— В чем дело? — с удивлением осведомился Стоун, взглядом провожая старика, вприпрыжку несущегося к двери. — Что случилось?
— А то, что я бог знает сколько времени назад оставил Теренса с Либби в этом самом кабинете. Видите ли, моя дочь подвержена обморокам… Впрочем, сейчас не об этом. Поскольку их здесь нет, они могут быть где угодно! Прошу меня извинить, мистер Прескотт, по поводу расследования нам придется переговорить позднее… например, завтра утром. Приносите все необходимые бумаги, а сейчас мне пора!
Стоун не спеша поднялся и вышел. Когда он бросил взгляд в направлении бальной залы, там как раз проплывали в вальсе Джозеф и Тэра. Ощутив взгляд, девушка вскинула ресницы, и глаза их встретились.
Тэра бросила взгляд в сторону дверей чисто инстинктивно, словно внутренний голос приказал ей это сделать. Стоун стоял в вестибюле, и хотя толпа у входа заслоняла его, он был выше остальных по меньшей мере на полголовы, и это позволило Тэре заметить многообещающий блеск его глаз. Впервые за последние полчаса она ощутила вспышку надежды. Стоун поймет ее, он поможет, как помогал ей всегда. Что с того, что Сент-Луис — не Техас, предприимчивость и смелость побеждают везде! Девушка дала себе слово заручиться поддержкой Стоуна любой ценой, если нужно, разбудить в нем демона вожделения, который однажды уже помог ей добиться своего.
В памяти ее всплыла ночь в Таскозе, которую лишь с большой натяжкой можно было назвать первой брачной ночью, так как отсутствовало главное — невинность новобрачной. Она была тогда уже достаточно опытной, чтобы бесстыдно соблазнить Стоуна. «Всегда есть способ поставить на своем с мужчиной, которому не чужды плотские радости», . — думала девушка, не замечая, что на губах ее расцветает мечтательная улыбка.
— Чем дальше, тем лучше! — прошипел Джозеф и ущипнул Тэру за талию так, что она ахнула от боли. — На глазах у всех ты пялишься на этого негодяя! Может, еще пустишь слюну? Ничего не скажешь, достойное поведение для леди!
Он круто повернул Тэру спиной к дверям, вопреки тому, что остальные пары в этот момент кружились, и это нарушало весь круг. Однажды утратив самообладание, он махнул на него рукой совершенно, а вместе с ним и на правила приличия, которые до этого скрупулезно соблюдал.
— Если ты думаешь, что намерения этого типа серьезны, то ты просто дура! — прошипел он, глядя, как Стоун поворачивается и исчезает за углом. — Я знаю эту породу. Для таких, как он, женщина — это шлюха по определению, и когда он наиграется с тобой, то просто выбросит, как ненужную вещь. Это ясно уже из того, что он не посовестился вклиниться между мужчиной и женщиной на грани законного брака.
Тэра хорошо понимала, что разумнее всего придержать язык, но напряжение этого бесконечного вечера и постоянное общество жениха наконец сделали свое дело. Ирландская кровь ее вспыхнула степным пожаром.
— По крайней мере Стоун Прескотт может обольстить леди, пусть даже потом он бросит ее! Тебе, Джозеф, приходится идти в публичный дом, когда припечет, и все об этом знают. Для того чтобы завести любовницу, не обязательно быть красивым и мужественным.
Пощечина раздалась так оглушительно, что ближайшие пары сбились с шага. Отпечаток ладони Джозефа вспыхнул на щеке Тэры гневным малиновым цветом. Это был неосознанный поступок, и так же неосознанно девушка отреагировала на него. Ее маленький, но крепкий кулачок впечатался в левый глаз жениха. Ошеломленный, тот сделал неуверенный шаг назад, и Тэра воспользовалась этим, чтобы изо всех сил толкнуть его в грудь обеими руками. Второй раз за вечер Джозеф повалился на пол во весь рост, уже навзничь, а Тэра расхохоталась, прижимая ладонь к припухшей щеке.
В бальной зале воцарилась тишина, нарушаемая только негромким гулом замечаний, которыми обменивались гости, пораженные и втайне довольные пикантным поворотом событий. Музыканты на возвышении привставали и тянули шеи, чтобы понять, что происходит. Тэра высоко подняла голову и пошла к выходу. Толпа расступилась перед ней. Никто не сделал движения, чтобы помочь Джозефу подняться.
