неоплатном долгу.
Стоун был уже у двери, но теперь помедлил, опершись на нее плечом. Он сделал отметающий жест и беспечно улыбнулся.
— А вот это уже чересчур, Тэра. Ты ничего мне не должна. Если ты подумала, что я, воспользуюсь случаем, чтобы добиться дальнейших встреч, то ты ошибаешься. Это подло и совсем не в моем характере. Не делай скоропалительных выводов. История с Ночным Всадником касается только Меррика и меня. Когда-то я поклялся, что в одиночку разберусь с ним, и эту клятву я сдержу. А твое участие слишком рискованно. Если с тобой что-нибудь случится, это навсегда останется на моей совести.
Стоун вышел, и Тэра наконец осталась наедине со своими мечтами, которым не суждено было сбыться в реальной жизни. Джозеф Рутерфорд и его деньги доступны, только протяни руку, но она охотно променяла бы их да и все золото мира на любовь ковбоя с серо-синими глазами.
Глава 12
Пролежав сутки в одиночестве, Тэра готова была рвать и метать от безделья. Она тяготилась праздностью, тем более что мысли при этом странствовали свободно, снова и снова возвращаясь к запретной теме. Девушка пыталась отвлечься, перебирая в памяти известные ей факты и размышляя над неизвестными, но это только усиливало ее недовольство жизнью.
Визиты подруги, несколько скрашивали ее времяпрепровождение. Тэра расспрашивала Джулию об обитателях ранчо, а однажды завела разговор о ее детстве. Джулии было два года, когда ее мать умерла от воспаления легких. Тэру не на шутку тронуло то, что в жизни Меррика с тех пор не было других женщин. Получалось, что он оплакивал жену в течение шестнадцати лет.
— Такая верность достойна уважения, — заметила она. — Неужели твой отец так и живет здесь один все это время? Может быть, он хотя бы обращал внимание на других женщин и не связал жизнь ни с одной из них из чувства долга? Полное одиночество немного неестественно, вот что я хочу сказать.
— Я тоже так думаю, — тотчас откликнулась Джулия и испустила театральный вздох. — Только представлю себе шестнадцатилетнее одиночество, и у меня мурашки по коже бегут! А впрочем… как-то раз папу навещала женщина… попробую вспомнить. Я была еще крошкой и все равно подумала, что никогда не видела такой красавицы.
— И что же твой отец?
— Он вел себя так, будто ангел спустился с небес к нему в «гости. По-моему, она ему очень нравилась, вот только гостья пробыла здесь всего несколько дней, а потом произошла какая-то ужасная ссора. Помнится, ее звали… Кармель. Она так поспешно покинула „Даймонд“, что я не успела с ней попрощаться. С тех пор женщина больше не появлялась. Пару раз я пыталась выспросить у папы, из-за чего они поссорились и кто эта женщина, но он отказывается говорить на эту тему. Он вообще очень скрытен, и порой у меня такое чувство, что мы чужие люди. Отец как будто похоронил в себе все живое вместе с мамой. А почему ты все это выспрашиваешь?
— А чем, скажи на милость, мне еще заняться? — отшутилась Тэра. — Чему ты удивляешься? Я ведь всегда была любопытна.
— Конечно, милочка. Однако ты выведала подноготную каждого обитателя ранчо, только о Стоуне не задала ни единого вопроса. Мне это кажется странным. Допустим, раньше ты его знать не хотела, но теперь, когда он спас тебе жизнь, должно же твое мнение о нем перемениться! Не будь Стоуна, ты бы погибла.
«Я все равно погибла, так или иначе», — уныло подумала Тэра.
Внезапно ей захотелось понежиться в теплой воде, и она попросила Джулию распорядиться насчет ванны. Девушка тотчас поспешила из комнаты.
Вода была умеренно горячей, душистой и удивительно расслабляющей. Тэре расхотелось нежиться. С большим удовольствием она ощутила бы прикосновение освежающих и бодрящих струй, водопадом низвергающихся в заводь с крутого утеса, ту самую, куда не так давно она и Стоун нечаянно свалились после первых запретных объятий…
Девушка нахмурилась. Ничего не было, упрямо уговаривала она себя, — ни объятий у заводи, ни ночи в хижине — ничего!»Ей просто приснилось. Со временем сны забудутся, и она сможет жить дальше как ни в чем не бывало.
