Скарабей

оставили ее.

Шакал внимательно всмотрелся в нее, потом обернулся к Лису и крикнул:

— Принеси поесть. Живо!

Алексос свернулся клубочком на скамейке, положив голову на колени к Орфету, и сразу же заснул. Небольшая мармозетка, которую он принес из зоопарка в пирамиде, верещала и перебирала ему волосы.

Мирани сложила руки, пытаясь собраться с мыслями. Орфет что-то передал ей. Она взяла — это оказался персик, но у нее не было сил даже его надкусить.

— Почему вы вышли из гробниц? — сурово спросил Шакал. Пока Орфет рассказывал ему о статуе, Мирани пожирала горящим взглядом Ретию, а та в ответ точно так же смотрела на нее. Когда наступила тишина и мужчины изумленно воззрились на спящего мальчика, Мирани тихо проговорила:

— Мы знаем, что ты вошла в сговор с принцем Джамилем.

Ретия пожала плечами.

— Надо же было что-то делать. С какой стати я буду ждать чокнутого ребенка и писца? Время уходило. Я решила действовать самостоятельно.

Наступило молчание.

— И как же? — Орфет сплюнул косточку; она со стуком упала в металлический кувшин.

— Развяжите меня, иначе больше не скажу ни слова.

— Пресветлая, ты, кажется, не понимаешь, кто здесь главный, — проговорил Шакал.

Она окинула его повелительным взглядом.

— Главный здесь — Бог. А не ты.

Он холодно улыбнулся, однако все-таки кивнул Лису. Одноглазый схватил нож и перерезал веревки. Ретия потерла руки и заговорила.

— Первым делом я нашла работу. В палестре.

— Ты? — Это не укладывалось у Мирани в голове.

— А почему бы и нет? — Ретия пожала плечами. — Если надо, я могу встать на колени и мыть полы.

Крисса, сидевшая у самой двери, сдавленно хихикнула. Рослая девушка посмотрела на нее, не веря своим глазам.

— Значит, эта маленькая дрянь опять здесь? Хотела бы сказать, что рада ее видеть, но не могу. — Не обращая внимания на сердитый взгляд Криссы, она опять обернулась к Мирани. — Джамиль чуть ли не каждый день ходит в баню. Это единственное место, где мы сможем втайне схватить его. Аргелин там не появляется. Он ненавидит воду, говорят, даже не пьет ее и от жажды сходит с ума.

Мирани сказала:

— Но…

— Дай мне закончить. Я поговорила с Жемчужным Принцем. Он мне поверил. Он считает, что я достану ему корабль, помогу уйти из Порта к дядюшкиному флоту — тот стоит в открытом море, за островами. — Она удовлетворенно улыбнулась. — Я устроила так, что меня предупредят, когда он придет в палестру в следующий раз. Тут-то я до него и доберусь.

Мирани посмотрела на грабителя могил. Но первым заговорил Орфет.

— И ты всего добьешься сама? — прорычал он.

Ретия пожала плечами.

— У меня есть союзник. Могущественный.

— Кто?

— Я не намереваюсь раскрывать свои карты перед толстым пьяницей и шайкой воров. — Она взяла ломтик мяса, с подозрением понюхала и положила обратно. — Но мои планы уже в действии.

Мирани сердито взглянула на нее. Когда Ретия исчезла, было одно беспокойство, но когда появилась — дела усложнились еще сильнее. Она мрачно спросила:

— Сетис работает вместе с нами. Неужели тебе это не известно?

Положив руку на персик, Ретия на мгновение замолчала. Потом сказала:

— Разве? Понятия не имела. — Голос у нее был ровный, но Шакал внимательно вгляделся в нее.

— Твой план навлечет на него удар.

— Не вижу, почему. — Она жадно надкусила персик.

— А Мирани от него без ума, — лукаво подала голосок Крисса.

— Ничего подобного!

Молчание. Орфет что-то буркнул, и Шакал обвел всех взглядом.

Вдруг ей стало стыдно, как будто она предала его. Или сама себя.

— Просто я не хочу, чтобы ему было плохо, — прошептала она.

— Верно. — Шакал встал, подошел к Ретии и спокойно посмотрел на нее. — И поэтому ты больше не сделаешь никаких попыток связаться с Джамилем. И на всякий случай останешься здесь, госпожа Ретия. У меня в гостях.

— Держать меня в тюрьме? Не выйдет. — Она впилась взглядом в Шакала. Они были почти одного роста. — Да кто ты такой, черт бы тебя побрал?

Он улыбнулся.

— Я Шакал. Предводитель армии сопротивления нашей Гласительницы.

— Предводитель воровской шайки!

— Как скажете. Пусть будет воровской шайки. Которая похитит Жемчужного Принца из-под носа у Аргелина и сделает так, что он исчезнет без следа, как дельфин в темной воде. А тебе, госпожа, я не позволю рушить наш замысел ради твоего дурацкого доморощенного героизма.

Она в ярости устремила ледяной взгляд на Мирани.

— Ты что, с ума сошла — доверять этому отребью?

Мирани подняла глаза.

— Они мои друзья. — И в голове у нее Бог прошептал: «Вряд ли она что-то понимает в друзьях, Мирани».

— Остается еще понять, куда делись остальные жрицы. — Шакал посмотрел на Лиса — тот поднес ему шкатулку, привезенную из Храма, и поставил на стол. Из щелей выплеснулись крошечные облачка пыли. — Вызволить их может только Сетис.

Лис взглянул на Мирани.

— Если не ошибаюсь, госпожа, он просил что-то передать?

— Передать? — пробормотал Орфет.

Мирани встала и подошла к шкатулке. Глядя на расписную крышку, повторила слова, которые он ей шепнул, и в первый раз почувствовала себя Гласительницей, человеком, который несет людям правду.

«Девять Врат, сквозь которые жук выкатывает Солнце».

Алексос вскрикнул во сне, открыл глаза — они были полны страха. Орфет обнял его.

— Архон! Всё хорошо. — Нет, Орфет. Не хорошо. — Он вырвался, дрожа, и все с ужасом увидели, что из его темных глаз по щекам покатились слезы. — Царица Дождя нашлет свое мщение. Оно уже грядет!

Высоко вверху, на вершине и гранях пирамиды, зашелестел дробный перестук. Орфет положил тяжелые руки на плечи мальчику.

— Это просто дождь. Дождь — это хорошо, верно, дружище?

Алексос прошептал:

— Может, это и дождь, но с неба капает не вода, Орфет.

Снаружи донесся крик. Шакал подошел к двери и распахнул ее; в переулок выплеснулся свет, и свет этот был тусклым, крапчатым, зловещего медного оттенка. Прямо на глазах он померк, и на лицо Шакала легла тьма, подобная ночи.

Шакал испуганно отшатнулся.

А в ушах у Мирани Бог тихонько вздохнул:

«Не обвиняй меня, Мирани, пожалуйста. Аргелин разрушил ее статуи. Чего еще он мог ждать?»