и спасителю хоть что-нибудь оставить.
Селен сидела и ждала Эрно, с холодеющими остатками трапезы в руках, ждала, пока огонь не потух, а луна оказалась в зените. Наконец северянин вернулся, молча уселся напротив девушки и принялся глазеть на угасающие угли.
Варвар оставался в этом положении несколько минут, молчаливый и неподвижный, пока наконец не достал из узла кусочек разноцветной материи. Он принялся вязать ее в сложные узлы, читая нараспев на гортанном эйранском языке. В один узел северянин вплел перо — блестящее, черное. Во второй — ракушку с отверстием посредине. Потом порылся в одежде и достал маленький кожаный мешочек. Оттуда Эрно извлек локон золотых волос, слегка опаленных с одного конца, и вплел их в последний, третий, узел.
Варвар начал было декламировать новый стих над этим последним, самым диковинным сплетением, но мгновение спустя его голос дрогнул и сошел на нет. Мерцание углей отражалось в глазах северянина, когда он вертел в руках свое странное творение. Селен до боли захотелось спросить, что это и зачем он это сделал, но она не находила слов.
Эрно, однако, почувствовал на себе ее взгляд.
— Я сожалею о том, что сказал тебе раньше, — произнес он будто нехотя, — или, скорее, о том, как сказал…
Селен чувствовала, что варвар просто пытается избавиться от ее взгляда, но игнорировать приглашение к разговору, которое он сделал таким образом, она тоже не могла.
— Почему ты не поел со мной? — спросила она, но эйранец только пожал плечами в ответ. — Как тебя зовут, северянин?
С этим, как оказалось, справиться было легче.
— Эрно Хамсон, из клана Камнепада, ведущего свой род от людей Запада, с островов Эйры.
— Тогда, Эрно Хамсон, это мне следует извиниться, — мягко проговорила девушка. — Ты спас меня, рискуя жизнью, от гнева собственного отца и семьи, мужчину которой я убила. Я не думала, что среди людей, называемых нашими врагами, можно встретить благородство. Кажется, мне предстоит многому научиться…
Она смолкла, пытаясь как можно точнее сформулировать свою мысль.
— Первое, что я узнала — враги не всегда такие, какими кажутся, как, впрочем, и друзья. И что Богине можно доверять меньше, чем высокому, спокойному эйранцу с разбитым сердцем.
Эрно так стремительно вскинул голову, будто она снова кинулась на него.
— Откуда ты знаешь? — требовательно спросил он. — Ты что, всевидящая, способная проникнуть в сердца людей и узнать их сокровенные мысли и чувства?
— Я видела, как ты целовал ее на пляже…
Северянин провел рукой по лицу.
— И как ты ждал ее, все ждал и ждал, пока не понял, что она не вернется. И тогда в твоих глазах угас свет.
— Было темно.
Она печально улыбнулась:
— Тогда стало еще темнее…
Повисла неловкая тишина. Наконец любопытство взяло над Селен верх.
— И то, последнее, что ты вплел в узелок… это ведь ее локон, правда? Я заметила цвет — там, где краска не взялась, и почувствовала в этом нечто важное. Скажи, ты маг? Ты хочешь притянуть ее обратно амулетом?
Пальцы Эрно конвульсивно сжали плетенку, сделанную для Катлы. Селен увидела, как побелели костяшки его пальцев.
— Оставив тебя, я пошел по холмам в город, мимо которого мы проплыли. Оказалось, что новости путешествуют очень быстро. Уже прибыли стражники с Ярмарки, они искали банду мародерствующих эйранцев и украденную ими истринскую леди. И еще они сказали, что Катла Арансон — они совершенно точно запомнили имя, мертва. Она попалась, когда пыталась увести от нас стражников. У Катлы оказался кинжал, который ты выбросила. Никто не поверил ее рассказу. Человек, которого ты убила, восстал из мертвых и обвинил во всем ее. Потом они сожгли ее — эти твои цивилизованные граждане. Поджарили, как мясо. Жгли до тех пор, пока не осталось ничего, кроме чудесной шали, обладающей магическими свойствами. Шали, которая, по их словам, слишком дорога и слишком хороша для дочери варвара. Стражники сказали, что Катла украла ее у тебя во время нападения.
