Ди прислонилась к двери спальни и закрыла глаза. Впрочем, сосредоточиться на своих мыслях, когда совсем рядом продолжает гудеть музыка и слышится смех, очень трудно.
Ее намека ковбои не поняли и уходить явно не собираются, хотя она и впрямь здорово облегчила содержимое их кошельков. Работали они сегодня не меньше, чем она, но, разумеется, этим мужикам все нипочем.
Ди чертовски устала, но ей непременно нужно было поговорить с Линдоном. Ибо за одно мгновение все между ними совершенно переменилось. И это надо обсудить.
Ее губы еще ощущали сладость поцелуя, волосы чувствовали мужественную ласку его сильных рук. Ей хотелось выбежать на поле и при свете луны закричать:
— Линдон, я люблю тебя! Я тебя люблю!
Достаточно ей было взглянуть на него, и у нее начинало сильнее колотиться сердце. Вот почему она поспешила убраться в спальню подобру-поздорову. Ведь млеть от счастья, глядя на Линдона, это отнюдь не то поведение, которое можно ожидать от закаленного жизнью ковбоя вроде Дика Мортона.
И как ей продолжать жить на ранчо, учитывая, что она испытывает к Линдону?
Сможет ли она и дальше скрываться? Она наверняка выдаст себя, попадется на какой-нибудь мелочи, и ее того и гляди выведут на чистую воду.
Как быть дальше? Ей нужно срочно поговорить с Линдоном.
Ди на цыпочках прокралась в коридор. Так и есть! Ковбои сидят как ни в чем не бывало и продолжают игру. Господи!
Она потихоньку вернулась к себе и улеглась на кровать. Нужно хотя бы зубы почистить, но, учитывая обстановку, это опасно.
Ди зевнула. Ладно, когда-нибудь они же уйдут. А пока она полежит и чуть-чуть отдохнет… Вспомнит, как целовал ее Линдон… Снова ощутит прикосновение его губ.
Окна были по-прежнему открыты нараспашку, но таинственную темноту ночи уже сменил рассвет. Солнце робко показалось из-за горизонта, когда ковбои наконец разошлись по домам.
Но не все. Вейд пристроил ноги на столе, где еще недавно лежали карты, и с умиротворенным видом раскуривал очередную сигару.
— Я думал, ты давно уже дома, — сказал Линдон, после того как запер за гостями входную дверь.
— Как видишь, решил остаться.
— Зачем?
— Я знал, что ты спросишь. — Вейд был ужасно доволен собой. — Есть одна вещь, которую нужно обсудить.
Линдон схватился за голову.
— Говори и выметайся.
— Буду краток. Вы с Ди живете вместе.
— Неужели? А я и не знал.
— Учитывая, куда вас завело совместное житье-бытье, не лучше ли вам с ней расстаться?
— Это еще почему? Она уже месяц здесь, и ничего страшного не произошло.
— Да. Только, Вейд повел рукой, — это было до того, как ты заимел привычку целоваться со своими ковбоями. — Послушай, Линдон, — Вейд наклонился к нему, — я ведь из лучших побуждений говорю. Ты отца знаешь. Стоит ему об этом проведать, и тогда держись! Тогда такие проблемы начнутся, мало не покажется.
Линдон опустил голову и прошелся рукой по волосам.
— Знаю.
— Вот и отлично. Представь, что будет, если он узнает, что ты живешь под одной крышей с женщиной, которая тебе не жена! Отец выставит тебя в два счета, и тогда мне придется вместо тебя заниматься всеми делами на ранчо.
— Знаю.
— Все ты знаешь! А у меня, между прочим, есть свои планы на будущее, и возиться целыми днями на ранчо не по мне. Я собираюсь открыть собственное дело.
— Рад за тебя.
— Тем лучше. Значит, ты не будешь возражать, если я время от времени буду заглядывать к тебе. Так, на всякий случай, узнать, не натворил ли ты чего. Надо же спасать родного брата от участи, которая будет пострашнее смерти.
— Угу. Спасибо.
— Не стоит благодарности. Уверен, на моем месте ты поступил бы так же благородно.
Линдону жутко хотелось спать, но еще больше хотелось поговорить с Ди. Вот почему, когда Вейд наконец удалился, он не сразу пошел к себе. Осторожно приоткрыв дверь ее спальни, он заглянул внутрь и понял, что его надеждам не суждено оправдаться.
Ди спала. Она лежала прямо на неразобранной постели, подложив руку под голову вместо подушки, не раздеваясь, только сапоги скинула.
Никогда еще Линдон не видел ничего более прекрасного. Как ему захотелось прижаться к ней, обнять ее, ощутить тепло ее тела, запах волос! И лишь потом заснуть…
Но он не осмелился. В конце концов, он ведь живет в коттедже, который, строго говоря, принадлежит не ему, а его отцу. А раз так, то должен играть по отцовским правилам. И если папе не нравится, что кто-то ласкает девушку, не называя ее своей женой, значит, делать этого не следует.
По крайней мере, здесь, на ранчо. Что наводит на интересную мысль. Что, если им убраться отсюда с глаз долой? Уехать, хотя бы на время, туда, где их не достанет ни надоедливый братец, ни отец с его средневековой моралью.
Линдон рассмеялся. Все-таки я еще соображаю!
На день — всего на один день — они с Диком уедут. По делам. А потом вернутся.
Надо все обдумать. Но сначала выспаться хорошенько, поспать хотя бы несколько часов.
Осторожно выбравшись из ее спальни, Линдон неслышно закрыл за собой дверь и прокрался к себе, где его ждала хоть и пустая, но зато своя постель.
Они отъехали на приличное расстояние от ранчо Скоувилов, и Ди наконец-то спокойно вздохнула. Все-таки здорово улизнуть вот так, никого не поставив в известность! Настоящая игра в прятки.
Кто бы знал, какой изобретательности им стоило осуществление их плана. Когда с утра Линдон, зевая и тщетно пытаясь протереть глаза, появился на кухне, его изумленному взору предстал расположившийся на диване Вейд с широченной улыбкой на лице.
— Привет! — сказал он. — Ты рад меня видеть? Я тоже!
Значит, придется уходить прямо у него из-под носа. Однако где наши не пропадали!
— Здорово ты придумал! — вынуждена была признать Ди, когда они были уже далеко от любых надсмотрщиков. — Позвонить мне через коммутатор под видом Скуластого Джо и изложить свой план! Да, такое не всякому придет в голову! Я бы, например, никогда не додумалась.
— Додумалась бы. Если чего-то хочешь, и не такое выдумаешь.
Значит, ему тоже хотелось остаться с ней наедине. Там, где их никто не увидит, никто не застанет.
Но лишний раз убедиться в том, что сзади не идет машина Вейда, тоже не помешает. Ди посмотрела назад.
— Что, — рассмеялся Линдон, — опасаешься погони?
— А ты уверен, что он не следит за нами?
— От Вейда можно всего ожидать! Думаю, чем дальше, тем чаще мы будем иметь приятную возможность его лицезреть.
— Это еще почему?
— Вчера он дал мне клятву заняться спасением наших душ.
— Но от кого?
