чувствовал, как отпускает на волю тело, ум и душу, чувствовал, как тонет в море бурных ощущений. Он отдался великолепным мгновениям, не поддающимся описанию, прижимаясь к ней так же крепко, как и она к нему. Их души слились воедино, испытывая жажду не только физического удовлетворения, стремясь к наивысшему наслаждению за пределами реальности… Дру отчаянно прижимал к себе Тори. Потоки экстаза проливались на него, оставляя безучастным ко всему, кроме восторга любви этой белокурой нимфы.
Казалось, миновала вечность, прежде чем у Дру появилось несколько нормальных мыслей, но он все еще не мог оторваться от жены. Чуть было не потеряв Тори, Дру хотел насладиться каждой драгоценной секундой, проведенной вместе.
– Тебе лучше, Чикаго? – наконец прошептал он. – Мне-то уж точно, – он вздохнул. – Я был…
Дру снова умудрился сказать не то, что следовало бы. Тори тут же оскорбилась на его беспечное замечание. Оно прозвучало так, будто он занимался с ней любовью только потому, что был уверен, что страсть – это бальзам, способный излечить любые раны. У Вонга были свои лекарства, а у Дру, очевидно, свои!
Может быть, у него создалось впечатление, что ей необходимо всего лишь небольшое развлечение после сурового испытания. Но она воспринимала случившееся гораздо серьезнее и глубже и хотела, чтобы Дру испытывал не только простое удовлетворение. Черт возьми, лучше бы он помолчал и не пытался завязать разговор. Она ждала совсем других слов, но у нее возникла твердая уверенность, что фразы «Я люблю тебя» не было в словаре Дру.
Прежде чем Дру закончил фразу, Тори оттолкнула его и села.
– И это все, что ты можешь сказать? Тебе лучше? Значит, твоя единственная забота – удовлетворять свой аппетит?
Дру нахмурился, услышав резкую интонацию ее голоса и увидев гневный взгляд, устремленный на него.
– Я испугался до смерти, если хочешь знать, – огрызнулся он. – Я думал, что потерял тебя, и я…
– Не велика потеря, – прервала его Тори с горькой усмешкой. – Если бы я погибла, у тебя осталось бы меньше обязательств. Вряд ли ты стал бы сильно возражать против этого.
– Возражать? – повторил он. – Что за глупость? Ты знаешь, что я…
Его голос прервался, он запутался в словах, которые невольно оказались у него на языке.
– Что же такое я знаю, Монтана? – съязвила она, вглядываясь в его лицо, погруженное в тень. – Что я, будучи твоей женой, должна удовлетворять страсть, когда она в тебе взыграет? Или ты благородно занялся со мной любовью, чтобы отвлечь меня от мыслей о том, что я была на волосок от гибели и медведь чуть не разорвал меня в клочья?
– Почему тебе вечно надо разложить все по полкам? – раздраженно проговорил Дру. – Мы хотели заниматься любовью потому, что возбуждаем друг друга. Почему ты не можешь просто принять то, что есть между нами, и получать от этого удовольствие?
– Не могу, потому что я…
Тори прикусила язык и раздраженно вздохнула. Она обещала себе никогда не признаваться в любви этому человеку, который доводил ее до бешенства. Что бы она ни говорила или ни делала, ей не удастся добиться его любви. Что толку биться головой о стену. Он удовлетворен страстью ради страсти и не хочет ничего большего, потому что явно не привык уступать женщинам и даже собственной жене.
– Потому что?.. – переспросил ее Дру, проведя указательным пальцем по ее мягким губам. – Чего ты хочешь от меня, Чикаго? Мое сердце?
Он запрокинул ее голову и лукаво улыбнулся.
– Если я отдам тебе свое сердце, ты будешь носить его в качестве трофея на шее, как этот жемчуг?
Тори дотронулась до нитки жемчуга, с которой никогда не расставалась.
– Оно стало бы хорошим довеском к моему ожерелью, тебе не кажется? – колко сказала она.
– И это все, на что годится мое сердце, девчонка? – осведомился он, всматриваясь в аметистовые глубины ее глаз и пытаясь раскрыть тайны этой загадочной души. – Скажи, чего ты от меня хочешь? Ты будешь лелеять мою привязанность или выставишь ее напоказ?
Большой глупый ребенок! Разве он не догадывается, как драгоценна для нее его любовь? Почему у него такое извращенное понятие о любви и страсти? Почему он воспринимает женщин только как способ получить удовольствие? Вероятно, потому, что в жизни у него не было ничего серьезного, кроме кратких, пустых связей. Такой диагноз поставила Тори.
– А как бы ты поступил с моим сердцем, если бы я отдала его тебе? – ответила она вопросом на вопрос.
– Это зависит от того, что бы ты сделала с моим, – парировал он с загадочной улыбкой, которая приводила ее в ярость.
Дру – это безнадежный случай! Он храбро встречал любую опасность, но страшно пугался, когда разговор заходил о сердечных делах. Этот разговор ни к чему хорошему не приведет, так же как и их злополучный брак.
– Для начала я бросила бы его в реку, чтобы посмотреть, не потонет ли оно, как обыкновенный камень, – сказала Тори, собирая разбросанную одежду.
– А потом? – настаивал Дру.
Возмущенная его настойчивостью, она натянула штаны из оленьей кожи и пошла прочь. Ее муж слеп и глуп, если не понимает, что она стала бы бережно хранить дар его любви как сокровище. Однажды она рассказала, что чувствовала, а он стал насмехаться над ее признанием. Этому скептичному развратнику не удастся поступить так же еще раз.
– Я бы изжарила твое сердце и съела его на ужин вместо бобов из жестянки, которыми ты меня закормил, – проворчала Тори, гордо удаляясь.
