— Я хочу улететь как можно скорее. Дайте мне знать, когда все будет улажено!
После того как секретарша покинула кабинет, Наоми, поколебавшись набрала номер своей квартиры. Телефон звонил снова и снова но она не клала трубку. Он был там; для его чудесного исчезновения ее обычного везения явно недостаточно. Ей не следовало соглашаться, чтобы он остался в ее квартире. Если кто-нибудь из фирмы «Блэкмор, Стерн и Роденбаум» узнает…
— Ответь же, черт возьми!
В трубке щелкнуло.
— Бордель и крематорий Савла! Лайонел у телефона.
— И почему ты не можешь просто сказать «алло» как нормальный человек? — Она вздохнула. Полиция хотела допросить Джерри, но ему намекнули об их намерении посадить его по сфабрикованным обвинениям в занятиях наркобизнесом, и он отказался идти в полицию. Джерри уже даже травкой не баловался и не занимался наркотиками, так что в душе ей не хотелось опять выбрасывать его на улицу. Она слишком хорошо помнила свои прежние стычки с полицией, чтобы подвергать его непредсказуемости правоохранительной системы.
— Разговаривай со мной вежливо, или я повешу трубку, — сказал он.
— Как ты меня напугал, — парировала она. — Означает ли это, что, если я действительно буду груба, ты уедешь из моего дома?
— Ты получила письмо из общества спасения детей с благодарностью за взнос. Пятьдесят выброшенных баксов.
— Черт возьми, ты не имеешь права читать мою почту!
— Пытаешься купить себе местечко в раю, крошка?
Наоми решила не реагировать на эту колкость. Она немного помолчала, а затем извиняющимся тоном произнесла:
— Прости, я так устала, что совсем не владею собой… Ты просмотрел информацию о юридической школе, которую я для тебя оставила? — небрежно, словно мимоходом, спросила она.
— А, черт, не начинай об этом снова!
— Джерри…
— Я не продаюсь!
— Просто обдумай этот вопрос, Джерри. Пойти в юридическую школу не значит продаться. Ты можешь принести больше пользы, если будешь работать внутри системы…
— Оставь это, Наоми, ладно? Вокруг нас целый мир, готовый к саморазрушению. Если в системе прибавится еще один законник, ничего не изменится.
Она чувствовала, что, несмотря на решительный протест, идея о юридической школе была ему не так уж противна. Но Наоми знала, что ему требуется время на обдумывание, и не давила на него.
— Да, Джерри, мне придется уехать из города на несколько дней. Сделай одолжение, постарайся уехать из квартиры к моему возвращению!
— Ты куда собираешься?
Наоми посмотрела на лежавшие на столе заметки и улыбнулась. Через двадцать четыре часа Дерзкая девчонка все подпишет, будет упакована и доставлена.
— Я собираюсь в городок Вайнетт в Техасе, — ответила она.
Одетая в джинсы, босоножки и одну из ярких хлопчатобумажных блузок мисс Сибил, Франческа сидела рядом с Далли в ресторанчике «Роустэбаут». После почти трехнедельного пребывания в Вайнетте она потеряла счет вечерам, проведенным в популярных ночных кабаках города. Определенно, ей нравилось это место, если, конечно, не принимать во внимание хриплого оркестра в стиле кантри, низко нависшего облака дыма и свисающих со стоек приклеивающихся черно-оранжевых лент Дня Всех Святых.
Самого популярного в городке игрока в гольф знали все, поэтому в зале всегда присутствовала как минимум парочка его знакомых и возгласы «привет, Далли!» перекрывали лязг стульев и электрогитар. Но в этот вечер в первый раз она услышала и несколько брошенных ей «привет, Френси», что ее очень обрадовало.
Одна из постоянных посетительниц ресторанчика сбросила со своего лица маску чудовища и запечатлела на щеке Скита горячий поцелуй:
— Скит, старый ты медведь, я по-прежнему собираюсь отвести тебя к алтарю!
Он усмехнулся:
— Ты слишком молода для меня, Юнис. Я с тобой не справлюсь!
— Золотые слова, дорогой!
Юнис засмеялась и удалилась с подругой, неосмотрительно надевшей костюм наложницы из гарема, подчеркивающий ее голую толстую талию.
Франческа улыбнулась. Несмотря на то что Далли весь вечер пребывал в угрюмом настроении, она веселилась.
Большинство из постоянных посетителей ресторана были одеты в обычную одежду — джинсы и стетсоны, но кое-кто облачился в соответствующие Дню Всех Святых костюмы, а все бармены надели очки с резиновыми носами.
— Сюда, Далли! — позвала одна из женщин. — Мы собираемся поиграть в откусывание подвешенных яблочек.
Далли опустил передние ножки своего стула на пол, потянул Франческу за руку и пробормотал:
— Только этого мне не хватало! Кончай болтать, черт возьми!
Я хочу танцевать.
Она вовсе и не болтала, но выражение его лица было таким хмурым что Франческа решила не заострять на этом внимания.
Она просто встала и пошла за ним. Пока Далли тянул ее вдоль столиков к музыкальному автомату, она вспомнила первый вечер, когда он привел ее в этот ресторан. Неужели это было всего лишь три недели назад?
В этот вечер ее воспоминания о «Блю Чокто» были по-прежнему свежи, и она нервничала. Далли затянул ее на площадку для танцев и, не обращая внимания на ее протесты, настойчиво пытался научить танцевать техасский тустеп и танец под названием «Джо с симпатичными глазами». После двенадцати минут танца ее лицо запылало, а кожа покрылась потом. Больше всего ей хотелось пойти в комнату для отдыха и восстановить урон, нанесенный внешности.
— Я уже натанцевалась, Далли, — сказала Франческа.
Он подтолкнул ее по направлению к центру деревянного помоста для танцев:
— Мы еще только разогрелись!
— Мне достаточно жарко, спасибо.
— Да? А мне совсем нет.
Темп музыки ускорился, и Далли еще крепче обхватил Франческу. Она услышала Клоуи, насмехавшуюся над ней. Голос матери твердил, что никто не будет любить Франческу, если она не будет превосходно выглядеть. Франческа почувствовала первые приступы скованности, захватывающей все ее существо.
— Я не хочу больше танцевать, — настаивала она, стараясь оторваться от Далли.
— Что ж, это очень плохо, ведь я-то хочу!
Когда они проходили мимо своего столика, Далли схватил свою бутылку «Перла». Не останавливаясь ни на секунду, глотнул немного, затем прижал бутылку к губам Франчески и наклонил вверх.
— Я не буду.
Но пиво потекло ей в горло, она сделала глоток и закашлялась. Далли приставил бутылку к собственным губам и опустошил ее. На ее щеках выступили капельки пота, а пролитое пиво текло по подбородку.
— Я уйду отсюда. — Она была напугана, голос ее звенел. — Я уйду и отсюда, и навсегда из твоей жизни, если ты немедленно меня не отпустишь!
Он не обратил на ее слова никакого внимания. Взяв за влажные руки, он прижал к себе ее тело.
— Я хочу сесть! — потребовала она.
— А мне наплевать на твои просьбы!
