– Это мой брат по обету.
– Ладно. Теперь слушай. В основании Ключа есть маленькая сенсорная панель. Её не видно, но там поверхность слегка приподнята. Сможешь найти?
Он стал ощупывать Ключ, грязные пальцы оставляли на поверхности пятна.
– Не могу! – занервничал он.
– Попытайся! Думаешь, его артефакт отличается?
Последний вопрос был обращен не к Финну. Ей отвечал другой голос, принадлежавший, человеку, которого, кажется, звали Джаред:
– Они почти наверняка идентичны. Финн, постарайся, там, на самом краешке есть выступ. Нащупай его кончиками пальцев.
Легко им там советовать! У него же все руки в царапинах и болячках.
– Финн! – прямо за спиной раздался шепот Кейро.
Финн подскочил, спрятал Ключ и выдохнул:
– Ради всего святого! Могу я спокойно попить воды?
Рука брата толкнула его назад, в кучу листьев.
– Сядь и заткнись. У нас гости.
***
Клодия села и выругалась с досады.
– Он исчез! Почему он исчез?!
Джаред подошёл к окну – во дворе замка царил несусветный хаос.
– Как раз кстати. Сюда идёт Смотритель.
– Ты же слышал его голос! В нём столько... страха.
– Я понимаю, каково ему.
Джаред вытащил из кармана костюма для верховой езды маленький планшет и отдал Клодии.
– Это полная копия исповеди старика. Прочти, пока мы будем в пути.
Хлопнули двери, снаружи раздались голоса. Отец и Каспар.
– Потом сразу же его сотри. У меня есть копия, – сказал Джаред.
– Мы должны были как-то позаботиться о теле.
– Нас там не было, помни!
Он едва успел вымолвить эти слова, как дверь распахнулась. Клодия спокойно спрятала планшет в складки платья.
– Дорогая. – Войдя, отец встал рядом. Она поднялась поприветствовать его. Отец надел свой обычный черный сюртук, на шею повязал дорогой шелковый галстук, туалет дополняли туфли из первосортной кожи. Но кроме всего прочего, в петличку он воткнул белый цветок, словно желая подчеркнуть особую значимость сегодняшних событий. Клодия изумлённо уставилась на бутоньерку – такие вещицы были совсем не в стиле отца.
– Ты готова? – спросил он.
– Да, – кивнула Клодия. На ней было синий дорожный костюм и плащ со специальным кармашком для Ключа.
– Знаменательное утро для дома Арлексов, Клодия. Начало новой жизни для тебя, для всех нас.
Его волосы, в которых проглядывала седина, были туго стянуты на затылке, глаза темны от удовольствия. Перед тем как взять дочь за руку, он натянул перчатки. Клодия без улыбки взглянула на отца, а перед мысленным взором возник мёртвый старик на соломе, лежащий с открытыми глазами.
Она улыбнулась и присела в реверансе.
– Я готова, сэр.
Он кивнул.
– Я это всегда знал. Я всегда знал, что ты меня не подведёшь.
«В отличие от моей матери?» – подумала она с горечью. Но вслух ничего не сказала. Отец кратко кивнул Джареду и повёл Клодию прочь. Они вышли в большой зал, прошли по усыпанному лавандой полу, между рядами взволнованной челяди – Смотритель Инкарцерона и его драгоценная дочь, взращённая для брака, который сделает её королевой. По сигналу Ральфа слуги разразились громкими приветственными возгласами и аплодисментами, бросая под ноги сладко пахнущие ирисы; в честь будущего бракосочетания, которое слугам увидеть не суждено, зазвенели маленькие серебряные колокольчики.
Джаред шёл сзади, неся под мышкой сумку с книгами. Он пожимал руки всем, горничные со слезами на глазах совали ему крохотные пакетики со сладостями, обещая поддерживать порядок в его башне, не трогать его драгоценные инструменты, кормить лисёнка и птиц.
Усевшись в экипаж, Клодия оглянулась и почувствовала комок в горле. Все они будут скучать по Джареду, по его обходительности, его изящной красоте, по его всегдашней готовности лечить их кашляющих малышей и наставлять на путь истинный их непослушных отпрысков. Но о её отъезде, кажется, не сожалел никто.
Чья же это вина? Клодия обязана играть свою роль. Она же госпожа, смотрителева дочка. Холодная как лед. Твёрдая, как гранит.
Вскинув голову, она улыбнулась сидевшей напротив Элис.
– Четыре дня пути. Хотя бы половину я намерена проехать верхом.
– Сомневаюсь, что граф согласится, – хмуро заметила нянька. – К тому же, он пожелает, чтобы ты хоть иногда ехала в его экипаже.
– Ну, я пока ещё ему не жена. А когда стану ею, он быстро уяснит, что с моими желаниями тоже нужно считаться.
Они думают, она как кремень? Что ж, она будет такой. И теперь, когда кони осёдланы, эскорт готов и экипажи медленно поползли в сторону главных ворот, всё, чего Клодия хотела, так это остаться здесь, в доме, где она жила с рождения. Она выглянула в окно и стала махать и окликать всех по именам. На глаза навернулись непрошеные слёзы.
– Ральф! Джоб! Мэри-Эллен!
И те махали в ответ, в вихре смешались подброшенные вверх платочки и белые голуби, взметнувшиеся с карнизов крыш. В зарослях жимолости гудели пчёлы, экипаж громыхал по деревянному разводному мосту. В тёмно-зелёной воде рва отражался дом, вокруг отражения плавали утки и лебеди. Громадная процессия – фургоны, кареты, всадники, егеря, своры гончих, сокольничие – вся несметная свита выехала из поместья Смотрителя Инкарцерона в день, когда его планы начали воплощаться в жизнь.
Резкий порыв ветра заставил Клодию отодвинуться от окна, она откинулась на спинку кожаного сидения и смахнула чёлку с глаз. Ну что же, может быть...
***
Неужели это люди?!
Ростом около восьми футов[9], они шли странной угловатой походкой, словно цапли, с хрустом продираясь сквозь наносы листьев.
Кейро, до боли сжав руку Финна, выдохнул тому в ухо одно единственное слово:
– Ходули?!
Конечно! Когда люди-цапли прошли мимо, обнаружилось, что к их икрам прикручены металлические шарнирные конструкции, которыми они пользовались довольно умело, делая размашистые шаги. Финн понял, что высота нужна им для того, чтобы собирать урожай – люди прикасались к крохотным узелкам на стволах деревьев, из которых мгновенно прорастали полу-органические плоды.
Повернув голову, он поискал глазами Гильдаса, но где бы ни скрывались сапиент и Аттия, они оставались невидимыми для Финна.
Люди закончили свою работу и пошли гуськом вниз по косогору, казалось, сокращаясь в росте. Финн отчётливо рассмотрел, как человек в самом конце линии замерцал, словно погрузившись в какую-то преграду в воздухе.
Вскоре видными остались только их головы и плечи, а затем и они исчезли.
