изучала до того, как бросила колледж на последнем курсе.
— Много десятилетий округ арендовал эту землю у города, — продолжал Тед. — Два года назад свалку пришлось закрыть из-за того, что свободных объемов больше не осталось. Мы потеряли доход и остались со ста пятьюдесятью акрами деградировавшей земли. Плюс еще сто акров буферной зоны. Деградировавшая земля, на случай если ты еще не поняла, это такая, которая больше ни на что не годится.
— Кроме площадки для гольфа?
— Или лыжного курорта, что вряд ли осуществимо в центральном Техасе. Если все пойдет хорошо, рядом можно будет устроить питомник для диких животных. Кроме того, это поддержит здешние растения и улучшит качество воздуха. И может даже умерить высокие температуры. Видишь ли, площадки для гольфа служат не только для того, чтобы гонять по ним мячи.
Мег следовало бы знать, что умник вроде Теда все продумает, и теперь она чувствовала себя немного глупо. Он показал на торчавшие из земли трубы:
— Скважины служат источником метана, так что нужен постоянный мониторинг. Но метан можно уловить и использовать для производства электроэнергии, что мы и планируем сделать.
Она уставилась на него из-под козырька бейсболки.
— Звучит слишком хорошо.
— Это поле гольфа будущего.
— Неужели Спенс решится купить?
— Скажем так: едва я указал на известность, которую он приобретет, сделав площадку для гольфа в столь проблемной местности, как его будут ценить и превозносить, и не только в мире гольфа, — он сразу заинтересовался.
Блестящая стратегия. Мег была вынуждена это признать. Стать спасителем окружающей среды: какая подпитка для гигантского эго Спенсера!
— Но при мне он ни разу об этом не упоминал.
— Был слишком занят, пожирая глазами твои груди. Которые, должен сказать, действительно того стоят.
— Да?
Она прислонилась к капоту машины: бедра слегка выпячены, шорты открывают пупок. Ей нужно время. Время, чтобы обдумать только что услышанное.
— Да.
Он послал ей свою лучшую улыбку.
— Я вся мокрая, — пожаловалась она.
— Мне все равно!
— Прекрасно, я это учту.
Она хотела взорвать эту холодную уверенность, взбаламутить его жизнь так, как он взбаламутил ее собственную.
Поэтому она стащила бейсболку, вцепилась в подол ветхой футболки и одним махом стянула ее.
— Я ответ на твои сладострастные сны, большой мальчик. Секс без этого обременительного эмоционального дерьма, которое ты так ненавидишь.
Он уставился на голубой лифчик, влажно льнувший к ее коже.
— А какой мужчина такое любит?
— Но в отличие от многих ты искренне ненавидишь всякие проявления чувств.
Футболка упала на землю.
— Ты ведешь себя как сторонний наблюдатель. Не то чтобы я на это жаловалась…
Темная бровь слегка выгнулась.
— Почему же это звучит именно жалобой?
— Разве? Прости. Ты таков, какой есть. Снимай шорты.
— Нет.
Она сбила его с толку своим болтливым языком. И вообще, на что ей жаловаться?..
— Никогда не видела, чтобы мужчина так боялся раздеться. Что это с тобой?
И тут этот вежливый, сдержанный, старавшийся никогда не переходить в оборону мужчина сорвался:
— Прошлой ночью у тебя возникла проблема, о которой я не знаю? Ты не была удовлетворена?
— Как это «не была»? Тебе стоило продавать свои знания о женском теле! Клянусь, ты отправил меня к звездам три раза.
— Шесть.
Он считал… впрочем, это неудивительно. Но она действительно безумна. Иначе почему оскорбляет единственного любовника, который больше заботился о ее наслаждении, чем о своем? Ей срочно нужно к психотерапевту.
— Шесть?
Мег быстро завела руки за спину и расстегнула лифчик. Придержала чашечки ладонями и повела плечами. Бретельки сползли вниз.
— В таком случае сегодня будь со мной поосторожнее.
Похоть перевесила негодование.
— А может, мне нужно лишь немного больше времени с тобой.
— О Господи, нет! — застонала она.
Но она бросила вызов его легендарному искусству любви, и на лице Теда возникло выражение мрачной решимости. Не успела она опомниться, как ее лифчик полетел на землю, а груди оказались в его ладонях.
Даже вчерашняя медленная пытка не могла подготовить ее к сегодняшним изощренным мучениям. Ей ни в коем случае не стоило намекать, что она не была удовлетворена. Тед твердо намеревался заставить ее проглотить свои слова.
Он гладил, ласкал и изучал ее тело ловкими изобретательными пальцами. Она снова оказалась в его власти. Ей понадобятся наручники и хлыст, если она когда-нибудь намеревается взять верх над этим человеком… в постели, конечно.
Его одежда мгновенно исчезла. Пот поблескивал на его спине, лоб прорезали глубокие морщины, потому что он игнорировал требования своего тела, чтобы заработать высшую оценку по воспламенению всех ее нервных окончаний. Мег хотелось завопить, потребовать, чтобы дал себе волю и наслаждался, но она была слишком занята, выкрикивая собственные требования.
Тед рванул дверь машины, уложил ее обмякшее тело на сиденье и широко раздвинул ее ноги. Но сам остался стоять. Играл с ней, мучил, пользуясь пальцами, как сладостным орудием вторжения. Естественно, одного оргазма было для него недостаточно, и когда она рассыпалась, он вытащил ее из машины и прижал грудью к двери. Нагретый солнцем металл действовал как сексуальная игрушка на ее уже возбужденные соски, пока он ласкал ее сзади. Наконец он повернул ее к себе, и все началось снова.
К тому времени, как он вошел в нее, она потеряла счет оргазмам. Тед с очевидной легкостью удерживал ее у дверцы: ее ноги сцеплены у него на поясе, ее попка в его ладонях. Держать ее на весу, должно быть, было нелегко, но он не выказывал признаков утомления.
Его выпады были глубокими и размеренными. Ее комфорт и удовольствие — главными. Даже когда он выгнул шею, повернул лицо к солнцу и нашел свою разрядку.
Что еще может хотеть от любовника женщина? Всю дорогу домой она спрашивала себя об этом. Он спонтанен, благороден, великодушен, изобретателен. У него потрясающее тело и фантастический запах. Он абсолютно идеален.
Если не считать эмоционального провала в душе. Полная пустота…
Он был готов жениться на Люси и провести с ней остаток жизни. Но ее побег не произвел даже ряби в стоячем пруду его повседневного существования. Ему и вспомнить нечего. Он не задается вопросом, почему она не захотела разделить свое будущее с ним. Единственное глубокое чувство Теда — это чувство долга.
Свернув на дорогу, ведущую к церкви, он принялся возиться с одной из таинственных кнопок. Мег заподозрила, что он ждет от нее дифирамбов. Но как она может поставить ему что-то, кроме высшего балла