Слезы ярости и гнева покатились по щекам Тэры, как только она оказалась вдали от любопытных взглядов. Стоун никогда не называл себя джентльменом, но он и пальцем ее не трогал, что бы ни срывалось у нее с языка, хотя порой бывал в таком бешенстве, что она втайне ожидала оплеухи. Мерзкое пресмыкающееся, думала девушка о своем женихе… нет, о бывшем женихе, потому что теперь даже батальон солдат не принудил бы ее явиться на венчание.
Пройдя в свою комнату, она так хлопнула дверью, что затрясся весь трехэтажный особняк.
— Та-ак… и как прикажете это понимать? — протянул Райан, останавливаясь на пороге комнаты Либби, в глубине которой пара застыла в поцелуе.
Теренс не слишком поспешно отстранился от жены, тотчас спрятавшей лицо у него на груди, и без былого трепета встретил возмущенный взгляд тестя.
— Понимать это следует так, что мы решили освежить кое-какие мелочи в памяти друг друга. Я правильно излагаю суть дела, дорогая?
Либби кивнула, хотя лицо ее пылало: в конце концов, отец застал ее в объятиях мужа, чего не случалось добрых двадцать лет.
— И к чему все это, дорогой зятек, если через пару дней тебя здесь опять не будет?
— Тем не менее Либби по-прежнему моя жена, — резонно заметил Теренс.
— Разве? Даже в глазах закона она уже не является таковой после трехлетней разлуки, — отпарировал Райан. — Я мог бы настоять на расторжении брака и если не сделал этого, то лишь потому, что не ожидал снова увидеть тебя под этой крышей. Поверить не могу, что у тебя хватает совести смотреть в глаза жене, брошенной без всякого сожаления. Этим поступком ты утратил все права на нее.
— Чтобы утратить права, надо их иметь, — с необычным спокойствием возразил Теренс, а у меня их под вашей крышей никогда и не было, включая права супруга и главы семьи. Я сам себе казался ребенком, которого водят на помочах. Неужели вам никогда не приходило в голову, Райан, что вы разрушаете наш брак? Если только это не было вашей сознательной целью.
Старик открыл рот для резкого замечания, подумал и закрыл его снова. Он не мог сказать положа руку на сердце, что не желал подточить основы брака дочери, поскольку тот казался ему неравным.
— Я так и думал, — мрачно произнес Теренс. — Я не устраивал вас как зять, и вам не было дела до того, что я устраиваю Либби как муж, а Тэру — как отец. Когда стало ясно, к чему идет, я выбрал бегство, пока в сердце вашей дочери осталась хоть капля былой любви ко мне.
Заметив, что невольно повысил голос, Уинслоу заставил себя успокоиться. Он вовсе не желал новой шумной ссоры со взаимными шпильками и подначками, наоборот, он хотел хоть раз в жизни высказать все тестю просто и доходчиво. Ссора была бы тем более некстати, что с женой все как будто начало налаживаться.
— Прошу простить мою запальчивость, Райан. Сегодня споры и выяснения отношений интересуют меня меньше всего. Если не возражаете — а я очень надеюсь, что нет, — мы с женой хотели бы уединиться. Ведь это так, Либби, дорогая?
Впервые та ощутила, что находится не просто между двух огней, но между двумя близкими ей людьми с одинаково сильной волей. Возможно, со стороны Теренса то была всего лишь кроткая вспышка, но она сослужила своей цели: дочерний долг отступил перед чувством к мужу.
— Прошу тебя, папа, оставь нас. Теренс проведет ночь у меня.
Когда Райан осторожно прикрыл за собой дверь в комнату дочери, его седые кустистые брови были высоко подняты, а на лице застыло, как маска, ошеломленное выражение. Постояв, он растерянно воздел руки. Привычный мир летел ко всем чертям, трещал по швам, рушился прямо на глазах! Из Техаса явился этот Стоун Прескотт со своей из ряда вон выходящей просьбой. Возможно, ответив согласием, он положил начало цепи невероятных происшествий, мрачно думал старик. Джозеф выставил себя дураком, .размахивая кулаками на виду у гостей, а те толпились вокруг, как простонародье на петушином бою. И даже Либби, кроткая Либби осмелилась перечить отцу и теперь, очевидно, блаженствовала в объятиях супруга, которого совсем недавно считала чуть ли не записным техасским варваром.
Не в силах пока вернуться к гостям, старик прошел в кабинет и долго смотрел на портрет жены над камином.
— Я хотел, как лучше, Эдит, — произнес он вслух и вздохнул. — Ты-то хоть веришь, что я хотел, как
