— Саро, ты никогда ничего не добьешься, — постоянно повторял Фавио Винго, и мальчик привык принимать это как должное.
Кроме того, думал про себя Саро, наблюдая за тем, как ходуном ходит грудь брата, потому что тот был не в состоянии контролировать дыхание, рассыпаясь в похвалах самому себе, — если непременно надо уподобляться Танто, чтобы преуспеть в жизни, кому вообще захочется становиться чемпионом?
— Итак, наверное, именно в бою на мечах я действительно превзойду всех с моим новым вороненым клинком даже несмотря на то, что отец Фортрана подарил сыну золоченый эфес, а Гаро брал уроки все лето у мастера-мечника из Гилы, — закончил Танто.
— Конечно, брат, кто может сравниться с тобой?
Танто улыбнулся, соглашаясь, размотал руку и пошел вдоль по полю — командовать рабами, заканчивавшими возводить частокол. Высокий и мускулистый, он шел с легкой изящностью, которая Саро и не снилась. Хотя когда они был и детьми, добрые тетушки, поблескивая глазами из-под вуалей сабаток, всплескивая от восхищения руками, часто отмечали поразительное сходство между мальчиками: «Как шишки с одной елки!» Танто это вовсе не нравилось, даже несмотря на их действительную схожесть, и Саро вскоре начал чувствовать себя обманщиком, виновным в явной ошибке суждений тетушек.
Танто направо и налево отдавал приказы рабочим, ни на минуту не сомневаясь в своем праве на такое поведение. Рабы тут же удвоили усилия, стараясь избежать его сурового взгляда. Жеребцы к тому времени отбежали подальше и теперь раздували ноздри, выжидающе поглядывая на Саро.
Убедившись, что Танто надежно отвлекся на что-то другое, Саро запустил руку в мешочек, подшитый на спине туники, и вытащил лакомство для лошадей, которое всегда таскал с собой. Ни отец, ни Танто не одобряли такую «порчу» животных.
— Они здесь, чтобы принести нам деньги, — говорил Фавио, — огромное количество денег. Это не домашние любимцы.
Чистокровные лошади представляли большую ценность в Истрии. Они годились и для подтверждения высокого статуса, и для участия в скачках, и для красоты, и в качестве взятки для привлечения лучших офицеров в армии, которыми гордилась каждая провинция. Торговля подобным товаром была одним из главных источников дохода семьи Винго. Только членам семьи позволялось приближаться к лошадям, потому что Фавио, суеверный во всем, что касалось денег, уверял, будто прикосновение руки чужого человека каким-то образом запятнает, испортит, разрушит чистоту их освященного Фаллой потомства.
Оба брата проехали много миль, чтобы попасть на Лунную равнину. В этом году их сопровождали несколько соотечественников. Баржи, нагруженные живым товаром, слишком медлительны и громоздки, чтобы бороться с быстрыми водами реки Альты или открытого моря, поэтому им пришлось держать извилистый путь вверх по широкой, спокойной Золотой реке. Танто, конечно, долго жаловался на то, что его не пустили на корабль Винго, «Деву Каластрины», на котором разместился весь клан, но здесь отец остался непреклонен.
— Мой мальчик, — сказал он, — количество денег, отложенных на твою свадьбу, будет зависеть от цены, которую мы выручим от продажи табуна в этом году. Помни об этом. Заботься о животных с усердием и плыви по реке с полным надежд сердцем, потому что если все пойдет по плану, то в следующем году ты станешь владельцем собственного поместья, благородной жены и приличного замка.
Танто прекратил свои жалобы, но продолжал избегать лошадей, как только они потеряли из виду родные земли, и с радостью свалил всю работу на Саро. Сам же он все время посвятил разглядыванию карт русла реки и командованию моряками. Осведомленные о скверном нраве Танто, люди безмолвно мирились с этим, хотя Саро не раз видел, как они обмениваются ухмылками: все знали, что даже ребенок сумеет провести баржу по Золотой реке.
Учуяв лакомство, жеребцы тотчас собрались вокруг Саро, толкая его своими бархатистыми мордами, пока юноша не спрятал угощение обратно и не разогнал их. Однако Ночной Предвестник задержался около Саро и теперь заинтересованно поглядывал на него.
