ранах.
— Конечно нет. Да у них и не было такой возможности. Я узнал еще два имени. Это Евгений — темноволосый, с венгерским акцентом.
— Это, должно быть, Евгений Словенски. Он приехал на поезде с туристической группой.
— И некто Курт.
Он снова откинулся на подушки, не в состоянии терпеть боль в бедре. Это было похоже на то, как если бы ногу пилили тупой пилой.
— Курт ван Хелен. Он тоже из туристической группы.
— Там еще и третий мужчина. Никто не называл его по имени. — Его голос выдавал, насколько он ослабел. — Ему около семидесяти, седые волосы и тонкие седые усы.
— Это, должно быть, Гарри Саммерс, муж Маргарет.
— Гостиница превратилась в гнездо ассасинов. Но самое худшее, что акушерка сказала своему мужу, да и всем им, что Ноэль не была нежитью. Как они могли поверить в этот абсурд, когда она родила ребенка? Господи! Какая бессмысленная потеря.
Печаль снова оглушила его, только усиливая боль. Рейвен почувствовала, как его тоска отозвалась в ней.
— А теперь я пойду, чтобы они могли помочь тебе, Михаил. Ты слабеешь с каждой минутой. — Наклонившись, она поцеловала его в лоб. — Я чувствую их беспокойство.
Он схватил ее за руку.
— Надень мое кольцо. — Он ласкал внутреннюю сторону ее запястья. — Я хочу, чтобы ты носила его. Это очень важно для меня.
— Хорошо, Михаил, но только пока ты отдыхаешь. Мы поговорим об этом, когда ты почувствуешь себя лучше. А теперь зови своих друзей. Я возьму твою машину, чтобы добраться до гостиницы.
Она дотронулась до него. Его кожа была холодной, очень холодной. Рейвен надела кольцо. Но он снова схватил ее.
— Не приближайся к этим людям. Оставайся в своей комнате. Я просплю целый день, поэтому и ты отдохни, а вечером я приду за тобой.
— Звучит многообещающе. — Она нежно поправила прядь его волос. — Думаю, тебе надо подольше оставаться в постели.
— Карпатцы исцеляются быстро. Жак проследит, чтобы ты благополучно добралась до дома.
— В этом нет необходимости, — отказалась она, так как чувствовала себя неловко в присутствии незнакомцев.
— Это нужно ради моего спокойствия, — нежно сказал Михаил, глазами умоляя ее не спорить.
Рейвен кивнула, и он решил еще раз испытать судьбу.
— Но прежде чем уйдешь, пожалуйста, постарайся выпить еще один стакан сока. Чтобы я, по крайней мере, об этом не беспокоился.
Он знал, читая ее мысли, что она уже пыталась выпить сок. Но ее желудок воспротивился прежде, чем она успела сделать хоть один глоток. В этом он винил себя. Он был в ответе за то, что ее организм отказывался принимать человеческую пищу. Рейвен и так была слишком худенькой. Она не может оставаться без пищи.
— Мне от одного запаха становится плохо, — призналась она, желая рассмешить его, но понимая, что это невозможно. — Я думаю, что и правда подхватила грипп. Михаил, я попробую это сделать, попозже.
— Я помогу тебе, — пробормотал он тихо, его глаза помрачнели, — я должен сделать это для тебя. Пожалуйста, малышка, позволь мне это сделать, ведь это так просто.
Дверь позади нее распахнулась, и трое мужчин вошли в комнату. Один остался стоять рядом с дверью в ожидании. Он выглядел как облегченная версия Михаила.
— Вы, должно быть, Жак.
Рейвен еще раз дотронулась до холодной руки Михаила, прежде чем выйти из комнаты.
— А вы Рейвен.
Он смотрел на кольцо на ее пальце, даже не пытаясь скрыть усмешку. Она подняла бровь.
— Я не хотела его расстраивать. Мне показалось, это лучший способ побыстрее уйти, чтобы вы смогли ему помочь.
Она не могла использовать Жака, чтобы видеть Михаила. Его ментальные щиты были так сильны, что вовнутрь невозможно было проникнуть. Байрон оказался более легкой мишенью.
Когда она подошла к входной двери, Жак покачал головой и взял ее за руку.
— Он хочет, чтобы вы выпили сок.
— Ах, оставьте меня. Я же сказала, что не могу.
— Мы можем задержаться здесь на всю ночь. — Он пожал плечами и усмехнулся. — Я бы не против. У Михаила очень уютный дом.
Она посмотрела на него свирепо, хотя ей хотелось расхохотаться.
— Вы такой же, как и он. Но не думайте, что это комплимент, — добавила она, когда он довольно ухмыльнулся.
От его кривой улыбки, казалось, останавливается сердце. Он, наверное, разбивает сердца везде, где появляется.
— Вы ведь родственники? — предположила Рейвен, уверенная в своей правоте.
Как же может быть иначе? То же очарование, те же глаза, тот же взгляд.
— Когда это ему удобно.
Он налил в стакан свежего яблочного сока и подал ей.
— Он бы не узнал, — попробовала она возразить.
Если она выпьет, это ее убьет.
— Он узнает. Он всегда все знает. И пока вы сомневаетесь, он раздражается все больше. Так что пейте.
Она покорно вздохнула и попыталась заставить себя сделать глоток без вмешательства Михаила. Она знала, что Жак был прав. Он бы узнал, если бы она не выпила сок, а это, как ей показалось, было для него очень важно. В животе у нее все перевернулось, протестующе поднялось. Рейвен задохнулась, закашлялась.
— Позовите его, — велел Жак, — позвольте ему помочь вам.
— Но он так слаб, ему не стоит это делать.
— Он не уснет, пока не позаботится о вас, — упорствовал Жак. — Позовите его, или мы никогда не уйдем отсюда.
— Вы даже говорите как он, — пробормотала она.
Он послал ей теплоту и любовь.
Его приказ позволил ей выпить все до последний капли и удержать сок в желудке. Она ополоснула стакан в раковине.
— Вы были правы. Он не позволил им оказать ему помощь, пока я не выпила сок. Он такой упрямый.
— Наши женщины всегда на первом месте. Не волнуйтесь за него, мы бы никогда не позволили, чтобы что-то случилось с Михаилом.
Они вышли из дома и направились к машине, которой не было видно среди деревьев. Рейвен замерла.
— Прислушайтесь к ним. К волкам. Они поют ему, для него. Они знают, что он ранен.
Жак открыл перед ней дверцу машины. Он рассматривал ее, и его темные глаза были так похожи на глаза Михаила.
— Вы необычная.
— Вот и Михаил так говорит. Я думаю, это здорово, что волки ему сочувствуют.
Жак завел двигатель.
