Он не сдвинулся с места. Тогда она вышла за дверь, оттолкнув его, и оглядела коридор.
— Пойдемте, принц. Скорее.
Джамиль сделал шаг. Его массивное тело было облачено в расшитый халат, тяжелый от жемчуга. Он искоса бросил взгляд на Сетиса.
— Пойдем с нами, — сказал он.
— Не могу.
— Ты же сам сказал, твоя жизнь…
— … принадлежит Богу. Не доверяйте ей. Наши планы не таковы.
Жемчужный принц пожал плечами.
— Значит, вы разделились на группировки. Но мне всё равно нужно бежать.
Сетис в отчаянии схватил его за руку.
— Снаружи стоит стража. Наемники.
В дверях Ретия ядовито улыбнулась.
— Вряд ли стоит из-за них беспокоиться, — сказала она.
Алексос беспокойно спрыгнул со стола.
— Мирани, я тоже хочу пойти! Мне не нравится, что Орфет рискует жизнью. Он много шумит, кричит и дерется слишком рьяно.
Она убрала золотой диск обратно в хрустальную шкатулку и удивленно посмотрела на мальчика.
— Шакал сказал..
— Шакал очень умен. Но он велел тебе присматривать за мной, а это глупо. Потому что я намного старше тебя, Мирани. — Он подошел и взял ее за руку. —
На миг она оцепенела. Потом приоткрыла дверь и выглянула. Пирамида бурлила жизнью. На скамейке за дверью сидели три человека. Один из них приветливо кивнул ей, но после побега Ретии она понимала: они начеку, а спорить было некогда. Поэтому она вернулась, подошла к небольшой двери, выходящей наружу, и потянула.
Дверь была заперта.
Она в ярости пнула ее ногой.
Алексос с интересом следил за ней.
— Сделай же что-нибудь! — с досадой воскликнула она.
Он спокойно произнес:
— Ты же сама убрала его, Мирани.
Она не сразу поняла, о чем он говорит. Потом распахнула шкатулку и достала солнечный диск.
— Это? Но как?…
— Просто иди, и всё. — Его голос был печален. —
Ее руки коснулась маленькая ладонь. Дверь была окована медью, покрыта пылью, опутана паутиной трещин. Она ощутила ее гладкую твердость, поняла, что никакими силами не откроет ее. И тогда подняла диск.
Заря. Бледный свет. Он заливает комнату, крепнет, и наконец его жар затмевает полуденное солнце, раскаленную пустыню, адское пламя; металлическая дверь накаляется добела, плавится, стекает ручейками, петли слабеют, очертания растворяются, дрожат, как мираж.
В самом сердце плавятся золотые врата.
Они вышли на улицу.
Сетиса охватил ужас: он всё понял.
Оставшись один после того, как они ушли, он вдруг заметил, что никогда еще в палестре не было так тихо. Обычно народ сюда валил валом, и только наемникам удавалось сдерживать назойливую толпу. Неужели Ингельд в сговоре с ней? Разве это возможно?
Он широко распахнул дверь и очертя голову выбежал за ними. Его вела паника. Казалось, всё, что было в жизни ясного и определенного, рушилось под ногами, как крыша подземной тюрьмы.
Это ловушка, а Джамиль — приманка.
В мраморных коридорах стояла прохлада, на стенах блестела роса. Он мчался мимо купален, раздевалок, через косые столбы солнечного света, мимо вазонов с красной геранью, увядшей от жары. А выскочив в палестру, остановился как вкопанный.
Его ждал Ингельд. К нему бежала Ретия, за ней — Джамиль. Жемчужный принц в смятении остановился, опасаясь подойти ближе.
Ретия обернулась к нему.
— Всё в порядке! Так и надо!
— Это люди Аргелина.
— Уже нет. Теперь они работают на меня.
— Ты им платишь?
Она пожала плечами.
— Они боятся Бога. Они люди простые. Я им сказала…
— Аура!
Ее лицо вспыхнуло от гнева, но принц тоже рассердился не на шутку, и гнев его был холодным, внушительным.
— Тебя обманули, жрица. — Он посмотрел на Ингельда, стоявшего у нее за спиной. На голове у рослого наемника был бронзовый шлем, щитки на щеках угловато рассекали его лицо. Голубые, как лед, глаза были холодны. — Неужели ты ничего не поняла?
Она оглянулась. В руке у Ингельда был меч.
— Принц не ошибся, госпожа, — сказал он. — Говори же: где остальные?
— Почему бы просто не войти прямо туда? — Орфет наступил ногой на сцепленные руки Лиса и приподнялся. Черепицы крыши над купальней раскалились так, что трудно было дотронуться; он вскрикнул и обернул ладони плащом. Шакал возразил:
— Потому что слишком уж здесь тихо.
Грабитель могил проворно пополз по коньку крыши.
Сквозь темные складки ткани на лице виднелись только глаза.
— Пошли. — Он дал сигнал, его люди на соседней крыше соскочили на землю. Орфет вскарабкался; под его тяжестью черепица стонала и потрескивала. Последним взобрался Лис, держа наготове ножи.
В палестре стояла тишина. Шакал, ловкий и стройный, вел их по плоским крышам и черепичным скатам. Его тень под полуденным солнцем была совсем короткой. Они огибали пустые дворы и цистерны с драгоценной дождевой водой. Разбегались ящерицы, шипели греющиеся на солнце змеи. Из-под ноги Орфета воздел смертоносное жало черный скорпион. Добравшись до конька фронтона, Шакал остановился и присел на корточки.
— Слушайте.
Легкий ветерок донес до них далекие звуки из Порта, перестук молотков. Его дуновение высушивало пот на взмокших спинах. И совсем близко слышались голоса. Заговорщики осторожно перебрались на каменный парапет и заглянули внутрь.
— Какие еще остальные? — Ретия устремила на них горящий взгляд, полный ненависти. — Неужели я не могла придумать этот план в одиночку?
Ингельд пожал плечами.
— Женщины не умеют строить планы.
Не обращая внимания на ее гнев, он бросил взгляд вдоль колоннады, обрамляющей лоджию. Сетис проворно юркнул в тень.
Джамиль отрешенно скрестил руки на груди.
