жар.
— Мне надо поговорить с тобой, Маша, — сказал Анатолий, четко выговаривая слова. — Жду тебя завтра на аллее у рынка в четыре часа, ладно?
Последовало долгое молчание, затем она сухо ответила:
— Вы ошиблись номером. — И повесила трубку.
Он понял, что Максимов находился поблизости и мог услышать их разговор. Теперь ему оставалось лишь дожить до следующего дня.
Без четверти четыре Доленко, надев свой лучший костюм, подъехал к рынку. Без одной минуты четыре Маша показалась на аллее. При виде ее у него перехватило дыхание: так она была хороша. Он вышел из «Ситроена», не в силах оторвать от нее восхищенного взгляда. Присущей ей одной плавной походкой она приблизилась к нему. Он торопливо распахнул дверцу автомашины.
— Привет, — сдержанно поздоровалась она.
У него защемило сердце. Он представлял себе встречу совсем иначе. Он не нашел что ответить и просто сделал то, о чем давно мечтал, — жадно обнял ее, но Маша выскользнула из его объятий.
— Не надо, Толя! Я уже предупреждала тебя, что теперь мы только друзья.
— Друзья? После всего, что было между нами?
— Ладно. Если это тебе не под силу, я ухожу и больше никогда не увижусь с тобой. Прощай, Толя.
Доленко тяжело вздохнул.
— Хорошо, Маша. Я принимаю твои условия. Буду держать себя в руках.
— И сходить с ума?
— Я уже давно с него сошел, как только увидел тебя.
Она села в «Ситроен» рядом с ним.
— Куда едем?
— Я знаю один ресторанчик, он стоит в стороне от дороги, и нас там никто не знает. Тебе там понравится, — пробормотан Анатолий.
— Сомневаюсь, — сказала она холодно.
Дальше они ехали молча.
Ресторанчик, который облюбовал Доленко, славился своими рыбными блюдами. Оставив машину на стоянке, они поднялись в зал, где в приглушенном свете ламп официанты в белых куртках сновали проворно и деловито, как хорошо управляемые роботы. Анатолий заказал рыбную солянку, черную икру, рыбное ассорти и бутылку полусладкого шампанского.
В ожидании заказа он не отрываясь смотрел на Машу, надеясь уловить в ее глазах хоть намек на столь знакомое ему манящее выражение, но взгляд ее был непроницаем. И у него возникло такое чувство, словно ярко освещенные окна прежде гостеприимного дома вдруг закрыли глухими ставнями. Маша первая нарушила затянувшееся молчание. Когда официант принес заказ, она, улыбнувшись, сказала:
— А здесь мне нравится, Толя! Подумать только, я не была в ресторане уже два года. Я давно нигде не была.
— Рад, что угодил тебе, — ответил Доленко, наливая шампанское. — Если захочешь, мы можем иногда сюда выбираться.
Его нарочито-веселый тон, по-видимому, задел ее за живое, и она с интересом взглянула на него.
— Как странно, Толя, я ведь совсем тебя не знаю. Ты мне почти ничего не рассказывал о себе. Что бы ты стал делать, например, если бы в один прекрасный день тебе вдруг открыли кредит на крупную сумму?
У Доленко не было желания распространяться на эту тему. Ему вообще не хотелось говорить. Почему она так часто выбирает для разговора именно эту тему? Может быть, Максимов рассказал ей о его неудачной попытке вынести с территории «Центра» «красную ртуть»? О том, что он, инженер Доленко, оказался обыкновенным вором, что угроза судебного преследования еще висит над ним. Настроение у него ухудшилось, но тем не менее он ответил:
— Я бросил бы работу в «Центре» и открыл бы свое собственное дело. Я уже говорил тебе о своих планах и о том, что для начала дела мне необходимо хотя бы около миллиона долларов.
— Мне нравится твоя уверенность, — сказала она серьезно. — Обещаю тебе, что если Максимов умрет, ты получишь эти деньги, а может даже больше.
— Я уже слышал об этом, — ответил он с раздражением. — Но пока твой муж, кажется, жив?
Маша нахмурилась.
— Это твоя проблема, Толя. Это ты должен сделать меня богатой наследницей. А потом деньги будут у нас и мы найдем, как приделать к ним ноги… Не забывай, мы не только любовники, но и компаньоны по бизнесу.
Маша украдкой взглянула на часы.
Доленко подозвал официанта и попросил счет. Через несколько минут они поднялись и вышли из ресторана. Садясь в машину, Маша улыбнулась.
— Не сердись на меня, Толя. Сегодняшний вечер доставил мне столько удовольствия!
— Очень рад. — О себе старший инженер не мог этого сказать. Перспектива быть втянутым в мокрое дело отнюдь не радовала его. Он завел двигатель, и они поехали в Новообнинск. Минут тридцать ехали молча. Километрах в десяти от города Доленко притормозил.
— Скоро твой день рождения, Маша. Хочу кое-что тебе подарить. — Он вынул из кармана пакетик с кольцом и серьгами, положил ей на колени.
— Что здесь такое, Толя?
Он зажег свет на приборном щитке.
— Открой и посмотри.
Освободив пакет от тесьмы, она развернула бумагу и открыла коробочку. На темном бархате кольцо и серьги смотрелись великолепно. У Маши вырвался возглас восхищения.
— Неужели это мне?
— Да, тебе. Серьги очень подходят под цвет твоих глаз.
Она бережно закрепила серьги и одела кольцо, посмотрелась в зеркальце.
— Блеск! Толя, ты меня искушаешь, и я не могу устоять перед соблазном.
— Я и не думал тебя искушать. Я просто хочу сделать тебе подарок.
Он остановил машину недалеко от ее дома. Маша вышла из салона, Доленко вылез вслед за ней. Они стояли и молча смотрели друг на друга.
— Ты даже не представляешь, любимый, — наконец сказала она, — как мне было хорошо. Я очень благодарна тебе. И еще раз спасибо за чудесный подарок. Мне так давно никто не делал таких подарков!
Подавшись вперед, она обвила руками его шею, и ее губы коснулись его губ.
Но теперь ему и этого было мало. Сжимая ее в объятиях, он думал о том, что совсем недалеко от них, в постели лежит ее муж, который, скорее всего, уже спит. Она не любит его, но, пока он жив, ему придется довольствоваться лишь жалкими крохами украденной любви.
На следующий день Маша позвонила ему неожиданно рано. Доленко только что закончил завтракать и собирался пойти на работу.
— Когда я вернулась домой, Максимов не спал, — сообщила она. — У него в спальне горел свет.
— Анатолий стиснул телефонную трубку.
— Он догадался, куда ты уходила?
— Понятия не имею. С утра он злой, как собака, и не разговаривает со мной. Ушел на работу, даже не попрощался. Ох, Толя! Прости, но я прошу тебя пока не звонить и не искать со мной встреч. Я вела себя безрассудно! Прости, милый, но так надо. Он не должен ни о чем догадаться. Иначе он раздует дело о хищении «красной ртути» и засадит тебя в тюрьму.
— Маша, послушай, — попытался возразить Доленко, — мы не можем так просто взять и расстаться…
