повалился на них обоих. Стоун и Тэра дружно шарахнулись в разные стороны, и банкир свалился ничком к ногам какой-то пары, проносившейся мимо в вальсе. Та, в свою очередь, отпрянула, увеличив суматоху.
Стоун подхватил Джозефа под руки и одним рывком поставил на ноги, после чего заботливо стряхнул с него пыль носовым платком и одернул одежду прежде, чем тот успел опомниться. Зрители обменивались замечаниями, и по всему было видно, что странное поведение банкира озадачивает их.
— Что с вами, мистер Рутерфорд? — громко спросил Стоун, складывая шелковый платок и возвращая его в нагрудный карман. — Часто вы вот так, ни с того ни с сего, валитесь на пол? Это напоминает падучую, хотя признаки не совсем совпадают…
Он снова предложил руку Тэре, и та вцепилась в нее, как утопающий. Когда они направились в круг танцующих, Джозеф наконец опомнился. С минуту он следил за тем, как Тэра, счастливо улыбаясь, смотрит в лицо своему кавалеру, как они несутся в вихре вальса, потом отвернулся и направился к выходу. Нельзя оставить поле битвы за этим наглецом, думал он в ярости, что-то надо сделать, иначе завтра Сент-Луис будет бурлить слухами о том, как его оставили в дураках! И без того уже на лицах зевак мелькали усмешки. Джозеф знал, что светское общество беспощадно к тем, кто не может за себя постоять. В сущности, это тот же Дикий Запад, только оружием служит насмешка, а не револьвер. Прескотт высмеял его, высмеял умело, и друзья по клубу охотно вонзят словесные колючки в проигравшего.
Джозеф решил взять реванш с помощью будущего тестя.
Тем временем Райан следил за тем, как Тэра и Прескотт кружатся в вальсе. На губах его внучки была та самая мечтательная улыбка, о которой недавно говорил Стоун. Затуманенные глаза не отрывались от лица кавалера. Райан никогда не видел на ее лице такого умиротворенного, покорного выражения, обычно свойственного женщине, безоглядно влюбленной. Так когда-то Эдит смотрела в лицо ему самому…
Неприятное чувство совершенной ошибки охватило Райана, смешавшись с раздражением по этому поводу. Он обращался с внучкой, как с куклой без желаний и чувств, не принимая их в расчет…
— Это неслыханно! — ворвался голос Джозефа в непривычный ход его мыслей. — Как вы могли гостеприимно распахнуть двери своего дома для этого наглого, заносчивого прощелыги?
— Судя по тому, что с Тэрой в данный момент танцует мистер Прескотт, речь идет именно о нем, — констатировал Райан, не скрывая насмешки. — Хочу заметить, что «этого наглого, заносчивого прощелыгу» я нанял для расследования и он успешно справился со своим делом. Впервые за несколько лет торги принесли ощутимую прибыль.
Старик не без усилия оторвал взгляд от счастливого лица внучки и оглядел багровое от возмущения лицо компаньона.
— Минут десять назад я побеседовал с мистером Прескоттом и выяснил, не без удивления, что это джентльмен до кончиков ногтей. Что касается вас, Джозеф… ревность явно подкосила вас на корню, иначе с чего бы вам падать под ноги танцующим?
— Ваш джентльмен подставил мне подножку! — проскрежетал Джозеф.
— В прямом и переносном смысле, как я погляжу, — благодушно заметил Райан.
— Вы находите это забавным? — спросил Джозеф, не веря своим ушам. — Вас не возмущает то, что какой-то… какой-то сыщик с Дикого Запада является в дом, уводит у меня из-под носа невесту, попутно всячески оскорбляя меня, а когда я пытаюсь воспротивиться, даёт мне подножку! Я полагал, вы прикажете немедленно выдворить его!
Старик оглядел своего делового партнера, впервые видя его в ином свете. За последние полчаса случилось так много необычного, что Джозеф вдруг предстал перед Райаном как личность, и личность весьма сомнительная. Если убрать богатство и положение, мало что оставалось. Джозеф привык решать проблемы чужими руками. Зная своенравный характер Тэры, Райан спросил себя, как же этот человек уживется с ней. Не замучает ли он жалобами на жену и требованиями сладить с ней, поскольку сам не в состоянии?
— Дорогой мой Джозеф, — спокойно, но твердо начал старик, — то. о чем вы говорите, случилось между вами и мистером Прескоттом, а не между ним и мною. Если вы расцениваете поведение этого человека как оскорбительное, то я даю вам разрешение лично вышвырнуть его из моего дома.
