В объятиях страсти

Митчелу Уор­рену. Его внимание было приковано к одетой в черное вдове и ее верному стражу. Старая женщина вызывала у него противоречивые чувства. Недовольный ее вмешатель­ством в свои дела, Трейгер тем не менее восхищался само­обладанием, которое она проявила, принимая удары судьбы. Однако когда Вероника подняла склоненную голову и посмотрела на него, ему стало любопытно, действительно ли старушка проливает слезы.

У Трейгера был дар читать человеческие лица, талант, сослуживший ему неплохую службу, помогая растворяться среди врагов и собирать сведения для Вашингтона. Но вдова ставила его в тупик, являя собой редкое сочетание немощного тела и несокрушимого духа.

Погруженный в свои мысли, Трейгер наблюдал, как миссис Уоррен повернулась и, тяжело ступая, двинулась по каменистой тропинке к дому. Вдруг она остановилась и помахала ему рукой, приглашая присоединиться. Трейгер быстро преодолел разделявшее их расстояние, пока Барон грозным рыком не возвестил, что не одобряет дальнейшего приближения.

– Вы здесь, чтобы оплакивать смерть Митчела или приветствовать его уход?

Хотя голос ее дрожал от скорби, в нем сквозила го­речь, которая была непонятна Трейгеру. Замечание реза­нуло его, как по живому, задев до глубины души.

– Невзирая на ваше невысокое мнение обо мне, я уважал Митчела и пришел сюда, чтобы выразить вам свою поддержку в минуту скорби. В данный момент я един­ственный член семьи, на которого вы можете опереться.

Вероника уставилась на него тяжелым долгим взглядом из-под плотной вуали, а затем кивнула, как бы принимая к сведению его слова.

– В таком случае зайдите в дом и выпейте со мной.

Трейгер приноровился к ее медленной поступи, соблю­дая дистанцию, установленную Бароном, предупреждающее рычание которого свидетельствовало, что для пса он по-прежнему остается нежеланным чужаком.

Освободившись с помощью Молли от многочисленных накидок, вдова указала в сторону кабинета.

– Мистер Лэндсинг намеревается прочитать завеща­ние, – сообщила она. – Налейте мне бренди, мистер Грейсон.

Брови Трейгера удивленно поползли вверх, но он мол­ча проследовал в кабинет, повинуясь ее распоряжению. Спустя несколько минут, проведенных в полном молчании, в кабинет вошел Джонас Лэндсинг и расположился в крес­ле напротив вдовы, поглядывая на Барона так же насторо­женно, как и при первой встрече.

Развернув бумаги, адвокат подался вперед и помор­щился.

– Митчел составил новое завещание сразу после ис­чезновения Сирены. Оно гораздо короче, чем первое, но ирония состоит в том, что наследница отсутствует и не может вступить во владение своим состоянием.

И Вероника, и Трейгер нахмурились при этих словах, так как считали, что все получит жена, а дочь будет лише­на наследства.

– Митчел отказался объяснить, что заставило его вне­запно изменить завещание, но был непреклонен в своем желании оставить Сирене поместье и все имущество. Жена не получит ни гроша.

Вероника от изумления перестала кашлять, не в состо­янии поверить, что сын вычеркнул Оливию из завещания, оставив свою непутевую дочь единственной наследницей.

Не то чтобы она этого не заслужила, но всем была хорошо известна преданность Митчела молодой женщине, которая стала его второй женой. Суровый взгляд вдовы остановил­ся на бесстрастном лице Трейгера. «Вот кто умеет мастер­ски скрывать свои эмоции! И вуаль не нужна. Можно не сомневаться, что за внешней невозмутимостью красавчик посмеивается над иронией судьбы, сделавшей его наслед­ником состояния», – с горечью думала она.

– Я выделю средства на содержание поместья, и, по­скольку мистер Грейсон уведомил меня о своей недавней женитьбе на Сирене Уоррен, мне ничего не остается, как только передать ему право распоряжаться всем состояни­ем. – Джонас выдавил слабую улыбку, обращаясь к Трейгеру: – Я понимаю, как огорчили вас исчезновение жены и тот печальный факт, что ее обвиняют в симпатиях патри­отам. Конечно, все это ставит вас в затруднительное поло­жение.

Вероника сомневалась, что Трейгер испытывает нечто, похожее на неловкость, и готова была поспорить на все состояние Уорренов, что нет такой ситуации, из которой он не вышел бы победителем, целый и невредимый.

После того как адвокат удалился, оставив их наедине, Трейгер подошел к Веронике, хранившей тягостное молча­ние, и спросил в лоб:

– Вы прячете Сирену в доме вашей дочери в Коннек­тикуте?

Вдова медленно подняла голову, встретив его испытую­щий взгляд.

– Похоже, вы не теряли времени даром, выуживая информацию из Джонаса, – заключила она с нескрывае­мым презрением.

– Он поделился со мной своими тревогами в связи с вашим здоровьем и длительным путешествием, которое вам пришлось предпринять, – уклончиво ответил Трейгер. – Поверьте, я не прибегал к силе, чтобы развязать ему язык. Кстати, адвокат просил меня проследить, чтобы вы не пе­реутомлялись.

Вероника усмехнулась, отметив отсутствие всякого со­чувствия в его голосе.

– Не стоит беспокоиться насчет меня, мистер Грей­сон. Я достаточно долго заботилась о себе сама, чтобы не нуждаться в помощи, тем более вам подобных.

– Благодарю тебя, Господи! – пробормотал он впол­голоса.

Она неожиданно стукнула тростью об пол, и Трейгер по­чти физически ощутил холодное дуновение в уютной комнате.

– Может, я стара и немощна, но, уверяю вас, не глу­ха. А посему, молодой человек, извольте быть