Куин не спеша ступил на землю, наблюдая измученными глазами, как жена исчезает за дверью. Никогда он не жаждал ее столь сильно, как в этот момент, но гнев и непреклонная воля пригвоздили его к месту. Она придет к нему честно или не придет вовсе. Никаких надуманных причин, — она должна признать, что желает его.
Несмотря на жару, Ноэль закрыла все окна в своей спальне и зашторила. Только тоненький луч света проникал в затемненную комнату из окна, на котором шторы неплотно сходились в центре. Охваченная ненавистью и унижением, она стремилась полностью отгородиться от мужа, от слуг, от всех, даже от самой себя.
Платье сделалось волглым от пота, подол порвался, зацепившись, когда она выпрыгивала из кареты. Ноэль стащила и платье, и нижние юбки, бросив их скомканной грудой на полу. Волосы растрепались и липли к разгоряченному телу, кудрявясь влажными колечками. Оставшись в тонкой сорочке, она бросилась на кровать и разрыдалась. К концу дня в убежище установилось настоящее пекло.
Наплакавшись до изнеможения, Ноэль перевернулась на спину и положила руку на горящие глаза, пытаясь закрыться от жгучего стыда, но кошмарная сцена повторялась в голове снова и снова. Постепенно стемнело, но вечер не принес облегчение от зноя и духоты в комнате.
Поздним вечером кто-то постучал в дверь. Ноэль лежала, не откликаясь. Когда стук повторился громче и настойчивее, она схватила фарфоровую вазу со столика возле кровати и швырнула изо всех сил. Послышались поспешно удаляющиеся шаги.
Вмешательство снова вскрыло рану, обида и удушающая жара навалились так, что она едва дышала. Ноэль распласталась неподвижно, раскинув в стороны руки, с усилием вдыхая и выдыхая, пот скапливался между грудей. Комар сел на голую ногу, но она не потрудилась его согнать, даже ощутив укус.
Дверь в соседней комнате открылась, затем закрылась. Она слышала звуки движений, плеск воды и наконец скрип кровати. Стащив себя с постели, Ноэль принялась шагать по комнате, сорочка так промокла, что стала прозрачной. Спутанные слипшиеся волосы спускались до талии по блестящим плечам.
Шесть шагов в одну сторону. Восемь в другую. Она почти обезумела от нестерпимого желания, от потребности соединиться с мужем, не умалив свою гордость. Туда и обратно. Один раз… два… три… четыре… Шаг за шагом.
«Иисусе сладчайший, — неистовствовали отчаянные мысли, — он свел меня с ума, развратил, но я нуждаюсь в нем. В его пальцах, обжигающих мою плоть. В том, чтобы размять его стальные мышцы. Трогать его. Пробовать на вкус».
Во власти силы, превозмогшей ее гордыню, она нащупала ручку двери, разделяющей их спальни, и повернула. Лунный свет струился в открытые окна, и свежий воздух охладил ее влажную кожу. Куин приподнялся на локте и следил за ее приближением, простыня сползла с его голой груди на талию.
Ноэль остановилась в ногах кровати в потоке лунного света, чтобы ему было ясно видно. Ее пальцы дергали голубую ленточку, скрепляющую лиф сорочки. Распустив шнуровку, она заглянула мужу в глаза и неспешно распахнула одеяние, открыв сияющие холмики грудей. А затем наклонилась и стянула последний покров.
Даже обнажившись, она не засуетилась, не попыталась спрятаться от горящих глаз, клеймящих ее тело. Вместо этого вскинула руки к затылку и высоко подняла волосы, ничего не скрывая от пристального взгляда.
Его ноздри раздулись, и она почувствовала вспышку триумфа. Давай, отвергни меня сейчас, вопила ее ненависть.
Придерживая непокорные кудри, Ноэль неторопливо подошла к мужу с бесхитростной обольстительностью Евы и поставила колено на край кровати.
— Хочу тебя, — позвала она хрипло.
