— Злорадствовать? Кто злорадствует? У меня есть идея.
Через час мы возвращаемся из «Уинн-дикси» с пятью индейками, веревками и мешком камней, которые насобирали еще по дороге туда. Обратно же нам помогла добраться мантия. Индейки тяжелые. Теперь все готово.
— От разговора до дела снашивается много пар обуви, — говорю я.
— Кто это сказал?
— Я не помню.
Пока я все готовлю, Мэг занимает позицию дозорного на дереве. Я понимаю, что те ловушки, которые я обсуждал с Вэнделлом, не сработают, но вот у этой как раз есть шанс. Я кладу индеек в палатку и открываю упаковки, чтобы гиганты почувствовали запах. Потом беру мешок с камнями и забираюсь высоко на дерево, где Мэг осматривает горизонт.
— Пока ничего? — спрашиваю я.
Она качает головой.
— Но они сюда придут. Они ищут еду и знают, что мы здесь разбили палатку, а еще помнят, что ты не такой проворный, как олень, и тебя будет легче поймать.
— Очень смешно, спасибо.
Я представляю, каково это — быть животным, на которого все время охотятся. Последние несколько дней я ощущаю себя кем-то подобным. Наверное, со временем учишься хорошо прятаться. Или погибаешь.
На таком фоне моя обычная жизнь кажется довольно легкой.
Мэг опускает бинокль.
— Ты задумывался о том, что значит быть мужем Викторианы? Ну вот, если бы ты на ней женился, чем был бы заполнен твой день?
— Надеюсь, не придется решатьникаких проблем, — говорю я. — Буду тусить с принцессой.
— И что? Весь день заниматься сексом? Прекрасная жизнь… для Райана. Но мне всегда казалось, что ты хочешь чего-то добиться.
— Сейчас я не могу ничего добиться. А брак с Викторианой не помешал бы мне моделировать обувь. И я не был бы вынужден красть материалы. Я бы стал знаменитостью с хобби. Пишут же некоторые детские книжки или песни.
Но я понимаю, что имеет в виду Мэг. Я помню, что Викториану всегда окружают телохранители, и она должна прятаться в ванной, чтобы хоть на секунду остаться одной, и надевать маску, чтобы пресса не догадалась, какая она на самом деле. Наверное, бывает и тяжело, когда все достается так легко.
А еще я бы скучал по Мэг.
— Может, ты сможешь навещать нас? — говорю я.
— Не думаю, что у меня будет время, — фыркает она.
Мы молчим какое-то время, Мэг изучает верхушки деревьев при помощи бинокля, я делаю то же самое глазами. Постепенно солнце окрашивает небо красным и оранжевым, розовым и золотым, будто его разрисовал кисточкой один из гигантов.
— Хм, — говорю я — жалко, что не взяли колоду карт.
— Давай сыграем в «Четыре правды и одну ложь».
— Что это?
Я устраиваюсь поудобнее.
— Ты рассказываешь пять случаев из своей жизни, а другой человек должен угадать, где ты соврал.
— Но это будет слишком просто. Мы ведь с тобой уже сто лет друзья.
Тень Мэг пододвигается и удивленно смотрит на меня.
— Иногда у людей есть секреты даже от самых близких. А ты при этом уверен, что тебе всегда все поведывают, — ведь ты такой хороший друг!
Тут до меня доходит. Я же не сказал ей, как плохо у нас с деньгами, и скрыл все про Викториану.
— Ну хорошо, почему бы и нет? Только чур я начинаю.
Я стараюсь вспомнить что-нибудь заковыристое, но это нелегко.
— Первый раз я поцеловался, — наконец произношу я. — с Дженнифер Гарсиа в седьмом классе.
— Дженнифер? Бе-е.
Мэг зажимает нос.
— Она довольно хорошенькая.
— Довольно страшненькая. Надеюсь, это ложь.
Мэг ошибается. Я продолжаю:
— Второе: мой отец пропал, когда мне было два года. Однажды он просто исчез. Третье: в восьмом классе я тайно послал валентинку Хэйли Файнберг.
— Так это был ты?
— Да… то есть, может быть, то есть… четвертое: я получил «А» на выпускном экзамене по тригонометрии. Пятое: вчера я украл чипсы из твоей сумки.
— И не сомневалась, что их постигла именно такая участь!
Мэг хлопает меня по плечу.
— Видишь, тебя не проведешь.
— Зато я тебя проведу.
— Хорошо, так что было неправдой?
— Хотелось бы думать, что Дженнифер, но я почти уверена, что это выпускной экзамен. Ты не мог его так хорошо сдать. Я получила только «В», хотя буду посообразительнее тебя.
— Не… ладно, поймала. Теперь твоя очередь.
Мэг размышляет минуту.
— Итак. Первое: в нашем семейном бизнесе уборка полностью лежит на мне.
Это правда, ее мама уже пожилая, а братья страшные лодыри.
— Второе: я храню коробку с пеплом от писем Эндрю.
Эндрю. Ее бывший. Полный придурок. Он бросил ее из-за другой девушки, и я просто вижу, как Мэг сжигает его послания.
— Выкинь эту коробку. Он того не стоит.
— Третье: мы покупаем для кофейни кое-какую выпечку, а потом продаем ее под видом домашней.
— Правда?
— Да.
— Четвертое: я не умею свистеть.
Я знаю, что не умеет. Слышал, когда пыталась. И только я хочу согласиться с ней, как она прерывает меня и произносит как-то слишком наигранно:
— И пятое: я тайно безумно в тебя влюблена.
— А вот это, наверное, ложь! Ты сказала это слишком легко.
— Да, — хихикает Мэг, — думаю, мы не можем обдурить друг друга.
А потом я замечаю, как вдали что-то движется. Что-то большое. Я стучу Мэг по руке и показываю на движущееся пятно.
— Видишь?
Она поворачивается и смотрит, при этом наши плечи соприкасаются. Потом передает бинокль мне.
К нам направляется гигант, его едва можно разглядеть за карибскими соснами. Он один? С этим будут проблемы.
Но потом, позади него, я обнаруживаю и второго. Я выдыхаю и осознаю при этом, что, оказывается, затаил дыхание. Великаны идут, как охотники, медленно и на удивление тихо. Дикие животные выходят как раз на закате. Готов поклясться, что в это время они острее всего испытывают голод и жаждут кого-нибудь убить. Вспоминается туша оленя. Надеюсь, мы не закончим так же. Я поправляю на нас мантию. Она может понадобиться для быстрого исчезновения.
