освобожденных от московско-большевистской оккупации территориях украинской земли без промедления ОУН провозглашает воссоздание Украинского государства».[60]
Весть о провозглашении Украинского государства застала Мельника, Сциборского, Сушко и других руководителей ОУН-М в Кракове. То, что произошло, было для них неожиданным. Мельник заявил, что если данная информация подтвердится, то ОУН должна «стать на службу Украинскому государству».[61] Но и после такого заявления мельниковцы не поддерживали «революционных» действий бандеровцев и продолжали линию на сотрудничество с немцами. 6 июля 1941 г. Мельник направил Гитлеру письмо, в котором просил разрешить «принять участие в крестовом походе против большевистского варварства…» Вместе с легионами других европейских государств они хотели бы идти с «освободителями и иметь возможность создать с этой целью украинские вооруженные формирования».[62] Сдержанно к провозглашению Украинской Державы относился руководимый Кубийовичем Украинский Центральный Комитет в Кракове.
Изложение событий, происходивших во Львове, будет неполным, если не остановиться на оценках действий батальона «Нахтигаль» в период с 1 по 6 июля 1941 г. В советской литературе подчеркивалось, что во Львове «…начались массовые расправы над мирными гражданами. Специальные команды, созданные из личного состава «Нахтигаля», развернули настоящую охоту за советскими работниками, лицами польской и еврейской национальности. С 1 по 6 июля 1941 г. было убито три тысячи поляков и евреев».[63] В некоторых публикациях говорится, что списки жертв составляли Н. Лебедь, И. Клымив, Е. Врецьона при помощи довоенного телефонного справочника, а организаторами арестов называются Оберлендер, Лебедь и Шухевич. Отмечается также, что жертвами гестаповского и оуновского террора во Львове стали десятки известных деятелей науки, техники, литературы и искусства. Среди замученных были почетный член многих Академий наук мира Казимир Бартель, выдающийся писатель Тадеуш Бой-Желенский, восьмидесятилетний академик Соловий, профессор Ян Грек, ректор университета, профессор Серадзский, академик Антоний Цешинский, профессор Тадеуш Островский и много других».[64]
Противоположную точку зрения высказал известный исследователь украинской истории профессор из Сорбоны Владимир Косык. В своей книге «Україна під час другої світової війни (1939–1945)» он пишет, что батальон «Нахтигаль» выполнял только охранные функции и в расстрелах во Львове не участвовал. В ходе Нюрнбергского процесса советская сторона обвиняла в преступлениях против мирного населения во Львове только гестапо. В адрес «Нахтигаля» в СССР до октября 1959 г. никаких обвинений не предъявляли. Осенью 1959 г. в Германской Демократической Республике началась кампания против министра ФРГ Оберлендера, который был известен своей антикоммунистической и антисоветской политикой. Москва и Берлин начали собирать против министра компромат, обвинять его в нацистских преступлениях, в том числе и в расстрелах во Львове. Так как Оберлендер в 1941 г. был офицером «Нахтигаля», возникла идея выдвинуть обвинения и против солдат и офицеров украинского батальона. Но судебные органы ФРГ не нашли оснований для привлечения к ответственности Оберлендера. Следовательно, по мнению Косыка, нет оснований обвинять батальон «Нахтигаль» в преступлениях, которых он не совершал.[65] В работах этого ученого приводятся сведения о расстреле фашистами в первые дни оккупации Львова 7 тысяч евреев.[66]
Представленные точки зрения по одному и тому же вопросу являются противоположными, и отдавать предпочтение одной из них, нет оснований. Истина, скорее всего, находится посередине.
Выше уже говорилось, как абверовский офицер Ганс Кох отреагировал на решение собрания националистов во Львове. Для него и других офицеров самым неожиданным было решение о создании правительства Стецько. Они даже считали, что националисты действуют с санкции высших правительственных кругов. До начала войны с ОУН имел дело преимущественно абвер, а другие нацистские органы, в том числе Управление государственной безопасности, знали оуновцев плохо. Так, в донесении из Львова в Берлин даже говорилось, что правительство организовал «какой-то Пантера». Сами же бандеровцы через своего представителя в Берлине В. Стахива передали Риббентропу письмо, в котором сообщалось о создании украинского правительства.
