объединяло угнетенных вне зависимости от веры, языка и происхождения.
Причина поражения? Точней всего сказал об этом Маркс: «Не только тогдашнее движение, но и вся его эпоха еще не созрела для проведения в жизнь тех идей… Общественный переворот, рисовавшийся в его воображении, имел еще совсем мало оснований в наличных материальных условиях и, наоборот, эти последние подготовляли общественный порядок, прямо противоположный тому, о котором он мечтал».
Понадобилось целых пять столетий, чтобы созрели условия для претворения в жизнь его идеи.
Я рассказываю о том, как живут ныне крестьяне в деревнях Делиормана, под Силистрой, Разградом и Старой Загорой, где пять веков назад сражался Бедреддин. Земля там обобществлена, никто никого не эксплуатирует, нет ни безработных, ни неграмотных, ни бедных.
Крестьяне в кофейне дымят сигаретами, потягивают чай. И внимательно прислушиваются к нашему разговору. Кое-кто, чтобы лучше слышать, подсаживается поближе. Воспитанность не позволяет им вступать в разговор.
За пределами Турции имя Бедреддина было до последнего времени известно разве что специалистам. Теперь стали выходить книги о нем — в Болгарии, в Югославии. Интерес к его личности, его идеям, к движению, которое он возглавил, растет.
Пока мы беседуем с поэтом и учителем, у его жены Мезиет с Кемалем идет свой разговор.
— Нет, не видели.
— Хорошо смотрели?
— Чабаны все горы облазили.
— А машина зачем приезжала?
— Приезжала, покрутилась и уехала.
— Значит, или на ложный след наводят, или себе рекламу делают…
Я понимаю, что речь идет о надписи белой краской во все полотно дороги, которую мы видели по пути сюда, «ЕТКО». Она была составлена из начальных букв турецких слов «Армия освобождения порабощенных турок». Так именовала себя одна из террористических фашистских организаций. Стрелка рядом с надписью указывала в горы: там, дескать, ищите нас. Освобождать они собрались узбеков, киргизов, азербайджанцев, татар, башкир и другие тюркоязычные советские народы от собственной государственности, от свободы, от благосостояния.
«Не обращай внимания, — сказал мне Кемаль, — фашисты и есть фашисты. Лозунги эти им нужны для внутреннего употребления: на деле же они хотят освободить хозяев от нас, от страха перед социализмом».
Мезиет подводит к нам своих детей. Мальчика лет одиннадцати и девочку лет восьми. Сына в честь великого поэта они назвали Назым, дочь — Деврим, Революция.
Когда я пишу эти строки, я не знаю, на свободе ли сейчас, живы ли учитель Рахми и его жена, поэт Яшар Аксой, шофер Кемаль. Осенью того же года реакция сбросила маску и под предлогом борьбы с терроризмом устроила военный переворот. Пришедшая к власти хунта запретила все партии, все профсоюзы, объявила страну на осадном положении. Тысячи профсоюзных активистов, студентов, преподавателей, сторонников мира, журналистов были брошены в тюрьмы, десятки умерли под пытками.
Но, как всегда в годину мрака, еще ярче вспыхнуло пламя, сотни лет назад зажженное Бедреддином. По священные ему спектакли выливались в демонстрации протеста. Художники, вынужденные эмигрировать, создали серии эпических полотен, в которых рассказ о мужестве Бедреддина и его соратников сливается с рассказом о наших днях. Появились новые издания его трудов, стихи и поэмы о нем. Заключенные в тюрьмах пели: «Бедреддин по-прежнему жив…»
КОММЕНТАРИИ
Аррифайи — дервишеский орден, приверженцы которого славились уменьем «творить чудеса»: глотать пламя, ходить по гвоздям, протыкать себя шилом и т. п.