чувствовала.
Всю прошлую ночь она лежала без сна, воскрешая в памяти все те ужасные вещи, которые он ей наговорил. Может, Порция и простила бы его вранье насчет происхождения и воспитания, но остальное простить невозможно. Кто он такой, чтобы брать на себя миссию ее психоаналитика?! Единственное, что с ней неладно, — это его участие в ее жизни. Может, она и была немного угнетена до того, как встретила его, но все это выеденного яйца не стоило. Прошлой ночью он выставил ее полной неудачницей, жалким ничтожеством, а этого она никому не позволит.
Дрожащей рукой она взялась за ручку двери. Боди привольно развалился в кресле, прижимая к уху телефонную трубку. При виде Порции он расплылся в улыбке и спустил ноги на пол.
— Джимми, я тебе перезвоню. Да, неплохо звучит. Увидимся.
Он отложил телефон и поднялся.
— Привет, беби. Ты все еще разговариваешь со мной? Его дурацкая сияющая улыбка едва не сбила ее с ног. Перед ней был мальчишка, только сейчас заметивший на крыльце новый велик. Порция поспешно отвернулась, чтобы взять себя в руки, и оказалась лицом к лицу с длинным рядом памятных реликвий: парой журнальных снимков в рамках, общих фотографий команды, в которой играл когда-то Боди, газетных вырезок. Но ее внимание привлек черно-белый снимок. Фотограф поймал тот момент, когда Боди шел с поля после игры: шлем сбит на макушку, ремешок болтается, в углу маски застрял комок грязи. Глаза сияют торжеством, а судя по ослепительной улыбке, ему принадлежит весь мир.
Порция прикусила губу и заставила себя обернуться к нему.
— Между нами все кончено, Боди.
Улыбка медленно померкла. Он обошел вокруг стола и шагнул к ней.
— Не делай этого, милая.
— Ты жестоко ошибался насчет меня, — выдавливала она слова, которые вернут ей покой и безопасность. — Я люблю свою жизнь. У меня есть деньги, прекрасный дом, успешный бизнес. Есть друзья — хорошие, верные друзья.
Горло у нее перехватило.
— Повторяю: я люблю свою жизнь. Во всех ее проявлениях. Если не считать всего, что касается тебя.
— Не нужно, беби.
Он протянул к ней нежные, массивные ручищи. Не дотрагиваясь. Моля о прощении.
— Ты по натуре борец. Найди в себе силы бороться за нас. Порция заранее приготовилась к боли.
— Можешь назвать все это временным увлечением. От скуки. Теперь все кончено.
Ее губы по-детски дрогнули, и она, не ожидая ответа, отвернулись, пошла к выходу, автоматически спустилась в лифте вниз. И столкнулась в дверях с двумя хорошенькими девушками. Одна показала на ее ноги, и обе рассмеялись.
Порция протиснулась мимо, глотая слезы, хватая ртом воздух. Рядом проехал двухэтажный туристический автобус. Гид цитировал Карла Сандберга громовым, театральным голосом, невидимыми ногтями царапавшим кожу.
— Штормовой, грубый, опасный… Город широких плеч. Мне говорят: ты порочен, и я верю…
Порция вытерла глаза и ускорила шаг. У нее много работы. Работа лечит все.
Кондиционер «шермана» сломался, и, вернувшись домой, Аннабел представляла собой пикантное сочетание спутанной массы локонов и безнадежно помятого платья. Но она не вышла из машины. Долго сидела со спущенными окнами, готовясь к следующему шагу. Он дал ей всего один шанс, а это значит, что больше тянуть нельзя.
И все же понадобилась вся сила воли, чтобы вытянуть из сумочки сотовый и набрать номер.
— Делани, привет. Это Аннабел. Да, знаю. Сто лет…
— Мы бедны, как церковные мыши, — объявила Делани Лайтфилд Хиту в вечер их первого официального свидания, всего через три дня после знакомства. — Но все же лицо сохранили. И благодаря связям дяди Элфредау меня прекрасная работа по устройству гастролей в «Лирической опере».
Все это она выложила с милым самоуничижительным смехом, заставившим Хита невольно улыбнуться. В свои двадцать девять Делани напомнила ему светловолосую, чуть более спортивную Одри Хепберн в синем платье-свитере без рукавов и с ниткой жемчуга, принадлежавшей бабушке. Она выросла в Лейк- Форест и окончила колледж Смита, прекрасно каталась на лыжах, играла в теннис, гольф, скакала на лошади и знала четыре языка. Хотя несколько десятков лет неумелого руководства истощили состояние Лайтфилдов, нажитое на постройке железных дорог, и вынудили семью продать фамильный дом в Бар- Харборе, штат Мэн, Делани нравилось самой пробивать себе дорогу в жизни. Она любила готовить и иногда признавалась, что зря не пошла в кулинарную школу. Словом, наконец-то обретенная женщина его мечты.
По мере продолжения вечера он переключился с пива на вино, то и дело напоминал себе следить за языком и обязательно упомянуть новую выставку фовистов[41] в Художественном музее.
После ужина Хит отвез Делани на квартиру, которую она делила с двумя подружками, и галантно поцеловал в щеку на прощание. Отъезжая, он с удовольствием принюхивался к слабому запаху французской лаванды, еще витавшему в машине. И хотел было позвонить Аннабел, но был слишком на взводе, чтобы просто так ехать домой. Он решил поговорить с ней лично.
Подпевая радио фальшивым баритоном, он направился к Уикер-Парку.
Дверь открыла Аннабел в полосатом топе с треугольным вырезом и синей мини-юбке, в которой ноги казались в полтора раза длиннее.
— Мне следовало бы изложить свой ультиматум раньше. Стоило надавить, и ты мигом нашла то, что нужно.
— Я так и думала, что тебе понравится.
— Она уже позвонила?
Аннабел молча кивнула. Хит напрягся. Может, свидание прошло не так благополучно, как ему казалось? Делани — голубая кровь. Что, если от него все еще слишком сильно нес трейлерным парком?
— Я говорила с ней несколько минут назад, — наконец выговорила Аннабел. — Она покорена. Поздравляю.
— Правда? — все еще настороженно переспросил он. — Здорово. Давай отпразднуем. Как насчет пива?
Аннабел не двинулась с места.
— Сейчас… неподходящее время..
Она оглянулась, и только тогда до него дошло. Она не одна! Иначе с чего эта мини-юбка и накрашенные губы?!
Хорошее настроение куда-то подевалось. Кто это у нее?!
Он посмотрел поверх ее головы, но гостиная была пуста. Но это еще не означало, что спальня тоже…
Хит едва удерживался, чтобы не промчаться мимо нее наверх. Не посмотреть самому.
— Без проблем, — сухо обронил он. — Поговорим на следующей неделе.
Но вместо того чтобы уйти, продолжал стоять как последний дурак. Наконец она кивнула и закрыла дверь.
Пять минут назад он был на вершине мира. Теперь же ужасно хотелось лягнуть проклятую дверь.
Он пошел к машине. Но, только выезжая со стоянки, заметил на другой стороне улицы автомобиль. Раньше Хит был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на окружение. Но сейчас, спустившись с облаков, стал более внимателен.
В последний раз он видел красный «порше» на стоянке У штаб-квартиры «Старз».
Аннабел поплелась на кухню. За столом сидел Дин: банка коки в одной руке, карты — в другой.
— Тебе сдавать, — сказал он.
— Мне больше не хочется играть.
— Сегодня с тобой скучно, — обиделся он, бросая карты.
— Можно подумать, ты фонтан веселья!