На восстановление Украинского государства Берлин ответил быстро и жестко. Уже 1 июля 1941 г. служба безопасности и гестапо привлекли к ответственности Ганса Коха — «специалиста» по украинским делам и подполковника Айкерна, поскольку оба присутствовали на собрании националистов. А 2 июля начальник полиции безопасности и СД Г. Гейдрих отдал приказ о создании во Львове «независимого управления городом». Он также отмечал, что «готовятся дальнейшие меры против группы Бандеры и особенно — против самого Бандеры. Они будут как можно быстрее реализованы».[67]
3 июля заместитель госсекретаря Кундт прибыл в Краков, где встретился с ведущими деятелями Украинского национального комитета, а также с Бандерой. По существу, это был настоящий допрос в присутствии судьи фон Бюлова, доктора Феля и полковника Бизанца. Прежде всего, Кундт заявил: «… Фюрер — единственный, кто руководит борьбой, и никаких украинских союзников не существует». Он подчеркнул, что Германия является завоевателем советских территорий. Берлинский чиновник дал понять, что создавать украинское правительство и решать все, что будет происходить в Украине, может только «фюрер, который завоевал эту страну». Как видно из протокола этого «воспитательного» разговора, записанного немецкими стенографистами, Бандера не торопился соглашаться с Кундтом. Он подчеркивал, что ОУН вступила в бой с большевизмом, чтобы бороться за независимую и свободную Украину. Он заявил, что руководствовался «мандатом, полученным от украинцев», а не какими-то приказами или согласием немцев. Лидер ОУН-Б утверждал, что «строительство и организация украинской жизни могут быть осуществлены только украинцами».
О событиях в Западной Украине Гитлеру подготовили информацию, в которой говорилось: «Вопреки немецким планам, во Львове создано западноукраинское краевое правительство. Украинцы, принимавшие в этом деле участие, должны быть отправлены в Берлин и подвергнуты заключению».[68] По «львовскому делу» в ставке фюрера состоялось совещание, на котором присутствовали Кейтель, Риббентроп, Гиммлер, Канарис. Адмирал Канарис убеждал фюрера, что бандеровцы — это фанатичные борцы, и к идее украинской независимости не следует относиться легкомысленно. В ответ Гитлер приказал Гиммлеру навести порядок с «этой бандой». Аресты начались 5 июля. В Кракове арестовали Бандеру и депортировали в Берлин. В Польше были задержаны Горбовой и Янив. 9 июля во Львове были арестованы и отправлены в Берлин Стецько и Ильницкий. Украинское правительство было разогнано, его министры под угрозой арестов прекратили активную деятельность. В Берлине оказывалось давление на Бандеру и Стецько с целью отзыва Акта о восстановлении Украинского государства, но оба лидера отказались это сделать.
Оказывая давление на украинских лидеров, германское руководство не учитывало даже того, что бандеровцы 30 июня заявили о готовности бороться дальше совместно с «союзной немецкой армией против московских оккупантов». Позицию Берлина не смягчило и то, как ОУН распорядилась встречать немецкие войска. Местным оуновским организациям Провод направил указания: «Позаботиться, чтобы всюду на территории, освобожденной от московских войск, были украшены немедленно села украинскими и немецкими флагами. На каждой украинской хате должен гордо зареять украинский флаг. При главных улицах выставлять немедленно в честь германской армии триумфальные арки с украинскими и немецкими флагами и надписью: «Слава Украине».[69]
В июле 1941 г. министерство иностранных дел рейха заявило, что провозглашение украинского государства было «самовольным поступком известной честолюбивой и активной группы Бандеры», что принятый во Львове Акт, «не имеет никакого государственного значения». В ответ на это руководство ОУН Бандеры издало декларацию — «К ситуации во Львове». В ней говорилось, что провозглашение Акта 30 июня уже «является историческим фактом», подобно Акту от 22 января 1918 г., которым было провозглашено объединение Украинской Народной Республики и Западноукраинской Народной Республики. ОУН-Б подчеркивала, что Акт 30 июня 1941 г. «станет символом нынешней освободительной борьбы украинской нации».[70]
Тем временем Берлин показал, что надежды националистов получить единое Украинское государство являются напрасными. 1 августа 1941 г. было оглашено решение о разделе Украины и присоединении Галичины к Генеральному губернаторству, а Северной Буковины к Румынии. 20 августа декретом Гитлера