Сдаваясь, Куин с невольным стоном потянулся к жене, но она уклонилась. Теперь все совершится по ее желанию. Она медленно наклонялась к его груди, пока пылающие соски не прижались к прохладной плоти. Запустив пальцы в густые черные вихры, она прижалась губами к его рту и протолкнула язык между его зубами.
Следуя врожденной чувственности, направляющей ее, Ноэль творила соитие так непосредственно и так искушенно, что, когда страсть насытилась, Куин только крепче притиснул ее к себе, не перенеся мысли о разъединении.
В ту ночь ей пригрезилось, что ее ложе устроено на склоне огромного скалистого холма, и низколетящие кроншнепы набрасываются на нее, бьют крыльями по лицу, пикируют все ближе и ближе один за другим, запутываются в ее растрепанных локонах. Дернувшись, она очнулась и обнаружила, что рука Куина прижимает ее даже во сне, а его пальцы переплелись с прядями ее волос и болезненно натягивают их.
С протяжным вздохом Ноэль освободилась от напряженности, порожденной кошмаром. Ее дыхание согрело щеку Куина, и тот зашевелился. Жесткая ладонь выпустила ее кудри и заскользила вниз по телу пока не накрыла грудь. Ноэль почувствовала, как он растет и твердеет возле ее ноги. Теперь все ощущения изменились, смешавшись с пробудившимся возбуждением.
Гораздо позже Ноэль выбралась из постели. От нее пахло потом и сексом, и она думала только о том, как бы улизнуть от пронзительных глаз, пристально разглядывающих ее, и погрузиться в ванну, которую, судя по звукам в соседней комнате, наполнила Грейс.
Будто прочтя ее мысли, Куин встал рядом и приподнял ее подбородок.
— Когда-нибудь прежде купалась вместе с мужчиной?
— Конечно, нет, — вспыхнула она, являя картину оскорбленного достоинства настолько несовместимого с ее безудержной раскрепощенностью в постели, что Куинн рассмеялся и схватил ее в объятия.
— Так давай этим займемся.
Она назвала его поведение скандальным, и потребовала, чтобы он немедленно ее отпустил, но муж проигнорировал ее нерешительное сопротивление и погрузился с ней в воду.
Ванна была большой, но не рассчитанной на двоих, особенно когда один из них такой массивный, как Куин. Он разбрызгивал воду во все стороны и весело наблюдал, как Ноэль, избегая его взгляда, намылила мочалку и принялась усердно натираться.
— Пропускаешь самое главное, Высочество, — улыбнулся он, забрал мыльную ткань и отложил в сторонку. Затем провел ладонями по мылу и стал оглаживать жену, задерживаясь на наиболее чувствительных местечках, пока она, задыхаясь, не выхватила наконец мыло и не занялась им самим.
Она изучала его тело с явным восхищением, неспешно скользя руками по подрагивающим мышцам, по малозаметным отметинам на боках, где кожа натянулась, когда он слишком быстро рос, по зазубренному шраму на голени.
Едва закончив совместное купанье, они оказались на кровати Ноэль, их тела оставляли влажные пятна на голубом покрывале, пока они ублажали друг друга способом старым как мир.
Было около полудня, когда Куин приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее сверху вниз.
— Уверен, что верфь не развалится без тебя? — поддразнила она.
Но он не улыбнулся. С вопросом в глазах, она потянулась к его щеке. Он бережно остановил ее руку.
— И как это будет, Высочество?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что с этого момента ты либо будешь каждую ночь проводить в моей постели, как подобает жене, либо будешь держаться подальше от меня. Теперь тебе придется выбрать.
— Я поразмыслю об этом на досуге, — отрезала она, хотя уже знала, что предпочтет.
— Подумай. До вечера.
Раздражаясь из-за его высокомерия, она наблюдала, как муж встал с кровати и пошел к двери между их комнатами.
— Куин. — Он обернулся. — Если я решу разделить с тобой постель, не рассчитывай, что еще что- нибудь изменится между нами! — Это был голос гордыни, и Ноэль пожалела о вырвавшихся словах прежде,
