— Ты, может быть, и не хочешь, — возразила Кэрри, — но тебе придется это сделать. — Она протянула руку. — Удачи тебе, Джейк.
— И тебе тоже.
Джейк нежно пожал руку, но неожиданно притянул Кэрри к себе и поцеловал с такой страстью и отчаянием, будто это был последний поцелуй в этом мире.
Кэрри почувствовала, как мгновенно вспыхнувший внутри огонь рванулся наружу, навстречу этому обжигающему, жадному поцелую. Но через минуту Джейк разжал объятия.
— Береги себя.
Когда за ним захлопнулась дверь, Кэрри печально осознала правоту слов Лоры. Да, он никогда не позволит себе потерять голову и влюбиться в нее. Он никогда не даст никому шанса отвергнуть его еще раз…
Медленно тянулись дни. Лин боролась с болезнью, и в конце концов та отступила. Приближался день отлета на Тимор. Кэрри жила с постоянной болью в сердце. Каждый высокий темноволосый мужчина, встречающийся ей, вызывал глубокую острую тоску.
Самолет заходил на посадку.
С высоты Дили казался маленьким городком. Кое-где виднелись следы восстановительных работ, но в основном город все еще находился в руинах. Война оставила глубокий след.
Аэропорт разместился во временном строении, большинство самолетов были военными, из миротворческого корпуса.
— Сестра Леонидия! — воскликнула Кэрри, заметив среди встречающих пожилую монахиню. — Мы здесь! Как я рада вас видеть!
Монахиня улыбнулась в ответ.
— Добро пожаловать, дорогая!
Шумная толпа окружила Кэрри и девочек. Среди встречающих она разглядела такие родные лица людей, работавших вместе с ней в больнице в то трудное военное время.
Смахнув неожиданно набежавшую слезу, Кэрри отвечала на приветствия. Малышка Лин переходила из рук в руки, пока сестра Леонидия наконец не остановила всех строгим окриком:
— Довольно! Девочка совсем устала! Давайте получим багаж и домой! Автобус заждался.
Кэрри остановилась в изумлении.
— Да это же другой автобус! Какой красивый! — воскликнула она.
— Конечно, он гораздо лучше, чем та старая колымага, которая была раньше. Рада сказать, что благодаря твоим пожертвованиям больница смогла приобрести его. Ну, быстрее рассаживайтесь, — скомандовала монахиня. — Кэрри, а ты надолго?
— Думаю, на недельку, — ответила она, хотя в душе надеялась, что сможет остаться подольше.
Но возвращаться все равно придется. Надо искать работу, жилье. Она должна как-то устроить свою жизнь, жизнь без Джейка потому что теперешние их отношения — абсурдны. Когда она вернется, то порвет их окончательно, так как дальше вынести этот ад она не в состоянии.
Прошло несколько дней. Кэрри шла вдоль широкой террасы больницы, присматривая за ребятишками, играющими в тени деревьев.
— Кэрри! — раздалось у нее за спиной.
Галлюцинация! Просто галлюцинация! Наверное, я перегрелась на солнце.
Кэрри медленно повернулась и…
Джейк в сопровождении запыхавшейся сестры Леонидии спешил ей навстречу. Если это и была галлюцинация, то слуховая и зрительная одновременно.
— Что ты тут делаешь? — непроизвольно сорвалось у Кэрри с языка. Голос предательски дрожал.
— Он приехал с ревизией, — ответила за него сестра Леонидия. — Проконтролировать нас.
Кэрри недоуменно уставилась на Джейка, отметив про себя, что он загорел еще больше и как будто похудел.
— Проконтролировать нас? — повторила она, переведя взгляд на монахиню и стараясь скрыть радость, готовую вырваться наружу.
— Он захотел убедиться, что мы тратим твои деньги не на пустяки и не высасываем из тебя всю кровь, — добродушно усмехаясь, объяснила сестра.
Кэрри снова посмотрела на Джейка.
— Ты что, действительно?..
— Я рада, что он наконец решил это сделать, — перебила ее монахиня. — Твое сердце огромно, ты все готова отдать. И просто необходимо, чтобы кто-то присматривал за твоими финансовыми делами, в твоих же интересах. Но, простите, я вынуждена вас оставить, дела. Да и вам надо поговорить наедине.
Кэрри с тревогой проводила сестру Леонидию глазами. Одновременно радость и злость переполняли ее душу.
— Ты не имеешь на это права! — решительно заявила она.
— Мы все еще продолжаем бороться? — Джейк насмешливо изогнул бровь. — Да, похоже на то. Но ты забыла: я делаю, что сам считаю необходимым. А ты можешь возражать, сколько заблагорассудится!
— О чем это ты?
— Ради Бога, Кэрри! Это просто невыносимо. Я дни и ночи думаю о тебе. Единственная мысль, что я скоро увижу тебя снова, давала мне способность жить и заниматься делами.
Кэрри ухватилась за перила террасы, ее губы задрожали.
— Прекрати! — закричала она. — Немедленно прекрати! Я не хочу больше это слышать!
Джейк застыл и тихо спросил:
— Почему?
— Да потому, что я не мазохистка! — взорвалась Кэрри.
К ее удивлению, Джейк расхохотался.
— Когда-то давно Брюс учил меня, что только дураки складывают все яйца в одну корзину. И это правда. Но, что касается тебя, тут я делаю именно это. Последние недели были ужасны, потому что жизнь без тебя — пуста. Кэрри, дорогая. Я должен знать, ты чувствуешь то же самое?
Не в силах притворяться, она быстро ответила:
— Да, конечно же. Но ты никогда не простишь себе, что хотел меня, когда я принадлежала Брюсу.
Зловещий огонек загорелся в глазах Джейка.
— Ты никогда ему не принадлежала! — выкрикнул он. — Но ты права, я избегал тебя, потому что считал себя виноватым.
— Это мне надо было чувствовать вину, — возразила Кэрри.
Джейк облокотился о перила.
— С самого начала я был уверен, что мог завладеть тобой. И, проведи мы хоть одну ночь вместе, твоя свадьба не состоялась бы. Но я был всем обязан Брюсу, и тогда именно это остановило меня и не позволило затащить тебя в постель. — Джейк помолчал. — Но в этом только часть правды.
Кэрри нахмурилась.
— А в чем вся правда?
Он сжал перила так, что побелели костяшки пальцев.
— Возможно, в этом нет никакой логики, но уже в первую нашу встречу я знал, что ты — моя вторая половинка, женщина, созданная для меня, та, для которой рожден и я.
— Если бы ты сказал так, когда просил отменить свадьбу! Я наверняка послушалась бы тебя, — прошептала Кэрри, пытаясь затушить искру надежды, готовую разгореться во все поглощающее пламя.
Джейк горько усмехнулся.
— Я не сказал тебе этого, потому что ты была уверена, будто любишь Брюса. Я не посмел предложить себя взамен ему. Ты вообще тогда была не готова к замужеству. Тебе надо было еще повзрослеть.
Кэрри вздохнула.
