Франки побросала подушки, кинулась к раковине. Наполняя стакан, спросила, не хлопнуть ли меня по спине.
Я выбросила руки перед собой и, расплескивая воду на пол, резко поднесла стакан ко рту, чуть что зубы не сломала.
— Ну и мастерица вы пугать людей, мисс Ван-Хорн, — сказала Франки. У нее даже веснушки побелели.
— Могу сказать только одно, — выдавила я, с трудом переводя дух, — я очень рада, что ты сегодня припозднилась с уборкой. Кто бы иначе поспешил мне на помощь со стаканом воды? Спасибо, милая. — Я отдала ей стакан, она снова наполнила его и сунула мне в руку. А потом занялась подушками.
— Благодарить надо не меня, мисс Ван-Хорн. Благодарите тех джентльменов, которые приходили сюда и задали мне кучу вопросов. Оттого я и замешкалась с уборкой.
Она стояла ко мне спиной. Зажав подушку подбородком, разворачивала чистую белую наволочку.
— Вот как?! — Я вытащила из холщового мешка сумочку и приобщила склянку с пилюлями к ее содержимому: связкам ключей, тюбикам помады, пачкам бумажных платков и кошельку с мелочью. — Что это были за джентльмены, которые задавали тебе вопросы? Надеюсь, не очередной репортер, интересующийся айсбергом.
— Нет, мэм. — Она по-прежнему стояла отвернувшись, натягивала наволочку на подушку. — Они про айсберг не спрашивали. Они интересовались…
Зазвонил телефон.
Лоренс! А я-то думала, он еще у развилки.
— Ты почему не здесь? — спросил он.
— Уже иду, — ответила я.
Положила трубку, искоса глянула на Франки. Она надела наволочку на вторую подушку и теперь, хорошенько взбив обе, укладывала их в изголовье кровати.
— Эти джентльмены, про которых ты говорила…
— Ну-у… — Она постаралась напустить на себя безразличие, что выглядело очень забавно. Куда девалась моя веснушчатая Франки? Передо мной была Франсин — девушка с лебяжьей шейкой, невинная, податливая, уклончивая. — Да пустяки это. Они про гостиницу расспрашивали.
Я собралась уходить. Она лжет, сразу видно. И я попробовала отшутиться:
— Надеюсь, ты не наговорила лишнего.
Франки подняла голову — явно встревоженная.
— Нет-нет! Ничего лишнего я не говорила! Они сказали, что задают вопросы с разрешения мистера и миссис Уэллс.
— Что ж. Стало быть, это скорей всего инспекторы из департамента здравоохранения. Или из пожарной охраны.
Ответа не последовало. Она просто занялась делом — сосредоточенно подтыкала покрывало в изножии кровати.
— У меня мало времени, мисс Ван-Хорн. Замешкалась я, надо поторопиться.
Мне тоже не мешало поторопиться.
66. Под козырьком подъезда я остановилась и поверх кишащих народом теннисных кортов глянула в сторону «Росситера». Лоренс уже поджидал меня на крыльце, со стаканом пива в руках. Из двери у него за спиной выбежали вечно недовольные дети — Хогарт и Дениз, — направились за угол, в тень, взгромоздились на свои темно-синие велики и молчком, не попрощавшись, покатили в сторону пайн- пойнтского шоссе.
Я зашагала к «Росситеру», мимо кортов, стараясь не встречаться глазами и вообще избегая контактов с теннисистами. Ни к чему мне лишние разговоры, хватит и одного, с Лоренсом, — того самого, что вызывал у меня протест, но обещал
Кузина Петра — я видела — сидела на террасе «Росситера», она откинулась на спинку кресла, теребя пальцами волосы, и, как всегда, увлеченно читала. Волосы у нее, по-моему, с каждым летом становятся все короче, так что теребить там особо нечего. Терраса, где она сидела, затенена и обтянута густой сеткой, поэтому я не видела, как она одета. Знала только, что, какова бы ни была одежда, цвет будет непременно армейский — хаки, синий или зеленый. Никаких отклонений от этой палитры Петра не допускала. Блузки, юбки, жакеты и джинсы, казалось, вели происхождение исключительно со складов Пентагона.
Забавный парадокс, но ко всем затеям Пентагона Петра относится крайне отрицательно. И армейские шмотки, мне кажется, носит лишь затем, чтобы подчеркнуть этот свой протест — униформой.
67. Лоренс встретил меня чуть ли не с галантной любезностью.
— Добро пожаловать, — сказал он. — Ты у нас редкая гостья.
Я напомнила, что побывала здесь не далее как вчера вечером, съела омлет и украдкой прихватила с собой груши и сыр.
— Это была экстренная ситуация. А экстренные ситуации не в счет.
Он провел меня в прохладную переднюю, громко хлопнув сетчатой дверью. На ходу я отметила, что «бьюик» с помятым крылом стоит в тени под деревьями. Он совершенно не похож на обычные докторские автомобили, выдают его только номерные знаки с буквами «MD»[13]. «Бьюик» пыльный, весь в ссадинах и царапинах. Бамперы ржавые, шины допотопные. А ведь Лоренс с Петрой далеко не бедняки: Петра унаследовала солидные капиталы от дядюшки Бенджамина, и Лоренсова практика в Стамфорде, штат Коннектикут, приносит немалый доход, — но в это невозможно поверить, видя, как они живут, как одеваются сами и как одевают детей. Их пренебрежение даже минимальными благами богатства — пристойной машиной, пристойным гардеробом, внешними приличиями — тревожит меня и приводит в замешательство.
Лоренс расчистил мне место на заваленном книгами диване и предложил пива.
— Спасибо, нет, — сказала я.
— Ну да, конечно. Грейпфрутового соку.
Когда сок был принесен и мы оба уселись более или менее удобно, Лоренс тотчас выложил мне обещанную информацию.
Способ, каким он ее преподнес, весьма напоминал холмсовский метод вопросов и ответов. Однако, несмотря на то что врачом был Лоренс, на роль Ватсона назначили меня.
Прежде всего он попросил меня учесть тот факт, что доктор Чилкотт — вопреки его утверждениям — никак не мог, «заметив» на пляже полицейские машины, сделать вывод о столь серьезном происшествии, как смерть Колдера. Как же он тогда
Я пожала плечами. Гадать бессмысленно, в голову ничего не приходит.
Лоренс подсказал:
— Ты вспомни, как приехала полиция.
— Они опоздали.
— Еще бы, ни много ни мало на полтора часа.
— Действительно.
Я ждала продолжения.
— А как ты думаешь, почему они опоздали?
— Ну, по их словам, заехали не в ту гостиницу. Сказали… я точно не помню, но, кажется, что-то вроде:
— Нет, не так. Они сказали: мы не знали,
Он прав. Я вспомнила.
— А теперь я скажу нечто очень-очень важное.
— Ты уверен, — перебила я, — что нам стоит влезать в это дело? По правде говоря, у меня нет ни малейшего желания слушать тебя. Нынче утром мы попали в аварию. И нынче же утром кто-то обыскивал мою комнату. С меня хватит. Будто мало нам вчерашней смерти!
— Но это была не смерть, Ванесса, а убийство.
