макияже, верно? Я имею ввиду, на самом деле ни у кого же нет такого рта в реальной жизни….
— Мой обзор должен быть готов к полуночи, — сказала я, перебивая её.
— Ой. Правильно. Тогда в библиотеку? — Ви открыла дверь своего фиолетового Доджа Неон 95-го года. — Знаешь, ты очень обидчива.
Я скользнула на пассажирское сиденье: — Вини в этом фильм.
Вини «любопытную Варвару» за моим окном прошлой ночью.
— Я говорю не только про сегодняшний вечер. Я заметила, — она говорила с ехидным изгибом губ, — что ты была необычайно раздражительна добрых полчаса после биологии в последние два дня.
— Это тоже просто. Это вина Патча.
Глаза Ви метнулись к зеркалу заднего вида. Она приспособила его для лучшего обзора собственных зубов. Облизнув их, она выдала улыбку для практики. — Должна признать, его тёмная сторона взывает ко мне.
Мне не хотелось признавать этого, но Ви была неодинока. Меня тянуло к Патчу так, как никогда не должно было тянуть ни к кому. Был между нами тёмный магнетизм. Рядом с ним я чувствовала себя увлечённой к опасному краю. Было ощущение, что он может в любой момент толкнуть меня за край. — Я слышала, ты говорила, что заставляет меня хотеть… — я остановилась, пытаясь подумать, чего конкретно наше влечение к Патчу уже заставило меня хотеть. Кое-чего неприятного.
— Скажи мне, что не считаешь его красавчиком, — сказала Ви, — и я обещаю больше никогда не произносить его имя.
Я дотянулась и включила радио. Кроме прочего, должно же быть что-то получше, чем крушение нашего вечера из-за приглашения в него, пусть и абстрактного, Патча. Высидеть рядом с ним час в день, пять дней в неделю, — это было много больше, чем я могла вынести. Я не отдам ему ещё и мои вечера.
— Ну? — давила Ви.
— Ну, может, он и красавчик. Но я бы последняя об этом узнала. Я плохой судья на его счёт, извини.
— Что ты имеешь в виду?
— Это значит, что я не могу игнорировать его личность. Здесь никакая красота не поможет.
— Не красив. Он… крут. Сексуален.
Я вытаращила глаза.
Ви посигналила и нажала на тормоз, так как впереди идущая машина остановилась. — Что? Ты не согласна или грубовато-плутоватый — это не твой тип?
— У меня нет типа, — сказала я. — Я не так узка.
Ви засмеялась. — Малыш, ты более, чем узка — ты ограничена. Зажата. Твой диапазон так же широк, как у одного из тренерских микроорганизмов. Есть всего несколько, если они вообще есть, парней в школе, на которых бы ты запала.
— Это неправда, — слова вырвались автоматически. Это и не было правдой, пока я не произнесла их и не удивилась их точности. Я никогда не была серьёзно заинтересована кем-либо. Насколько странной я была? — Дело не в парнях, дело в… любви. Я пока не нашла её.
— Речь не о любви, — сказала Ви. — Речь о развлечении.
Я приподняла брови, сомневаясь: — Целоваться с парнем, которого я не знаю, и который мне безразличен, это развлечение?
— Ты что, была невнимательна на биологии? Речь идёт о намного большем, чем поцелуи.
— О, — мой голос звучал поучающе. — Генофонд достаточно искажён и без моего участия.
— Хочешь знать, кто, по-моему, реально хорош в этом деле?
— Хорош?
— Хорош, — повторила она с непристойной улыбкой. — И не частично. Твой партнёр.
— Не называй его так, — сказала я. — Партнёр подразумевает позитив.
Ви втиснулась на парковочное место рядом с дверями библиотеки и заглушила двигатель. — Ты когда-нибудь фантазировала, как целуешься с ним? Когда-нибудь втайне бросала украдкой взгляд в его сторону и представляла, как бросаешься на Патча и со страстью впиваешься в его губы?
Я таращилась на неё с видом, который, надеюсь, говорил о том, что я повергнута в шок. — А ты?
Ви ухмыльнулась.
Я попыталась представить, что сделал бы Патч, если бы ему преподнесли эту информацию. Как бы мало я ни знала его, я ощущала его отвращение к Ви так, как если бы оно было достаточно реальным, чтобы его потрогать.
— Он недостаточно хорош для тебя, — сказала я.
Она застонала: — Осторожнее, ты только сильнее заставляешь меня желать его.
В библиотеке мы заняли стол на первом этаже рядом с отделом художественной литературы для взрослых. Я открыла свой ноутбук и набрала:
Ви открыла упаковку сушёных яблочных чипсов. — Хочешь?
— Я не голодна, спасибо.
Она заглянула в упаковку: — Если ты не собираешься их есть, то мне придётся. А я совсем не хочу.
Ви сидела на круговой цветной фруктовой диете. Три красных фрукта в день, два синих, горсть зелёных…
Она вытащила кусочек сушёного яблока, изучая его со всех сторон.
— Какого цвета? — спросила я.
— Бабушкин рвотно-зелёный, я думаю.
Тут Марси Миллар, единственная второкурсница в истории средней школы Колдуотера, попавшая в университетскую команду поддержки, уселась на край нашего стола. Её блондинистые волосы были заплетены в мелкие косички и, как всегда, на отштукатуривание её кожи ушла половина бутылька тональника. Я была почти уверена в том, что угадала с количеством, так как в поле зрения не было и следа её веснушек. Я не видела ни одной из веснушек Марси с седьмого класса, как раз в том году она открыла для себя Мэри Кэй. Только три четверти дюйма отделяло край её юбки от начала нижнего белья… если, конечно, она его носила.
— Привет, толстуха, — сказала Марси, обращаясь к Ви.
— Привет, цирковой уродец, — Ви отбила мяч.
— Моя мама подыскивает моделей на этот уикенд. Оплата девять долларов в час. Я подумала, тебя это заинтересует.
Мать Марси управляла местным отделением JCPenney, и по выходным в панорамных витринах магазина, выходивших на улицу, в качестве моделей в бикини у неё работала Марси и остальные чирлидерши.
— Она с ног сбилась в поисках моделей для белья супер-размеров, — говорила Марси.
— У тебя между зубами застрял кусок еды, — ответила Ви. — Как раз в трещине между двумя передними зубами. Похоже на шоколадку Ex-Lax.
Марси лизнула свом зубы и соскользнула со стола. Когда она удалилась плавной походкой, Ви сунула в рот палец и послала ей в след жест вызова рвоты.
— Повезло ей, что мы в библиотеке, — сказала мне Ви. — Ей очень повезло, что наши дорожки не пересеклись в тёмном переулке. Последний шанс — будешь чипсы?
— Я пас.
Ви побрела прочь, чтобы выкинуть чипсы. Несколько минут спустя она вернулась с любовным романом. Она уселась рядом со мной и, показывая на обложку романа, сказала: — Однажды это будем мы. Изнасилованные полуодетыми ковбоями. Интересно, каково это — поцеловать опалённые солнцем и покрытые корочкой грязи губы?
— Грязно, — пробормотала я, заканчивая набирать текст.
— К слову, о грязи, — в её голосе послышалось неожиданное оживление. — А вот и наш мальчик.
