В трубке повисла тишина. Затем Миш заговорила снова:
– С чего вы это взяли?
– Помните, я рассказывала вам, как нашла Стива и Денниса? С использованием базы данных дантистов…
– Да.
– На этой неделе я получила данные ФБР по отпечаткам пальцев. Поиск был направлен на выявление схожих отпечатков. И вот программа выдала Стива, Денниса и еще одного мужчину.
– И у них одинаковые отпечатки пальцев?
– Не одинаковые, но схожие. Я только что позвонила этому человеку. Голос в точности, как у Стива. Готова спорить на что угодно, Миш, внешне они похожи, как две капли воды, можете мне поверить.
– Адрес у вас есть?
– Да. Он живет в Нью-Йорке.
– Диктуйте.
– Есть одно условие.
– Это полиция, Джинни! – В голосе Миш зазвучали жесткие нотки. – И вы не вправе ставить какие-либо условия, вы просто должны отвечать на вопросы. Диктуйте адрес.
– Я хочу, чтобы мы поехали к нему вместе. Завтра.
– Вы, наверное, хотите совсем другого. Отправиться в тюрьму за отказ сотрудничать с полицией. Давайте адрес!
– Только при условии, что мы едем туда завтра и вместе.
Снова пауза.
– Нет, ей-богу, я должна была бы отправить вас за решетку и…
– Мы можем вылететь в Нью-Йорк первым же самолетом.
– Ладно, договорились.
Суббота
43
Они вылетели в Нью-Йорк в 6.40 утра. Джинни была преисполнена надежд. Кошмарная история со Стивом может скоро закончиться. Она позвонила ему прошлой ночью, поделилась последними новостями, и он страшно обрадовался и возбудился. Даже хотел лететь в Нью-Йорк вместе с ними, но Джинни понимала, что Миш не позволит. И обещала перезвонить, как только появятся другие новости.
Миш отнеслась ко всей этой затее несколько скептически. В историю, рассказанную Джинни, верилось с трудом, но проверить ее она была просто обязана.
В данных, полученных Джинни, ни словом не упоминалось о том, как и почему отпечатки пальцев Уэйна оказались в файле ФБР, но Миш не поленилась проверить. И рассказала Джинни эту историю по дороге в международный аэропорт Балтимора. Три года тому назад родители пропавшей четырнадцатилетней девочки проследили за Стэттнером и нашли свою дочь в его нью-йоркской квартире. Они обвинили его в похищении. Стэттнер все отрицал, говорил, что ни к чему ее не принуждал. Да и сама девочка сказала, что влюблена в него. В ту пору Уэйну было всего девятнадцать, и до суда дело не дошло.
Говорили, что Стэттнер склонен доминировать над женщинами, но, согласно теории Джинни, это не совсем соответствовало психологическому портрету насильника. Впрочем, Миш уверяла, что строгих закономерностей тут не существует.
Джинни не стала рассказывать Миш о парне, напавшем на нее в Филадельфии. Она понимала: та не поверит ее уверениям в том, что это был вовсе не Стив. Миш захотела бы сама допросить Стива, а ему это сейчас совершенно ни к чему. Кроме того, Джинни умолчала о человеке, звонившем ей вчера вечером и угрожавшем ее убить. Она вообще никому не стала говорить об этом, даже Стиву. У того достаточно и своих неприятностей.
Миш нравилась Джинни, но в ее обществе она чувствовала себя напряженно. Будучи полицейским, та считала, что люди должны делать то, что она им говорит, а для Джинни это было неприемлемо. Чтобы как- то разрядить обстановку, Джинни спросила Миш, как та оказалась в полиции.
– Я была секретаршей, получила место в ФБР, – ответила Миш. – Проработала там лет десять и вдруг поняла, что могу делать дело куда лучше, нежели офицер, у которого была секретарем. И поступила в полицейскую академию. Окончив ее, работала сначала патрульным, потом напросилась в подразделение, занимающееся наркотиками. Меня внедрили в банду наркоманов. Трудно, конечно, было, но я доказала, что чего-то стою.
На секунду Джинни испытала неприязнь к своей попутчице. Она и сама время от времени баловалась травкой и ненавидела людей, готовых засадить ее за это за решетку.
– Ну а потом перешла в подразделение по борьбе с насилием над малолетними, – продолжала между тем Миш. – Но долго продержаться там не удалось. Никому не удается. Работа эта очень нужная, но люди порой просто не в силах вынести все это. Постепенно сходишь с ума. И вот наконец я оказалась в отделе по борьбе с преступлениями на сексуальной почве.
– Тоже, наверное, не велика радость.
– Ну, хоть, по крайней мере, жертвы – взрослые люди. И через пару лет мне присвоили звание сержанта и поставили во главе подразделения.
– Мне кажется, что там должны работать только женщины, – заметила Джинни.
– Не могу с тобой согласиться.
