, по-звериному улыбающихся.
Я вновь вижу фотографию, где изображен современный варвар, вспарывающий ножом живот вьетнамскому подростку.
Я вновь вижу железные контейнеры, в которых привозили сюда из США оружие и боеприпасы, а затем превращенные в тюрьмы. Сколько бы вы думали можно вместить в обычный контейнер? Ну пять — шесть человек, не больше. Нет, в контейнер набивали по 25 патриотов юга Вьетнама. Выставляли рядами под жгучее солнце, железо нагревалось до огромных температур. Сутки — и людей в металлическом ящике как не бывало — одни трупы.
То же самое проделывалось и в железных бочках из-под бензина. В них из Штатов привозилось горючее. Увозить назад их весьма накладно, расходы большие. И вот, чтоб не пропадали они даром, их превращали в подобие камер-одиночек. Пойманного подпольщика или партизана заталкивали в нее, запаивали крышку и выкатывали под солнце.
А вот еще пример так называемой «помощи по-американски».
Приезжают солдаты с автоматами, овчарками в какое-либо селение. Отбирают у крестьян весь рис. Затем запаковывают его в бумажные мешки с надписями: «Сделано в США». Увозят в другую провинцию и раздают там рис населению. Бесплатно. Журналисты и кинорепортеры, специально созванные, на весь мир затем трезвонят об американской помощи.
Вернемся к Монике Варненской. Ее здесь хорошо помнят и до сих пор ласково называют Ти Бо, что значит — старшая сестра. С блокнотом и фотоаппаратом прошла она через все лишения партизанской войны. Своими глазами видела смерть, не в музее, а воочию видела современное варварство новых гитлеровцев в американской военной форме, все описала мужественными словами, без слезинки на глазах рассказала миру горькую правду о грязной войне. Она долго добивалась разрешения тайно войти в Сайгон, набитый ищейками, марионеточной и американской солдатней, и добилась этого разрешения. Без паспорта, без какого-либо другого удостоверения Моника Варненска почти целый год жила во враждебном Сайгоне, героически ходила по его улицам, тайно щелкая фотоаппаратом. Наблюдала, фиксировала, запоминала ужасающую панораму преступлений пришлых, но полновластных хозяев. Если бы ее схватили тогда, то безусловно уничтожили, и замечательных, правдивых книг не появилось бы из-под ее пера. В Сайгоне можно было любого уничтожить, тем более какую-то беспаспортную иностранку.
В то время, когда летающие «джонсоны» день и ночь беспрерывно бомбили героическую землю Вьетнама, когда американские заправилы пытались урвать лакомый кусок на юго-востоке Азии, трудящиеся Башкирии, как и весь советский народ, стремились хотя бы чем-либо помочь вьетнамским патриотам. Со всех концов республики, кроме коллективных вкладов заводов и предприятий, шли денежные переводы от частных лиц.
Вот шлет деньги в фонд Вьетнама старая колхозница, у которой в годы войны погибло два сына. Вот рабочий стерлитамакского завода, выигравший по лотерее легковую машину, отказывается от своего выигрыша и деньги перечисляет детям героического Вьетнама. А вот письмо от пятиклассника из Уфы: «Мне мама дала рубль, чтоб я сходил в кино и купил мороженое. Посылаю его вам в Фонд мира. Кино я посмотрю по телевизору, а без мороженого обойдусь...»
В то же время, когда Вьетнам вел борьбу с американскими агрессорами, писатели Башкирии выпускают книгу стихов «Вьетнам не одинок» и весь причитающийся гонорар передают в Фонд мира.
