Говорить Молли было трудно, но она все-таки выдохнула:
— Ты самый постоянный и верный мужчина в мире, Кевин Такер. Не могу понять, почему я вообразила, что тебя необходимо испытать.
— Обычное временное помрачение рассудка. С тобой иногда бывает.
— Но сегодня случилось в последний раз. Я рискнула отказаться от единственно главного в своей жизни, но больше этой ошибки не повторю. — Ее глаза наполнились слезами. — Ты хотел уйти ради меня из команды.
— И сделал бы это снова. Хотя искренне надеюсь, что не придется.
Молли рассмеялась, но Кевин серьезно сказал:
— Знаю, ты не любишь футбол так, как я, но по пути сюда мечтал о том, как выскочу живым из свалки и взгляну в сторону пятидесятиярдовой линии. — Он коснулся ее щеки. — И увижу, как ты сидишь там. Ради меня.
Молли согласно кивнула. Она видела то же, что и он.
— Ветер поднялся, — заметил Кевин. — Становится холодно.
Но солнце сияло и на небе, и в ее душе. Молли знала, что отныне никогда не почувствует холода.
— Я не замерзла. Все прекрасно.
Кевин кивнул на футболку, завязанную вокруг ее талии:
— Тебе лучше одеться.
— Ни к чему.
— Ты дрожишь.
— Это от волнения.
— Береженого Бог бережет.
Лодка чуть покачнулась, когда он встал и, подняв Молли, развязал футболку и стал натягивать на нее. Футболка оказалась так велика, что доходила Молли до колен.
— Ты хоть понимаешь, как много значишь для меня?
— Кажется, да.
— Вот и прекрасно.
Он молниеносно обернул просторные рукава футболки как смирительную рубашку и связал узлом на спине.
— Что ты…
— Я люблю тебя.
Он прижался губами к губам Молли, поднял ее и швырнул в воду. Она была так ошарашена, что, набрав полный рот воды, ушла вниз. Пришлось бешено работать ногами, чтобы всплыть. Согласитесь, со связанными руками это почти невозможно!
— А, вот и ты! — приветствовал он, когда ее голова показалась на поверхности. — Я уже волновался.
— Что ты делаешь?
— Жду, пока начнешь тонуть, — сообщил Кевин, удобнее устраиваясь на банке. — А потом спасу тебя. Если Дэн сделал это для Фэб, то и я сумею.
— Дэн не пытался сначала прикончить ее! — взвизгнула Молли.
— У меня свои способы.
— Более дурацкой… — Она снова захлебнулась, закашлялась и хотела сказать что-то еще, но ее потянуло вниз.
А когда она снова всплыла, он был уже в воде: с мокрых волос капает, Дафна прилипла к груди, зеленые глаза сверкают радостью жизни, любовью и лукавством. На земле нет женщины, которая могла бы так позабавить его. И которая бы любила его больше.
Однако это еще не означало, что Молли готова сдаться без борьбы.
— К тому времени как ты меня спасешь, — сообщила она, — сил у меня останется только на то, чтобы доплестись до кровати и заснуть.
Секунду спустя футболка пошла ко дну. Без нее.
— Весело было, верно? — спросил он, широко улыбаясь.
Правда, глаза были влажны не только от воды.
— Хорошо, что дети не видят.
Молли быстро смахнула слезы и потянула за подол футболки с портретом Дафны.
Они любили друг друга под прикрытие лодки, держась за планшир, задыхаясь и уходя под воду, вместе и поочередно, двое забияк, нашедших друг друга.
После они долго молчали, ощущая необычайное умиротворение, безмятежность и абсолютный покой.
Эпилог
Все обитатели Соловьиного Леса собрались на крестины.
Дафна надела запасную тиару со стразами (свою лучшую она потеряла на авторалли). Бенни полировал дорожный велосипед, пока он не засверкал. Мелисса ослепила присутствующих новым шарфом прямо с улицы Фобур Сент-Оноре, а ее муж Лео в честь такого случая написал чудесную картину.
Церемония проходила под тенистым деревом. Животные дождались ее окончания, чтобы рассыпаться по лугу и смешаться с гостями. Как ни странно, они оказались невидимы для всех, кроме самых крошечных представителей рода человеческого.
Виктория Фэб Такер, мирно восседавшая на плече отца, уставилась на Бенни блестящими любопытными глазками цвета самых дорогих изумрудов.
— Привет, пижон. Как делишки?
— Ничего, а у тебя?
— Эй, где-то я тебя видела!
— Я хорошо знал твоего па.
Но тут вперед выскочила Дафна:
— Bonjour[37] , Виктория Фэб, добро пожаловать в Соловьиный Лес.
Она окинула восхищенным взглядом пышное кружевное платье с розовыми лентами, белой пеной ниспадавшее на большую загорелую руку отца малышки. Сразу видно, что у Виктории Фэб врожденный вкус. Уж этого не отнимешь!
— Я Дафна, а это Бенни. Мы пришли представиться.
— И спросить, не хочешь ли поиграть в футбол, — добавил Бенни.
Виктория Фэб сунула в рот ленту чепчика.
— Может, вы не заметили, но я вроде как занята.
— И такая же ехидина, как мать, — заметил Мерфи, серый мышонок.
Отец Виктории Фэб поспешил вытащить ленту из ротика дочери. Тогда она схватила его за руку и принялась грызть свое любимое зубное колечко: новехонький перстень, приз за Суперкубок. Отец поцеловал ее в лобик и обменялся со стоящей рядом матерью Виктории особой улыбкой, значение которой понимали только они двое Тетушка Фэб, на седьмом небе от счастья, разглядывала семью, которую помогла создать своим необыкновенным талантом к авантюрам.
— Из больших людей я видел не всех, — протянул Лео, — зато маленьких узнаю всех — Кэйлбоу и Боннеров, детей Дэнтонов из Теларозы, штат Техас, а кто это там? Не Тревелер?
Зато Виктория Фэб была знакома с каждым и мгновенно забыла о перстне, чтобы рассказать о взрослых гостях.
— Вот эти великаны — папины товарищи по команде. Там стоят братья дяди Кэла с мамочками и ребятишками. Тетя Джейн разговаривает с дядей Дэном. Она очень милая, но прошлой ночью попыталась написать что-то на моей ноге, когда держала меня, и папе пришлось отнять у нее ручку.
— Да, это не первая жалоба, — покачала головой Дафна. — Твоя мама выглядит просто восхитительно — И пахнет чудесно — печеньем и цветами. Я люблю маму.