Голубые глаза Эрно стали чернее угля. Селен опустила голову и, увидев остатки кролика в своих руках, с содроганием отбросила поджаренное мясо и кости, которые теперь лежали между нею и северянином как обвинение.
— Я купил ей эту шаль, — просто сказал Эрно. — И теперь она мертва, а мы с тобой живы и здоровы. Мы — убийцы, ты и я. Я убил женщину, которую любил больше жизни, а ты, думая, что убила одного, на самом деле убила совсем другую…
Голос подвел варвара. Эрно вскочил на ноги, повертел в руках плетенку, приласкал пальцами локон ярких волос, потом кинул все на угли и пошел вверх по пляжу.
Глава 18
КОРОЛЕВА СЕВЕРНЫХ ОСТРОВОВ
Вран Ашарсон, король Севера, зажег свечу и взглянул на спящую женщину, которую выбрал себе в жены.
По правде говоря, их союз еще не был закреплен ритуалами, предписанными законом — отъезд с Большой Ярмарки проходил в такой спешке, что для формальностей не хватило времени, — но они уже сложили вместе мясо и соль (для земли и моря) и переспали дюжину или еще больше раз всего за несколько дней в кожаной палатке в качестве преграды для любопытных взоров команды.
Через день, если ветер останется попутным, они увидят неясные очертания утесов Островов Тин, а оттуда уже всего полдня пути до его крепости в Халбо. Потом хранители законов могут сколько угодно заниматься своими скучными и бессмысленными церемониями.
Вран поднес свечу ближе, так, чтобы круг света падал на нежную щеку женщины, длинную, прямую линию носа на фоне подушки, на запутавшиеся во время их постельных упражнений локоны, теперь покрывавшие горло и выглядывающее белое плечо. Она выглядела, как русалка, попавшая в золотую сеть. И вокруг нее царила такая же магическая атмосфера.
Вран обнаружил, что задержал дыхание, чтобы не разбудить Розу Эльды, и улыбнулся — широкой ленивой улыбкой кошки, которую заперли в рыбной лавке.
Он самый счастливый мужчина в мире…
Не устояв перед соблазном, король сдвинул шкуру снежного медведя на длину ладони, чтобы показался сосок ее левой груди, бледный и спокойный, похожий на розовой цветок с западных утесов: Вран вспомнил, как в приступах страсти он вспыхивал глубоким темно-красным цветом. Даже сейчас, уставший и измученный, король почувствовал спазм горячего желания. И тотчас устыдился самого себя, пораженный контрастом между беззащитным спящим существом, более всего похожим на свернувшегося калачиком ребенка, и необузданной соблазнительницей, которая глубокой ночью скакала на нем до изнеможения, со змеящимися волосами и стекающим по животу потом.
Он знал многих женщин, но такой еще не встречал. Эйранки часто были красивы — темные, светлые или отчетливо рыжеволосые с Западных островов… длинноногие и тонкие, или крепкие и гибкие, как ценные горные пони. Он любил их всех. Ему никогда не приходилось искать сексуального удовольствия: оно каким-то образом всегда само находило дорогу к нему. Королем быть действительно хорошо, но и до коронования, и даже тогда, когда перспектива передачи ему власти оставалась расплывчатой, самые разные женщины и девушки предлагали ему свои услуги с таким свободным и радостным изяществом, что он не мог поступить с ними невежливо и отправить восвояси неудовлетворенными.
Вран любил женщин, а женщины любили Врана. В свою очередь, в юности он считал их всех