Захватив пригоршню душистой пены, Тэра разжала руки, и пузырьки разлетелись во все стороны, радужное сновидение разбилось вдребезги. Пора возвращаться к нормальной жизни. Отец заберет ее в Кларендон, и уж тогда даже такой наглец, как Стоун, не осмелится докучать ей.
Легкий шорох со стороны окна заставил ее очнуться от грез о будущем. Оказывается, у маленького спектакля с омовением уже был зритель.
— Этою только не хватало! — вскричала Тэра. — Убирайся немедленно!
Стоун выпустил край занавески и отошел от окна. Разумеется, у него и в мыслях не было убраться прочь. Он остановился на полпути, чтобы полюбоваться купающейся нимфой. Небрежно заколотые на макушке волосы, мокрые плечи, отливающие перламутром, все это так и манило приблизиться и коснуться уже не взглядом, а губами. Сказать по правде, кровь уже бурлила в жилах Стоуна.
— Вот, значит, как приветствует пациент доктора, движимого заботой и милосердием, — с обидой в голосе произнес он, делая еще шаг вперед. — Я весь извелся от беспокойства…
— Ну конечно, от беспокойства! Почему ты не пользуешься дверью, как все нормальные люди?
— Потому что, если нормальные люди стучатся в дверь, за которой кто-то принимает ванну, и спрашивают: «Можно войти?», им обычно отвечают: «Нельзя!»
— Стоун, пора с этим покончить! Так не может продолжаться, неужели ты не понимаешь? Боже мой, что тебе от меня нужно?
— Разве ты до сих пор не поняла? Мне нужно все, понимаешь, снова и снова.
Он склонился к ней, заполнив собой комнату, весь мир. Тэра слышала прерывающийся шепот, сбивчивый рассказ о том, как безумно Стоун жаждет ее и как мало ему того, что уже происходит.
Удивительное чувство полного безрассудства, счастливой беспомощности перед этим мужчиной наполнило Тэру. По мере того как ласки становились все более интимными, она погружалась в водоворот страсти, теряла голову и, в сущности, теряла себя. Она уже не находила ни странным, ни унизительным то, что полностью утратила волю, что желания Стоуна стали ее желаниями. Тело ее инстинктивно выгибалось навстречу ласкающей руке, не стыдясь и ничего не скрывая. Странное дело, как и Стоуну, Тэре было мало прикосновений и ласк, мало поцелуев, она хотела его всего, хотела забыться в его объятиях.
— Как же я люблю ласкать тебя! Ты ведь не хочешь, чтобы на этом все кончилось, правда? Я вижу, что тебе недостаточно ласк, а что до меня, с той ночи я только и мечтаю, чтобы мы снова оказались в постели. Не отказывай мне…
Как будто она могла отказать ему хоть в чем-то! Все тело Тэры ныло от желания, она хотела ласкать Стоуна так же интимно, как он только что ласкал ее. В мыслях Тэра видела, как пальцы се смыкаются на его возбужденной плоти, как зарываются в жесткую поросль на груди и внизу живота. Если бы только она умела так же сводить его с ума прикосновениями!
Если бы от ее поцелуев у него так же кружилась голова!
Стоун не помнил, как оказался в постели полностью обнаженным, но когда опомнился, они уже сжимали друг друга в объятиях. Неожиданно для него Тэра высвободилась и секунду в нерешительности сидела рядом на коленях, потом медленно перенесла одну согнутую ногу через его бедра. Вся кровь разом устремилась ему вниз живота. Он видел над собой округлости грудей с темными вишенками сосков и едва мог совладать с собой.
— Значит, тебе хорошо со мной? — спросила Тэра низким грудным голосом, когда он не удержал стона.
Она выпрямилась, и ладони ее рук двинулись вниз по его животу, чтобы сомкнуться на измученной плоти.
— Так хорошо, что дольше я не выдержу! Стоун не мог сказать, как долго продолжалась сладкая пытка, но наконец настал момент, когда он не мог больше выносить ее. Одним движением он выскользнул из упоительных тисков и опрокинул Тэру на спину. Он изнемогал от желания войти в нее, удовлетворить неистовую жажду, которую она так простодушно и ловко пробудила в нем. Никаких оговорок не было на этот