— Что?! — вскричал Джозеф так громко, что стоявшие поблизости оглянулись. — Я должен марать об него руки? Да мне противен сам его вид!
— Иными словами, вы не находите в себе мужества принять вызов, который мистер Прескотт бросил вам, когда, по вашим словам, увел невесту у вас из-под носа?
Оба одновременно повернулись к танцующим, где кружилась красивая пара. Как раз в этот момент Стоун сделал какое-то шутливое замечание, и смех Тэры колокольчиком зазвенел в ответ.
— Да я его в порошок сотру! — прошипел Джозеф.
— Вот пойдите и сотрите, — поощрил Райан. — Припоминаю, что в Техасе вы тоже требовали от меня каких-то крутых мер, только это касалось Тэры.
Я начинаю подозревать, что самостоятельно решить какой бы то ни было вопрос вам полностью не по силу, когда речь идет о живых людях, а не о финансах. Интересно, как вы намерены строить семейную жизнь с девушкой вроде Тэры. У нее огонь в крови, и вам не поздоровится, если вы так и будете мямлить. Бесхребетный муж обречен проиграть семейную кампанию.
Слово «бесхребетный», хотя и не прямо нацеленное на него, заставило Джозефа выпрямиться и стиснуть кулаки. Бывало, что он и сам применял к себе этот эпитет, но лишь мысленно и мельком. Он и впрямь старался решать проблемы чужими руками, потому что так уж повелось изначально. И уж конечно, он помыслить не мог, что придется лично разбираться с соперником, защищать мужское достоинство в открытом столкновении. Однако выхода не было. Уважение к нему Райана трещало по швам, и волей- неволей приходилось что-то предпринять. Осушив для храбрости еще один бокал шампанского, Джозеф ринулся в бой.
Стоун и Тэра ничего не знали о надвигающейся стычке. По правде сказать, они вообще не замечали ничего вокруг, видя и слыша только друг друга после долгой разлуки. Время от времени тела их сами собой соприкасались, и оба едва находили силы отстраниться ради приличий.
— Зачем ты здесь. Стоун? По делам?
— Не без этого. Я приехал лично представить мистеру О'Доннелу отчет о расследовании, — ответил тот, но тотчас лукаво усмехнулся. — Правда, в списке моих дел это стоит лишь вторым пунктом, а первым… первым я поставил: «Напомнить Тэре, что у нее уже есть муж».
Сотня картин, одна другой смелее, стремительно сменилась в памяти Тэры, и неудивительно, что сладостный озноб прошел у нее по спине. Но потом девушка посерьезнела. Откинувшись назад, насколько позволило тесное объятие Стоуна, она заглянула ему в лицо.
— Поверь, я пыталась объяснить дедушке, что муж у меня уже есть, но он считает, что это только уловка с моей стороны, чтобы не выходить за Джозефа.
Его можно понять: у меня нет ни свидетельства о браке, ни даже сколько-нибудь приличного обручального колечка. То, которое я носила, каждая может купить в лавке за полдоллара.
Музыка отыграла, и Стоун увлек Тэру на террасу, залитую лунным светом.
— Значит, наш брак аннулирован?
— Слава Богу, нет. Дедушка считает, что месяц в Техасе слегка помрачил мой рассудок, и потому я под домашним арестом, а за едой глотаю какие-то противные пилюли… — Взгляд ее упал на Джозефа, занятого беседой, с Райаном на другой стороне залы, как раз напротив дверного проема. — Ты только посмотри на него! По-твоему, я могу предпочесть тебе этот напомаженный мешок прописных истин? Я останусь твоей женой, что бы ни случилось, пусть даже ты женился на мне в момент безумия! — Тэра вздохнула и пожала плечами. — Я скажу больше: к алтарю с Джозефом меня смогут доставить разве что связанной и с кляпом во рту.
— Ты все та же, хотя и выглядишь иначе… — с ласковой насмешкой произнес Стоун, окидывая взглядом ее роскошный наряд, прическу и драгоценности.
Поскольку не было никакой возможности допустить вольность, не испортив всего, он позволил себе единственное, что не запрещали даже правила приличия: поднес к губам руку Тэры в тонкой перчатке и надолго прильнул к ней.
Однако, вместо того чтобы затрепетать от этой ласки, девушка внезапно рассердилась. Хотя ничего