Саро не спеша прошел мимо других лошадей, пока не приблизился к жеребцу на расстояние вытянутой руки. Протянул к нему пустую ладонь. Конь скосил глаза. Когда Саро попытался погладить Ночного Предвестника по щеке, тот откинул голову, но не попятился. Юноша осторожно пошарил в кармане и вытащил целую горсть лакомств. Учуявший угощение жеребец сделался странно послушным. Через несколько секунд Саро почувствовал, как по его ладони скользнули шершавые губы, а потом все исчезло как по волшебству, и в следующий миг жеребец прижимал морду к его груди, обнюхивал одежду, так что пришлось даже отталкивать попрошайку. Как только юноша излишне резко махнул рукой, рубашка внезапно расстегнулась у пояса, и лакомства рассыпались по земле.
Звук получился, как от миниатюрного камнепада.
Танто мигом повернул голову и обнаружил, что шестеро из лучших чистокровных коней семьи Винго шумно чавкают, склонившись у ног его младшего брата.
Дочь Арана Арансона неслась вперед, пока резкая боль в боку не заставила ее остановиться.
Гнев увел Катлу на милю от родной палатки, к границе ярмарочной территории, а потом и за нее. Никто не обращал особенного внимания на девчонку, настойчиво продирающуюся сквозь толпу, потому что вокруг было очень много людей, снующих туда-сюда с различными поручениями. Как и Арансоны, все ставили лавочки, палатки и павильоны, строили временные загоны для животных, ухаживали за лошадьми и собаками.
С верхушки горы Катла смотрела вниз на ярмарочную суету и поглаживала костяшками пальцев живот, пытаясь успокоить боль. Дура! Она настолько разозлилась, что позабыла о правильном дыхании. А дома ведь пробегала целые мили, упорная и неутомимая; длинные ноги несли через болота и луга, холмы и горы, но у нее никогда не ныло в боку так, как сейчас.
Будь проклят отец с его жестокими причудами! Она уже взрослая женщина и явно достойна уважения. Как осмелился он обращаться с ней, будто с овцой во время стрижки! И будь прокляты заодно и Фент с Эрно: стояли, как бесполезные калеки, даже пальцем не пошевелили, чтобы помочь ей. Не столь удивительно, что Фент не восстал против отца, потому что гнев придавал Арану недюжинную силу, но Эрно ее разочаровал. Мог бы хоть поругаться с ненормальным родителем…
Глядя на его преувеличенно скромное обращение с ней, девушка решила, что нравится Эрно, но теперь стало ясно, что он такой же трус и неудачник, как все остальные. Она бессознательно провела рукой по волосам, в первый раз почувствовав необычность прически: остатки роскошных волн кололись и торчали неровными прядями. Голова стала странно легкой. Катла с удивлением заметила, что не против такого ощущения.
По крайней мере теперь мытье головы не будет представлять такую проблему, как раньше, когда сырой длинный хвост лип к телу, словно мокрая кошка, целыми часами. Короткие волосы высохнут за пару минут.
Девушка невольно засмеялась при новой мысли: теперь отец и не подумает выставлять ее на смотрины перед королем Враном, надеясь на заключение брака! Когда Брета, Йенна и Тиан узнали о предстоящей поездке на Большую Ярмарку, все их разговоры начали сводиться к королю Врану Ашарсону — какой он красивый, сногсшибательный и, вне сомнений, необузданный, как жеребец во время спаривания. Они хихикали и краснели и утомительно долго выдумывали платья, которые наденут на прием, представляли, как будут делать реверансы и смотреть на короля, как они уговорят отцов представить их ко двору.
Примечательно, что Йенна сумела убедить отца взять ее с собой на Большую Ярмарку в этом году, хотя Катла и сомневалась, что ей позволят принять участие в конкурсе невест. Клан Чистых Вод, хоть и богатый, с длинной линией благородных предков, являлся семьей кораблестроителей, и Катла подозревала, что они уже положили глаз на одного из ее братьев для Йенны. Наверное, Халли, как старший из двух… да, скорее он, чем Фент.
Катла в любом случае догадывалась, что ее суровый старший братишка неравнодушен к кокетливой, жеманной Йенне. Она предпочитала смуглых мужчин и, если ей предоставят выбор, точно выберет Халли, хотя и не раньше, чем рассыплются в прах ее глупые мечты о Вране Ашарсоне. Девицы в полном составе будут присутствовать на Собрании. Это Катла знала точно, потому что любая эйранская семья, платившая дань королю Врану и снабжавшая его кораблями, моряками, бойцами, имела право принимать участие во
