Кандидат

Бувиньи. Просто впал в отчаянье, сударь!

Руслен. Когда вы так внезапно сняли свою кандидатуру…

Додар (в сторону). Он над нами смеется!

Руслен. Получив уже некоторое количество голосов…

Бувиньи. Их было много.

Руслен (улыбаясь). Однако не все.

Додар. Среди рабочих, возможно, – но в деревнях поразительно много.

Руслен. Ах, если считать…

Бувиньи. Позвольте. Прежде всего, моя резиденция, коммуна Бувиньи, не так ли? А также деревни – Сен-Леонард, Валенкур, Лакудрет.

Руслен (с живостью). Но уж не это!

Бувиньи. Почему же?

Руслен (смущенно). Я думал… (В сторону.) Неужели Мюрель меня надул?

Бувиньи. Я уверен также в Грюмениле, Имремниле, Арбуа.

Додар (вынимает из портфеля список и читает). Шатильон, Коланж, Эрто, Ленневаль, Багюр, Сенфилель, Гран-Шен, Рош-Обер, Фортине.

Руслен (в сторону). Ужасно!

Додар. Маника, Део, Шамперьер, Сен-Никез, Вьезвиль, Сирвен, Шато-Ренье, Лашапель, Лебарруа, Мон-Сюло.

Руслен (в сторону). Оказывается, я не знаю географии своего округа.

Бувиньи. Не считая моих многочисленных друзей в коммунах…

Руслен (подавлен). О, я верю вам, сударь.

Бувиньи. Эти славные люди не знают, что им теперь делать. Впрочем, они и сейчас находятся в моем распоряжении и повинуются мне все как один! И если бы я сказал им: голосуйте за… безразлично за кого… например, за вас…

Руслен. Бог мой! Я ведь не такой уж оппозиционер…

Бувиньи. Э, оппозиция иногда полезна…

Руслен. Как орудие борьбы, пожалуй. Но ведь надо не разрушать, а созидать.

Додар. Несомненно, мы должны созидать.

Руслен. Вот потому-то я и ненавижу все эти утопии и разрушительные доктрины… Скажите на милость, разве не собираются восстановить развод? А пресса, надо сознаться, позволяет себе много лишнего…

Додар. Ужасно!

Бувиньи. Наших крестьян растлевают уймой книг!

Руслен. Ими некому руководить. Ах, много хорошего было у дворянства; в этом отношении я разделяю некоторые публицистические идеи Англии.

Бувиньи. Ваши слова действуют на меня, как живительный ветерок; и если бы мы могли надеяться…

Руслен. Словом, граф (таинственно), демократия меня пугает. Не знаю, что за безумие, что за преступное увлечение.

Бувиньи. Ну, это уж вы слишком…

Руслен. Нет. Я – преступник; ибо я консерватор, поверьте, и, быть может, лишь некоторый оттенок…

Додар. На то и существуют честные люди, чтобы столковаться.

Руслен (пожимая руку Бувиньи). Несомненно, граф, несомненно.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Те же, Мюрель, Ледрю, Онэзим, рабочие.

Мюрель. Слава богу, я застаю вас без ваших избирателей, дорогой Руслен.

Бувиньи (в сторону). Я думал, они в ссоре.

Мюрель. А вот другие. Я доказал им, что взгляды Грюше не соответствуют более нуждам нашего времени; и, судя по тому, что вы говорили мне нынче утром, эти люди нас лучше поймут – они не только республиканцы, они социалисты.

Бувиньи (отскакивая в сторону). Как, социалисты!

Руслен. Он привел социалистов!

Додар. Социалисты! Моей особе не подобает… (Незаметно скрывается.)

Руслен (запинаясь). Но…

Ледрю. Да, гражданин, мы социалисты.

Руслен. Не вижу в этом ничего плохого.

Бувиньи. Но ведь вы только что разражались против этих гнусностей?

Руслен. Позвольте. Можно рассматривать с различных точек зрения…

Онэзим (появляясь). Без сомнения, с различных точек зрения…

Бувиньи (возмущен). И мой сын туда же.

Мюрель. Вы-то зачем здесь?

Онэзим. Я услыхал, что собираются идти к Руслену, и хотел уверить его в том, что разделяю… до некоторой степени… его систему.

Мюрель (вполголоса). Ах ты, интриганишка!

Бувиньи. Не ожидал, сын мой, что вы в присутствии родителя вашего отступитесь от веры своих предков.

Руслен. Прекрасно.

Ледрю. Что прекрасного-то? Что этот господин – граф. (Мюрелю, указывая на Руслена.) А если верить вам, он требует уничтожения титулов…

Руслен. Разумеется!

Бувиньи. Как, он требует…

Ледрю. Ну да.

Бувиньи. А! Хватит.

Руслен (удерживая его). Не могу же я так резко порвать. Многие лишь заблуждаются, надо их щадить.

Бувиньи (очень громко). Никакой пощады, сударь. Нельзя мириться с беспорядком; объявляю вам коротко и ясно: я больше не за вас. Идем, Онэзим. (Уходит, сын идет за ним.)

Ледрю. Он был за вас. Теперь нам все понятно. Слуга покорный.

Руслен. Во имя своих убеждений я пожертвовал вам тридцатилетней дружбой.

Ледрю. Нам жертвы не нужны. Только вы виляете – говорите то одно, то другое, и мне сдается, что вы настоящий… обманщик. Пошли, ребята, вернемся к Грюше. Идете, Мюрель?

Мюрель. Сейчас.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Руслен, Мюрель.

Мюрель. Надо сознаться, дорогой мой, вы поставили меня в затруднительное положение.

Руслен. А мне, вы думаете, лучше?

Мюрель. Черт возьми, надо, однако, решиться. Либо одно, либо другое. Но надо с этим покончить.

Руслен. Почему у вас всегда такая потребность язвить, преувеличивать? Разве нельзя найти что-нибудь хорошее в любой партии?