– Наверное, ты одурачил всех, кроме меня.
– Надеюсь. – Он взял жену за руку и повел к лестнице.
– А зачем ты хотел, чтобы дон Антонио принял тебя за пьяного? – спросила Аурелия, оглянувшись.
Гревилл усмехнулся.
– Человека, не умеющего пить, быстро сбрасывают со счетов. Никогда нелишне ввести других в заблуждение, тем более тех, в ком ты сам заинтересован.
– Мне он не понравился, – сказала Аурелия, добравшись до верха лестницы и поворачивая к своей комнате.
– Есть за что. – Гревилл шел вслед за ней по коридору. – Думаю, он очень опасный человек.
– Жаль, что он видел Фрэнни. – В голосе Аурелии послышалось опасение, которое охватило ее раньше.
– Дорогая, с ней был я – и Лира. Не нужно бояться за Фрэнни, клянусь, ей ничего не угрожает.
– Новый кучер – это своего рода телохранитель?
– Да. Он будет возить тебя всюду, куда ты поедешь без меня. И кто-нибудь будет всегда сопровождать Фрэнни, за исключением случаев, когда с ней буду я.
Это была надежная страховка, и Аурелия успокоилась, снова поддавшись своему изнеможению.
– Почему я так устала?
– У тебя был нелегкий вечер, – отозвался Гревилл, быстро подвел ее к кровати и подтолкнул. – Тяжелее, чем тебе казалось. Обман – дело непростое.
– Ты поэтому меня отослал?
– Я решил, что с тебя вполне достаточно. Как я не раз говорил, ты в нашем деле пока новичок.
Гревилл склонился над распростертой на покрывале Аурелией и начал раздевать ее с ловкостью няни. Он помог ей надеть ночную рубашку, протянул щетку и зубной порошок, и пока Аурелия чистила зубы, вытащил из ее волос шпильки и расчесал спутанные локоны.
Аурелия забралась под одеяло, все еще удивляясь тому, как сильно она устала. Но когда Гревилл склонился над ней, чтобы поцеловать, она посмотрела в его темные глаза, светившиеся странным теплом, и подумала: «Он назвал меня «любовь моя». Никогда раньше это слово не срывалось с губ полковника, сэра Гревилла Фолконера. Он хоть знает, что сказал это? Вспомнит ли свои слова?»
С этой мыслью она начала засыпать, а когда Гревилл скользнул к ней под одеяло и обнял ее, повернулась к нему, устроилась у него на плече и окончательно уснула, чувствуя, что находится в полной безопасности и под надежной защитой.
– Эта женщина никогда не выходит из дома без собаки, если она пешком или верхом, – сказал Мигель, украдкой наблюдая за хозяином. Дон Антонио вел себя непривычно беспокойно. Он выслушивал доклад своего помощника, расхаживая из угла в угол по комнате. – Я ее, конечно, не преследую, но слежу внимательно.
Дон Антонио резко повернулся и подошел к окну, которое выходило на улицу.
– Мы обнаружили в доме кого-нибудь, представляющего для нас интерес?
– Кроме ребенка, никого, сэр. Не было никаких странных уходов и появлений, которые бы указывали нам на…
– Не будь глупее, чем ты есть, Мигель, – едко оборвал его хозяин. – Ты что, в самом деле, думаешь, что человек, настолько опытный и умелый, как Аспид, будет в открытую пользоваться своим домом как центром шпионской сети? Предполагается, что ты сам достаточно опытен, чтобы замечать вещи, которые должны остаться незамеченными.
– Да… да, конечно, дон Антонио. – Мигель покраснел. – Но я могу поклясться, что ничего такого нет.
Дон Антонио молча оценивающе посмотрел на него долгим взглядом. Потом сел у камина в кресло с подголовником и уже спокойнее произнес:
– Ну, хорошо. Если ты клянешься, я готов поверить тебе на слово.
Мигель расцвел от такого редкого доверия.
– Что будем делать дальше, сеньор?
Хозяин нахмурился.
– До сих пор Аспид не подал виду, что расколол мое прикрытие. Пока он верит дезинформации, полученной от нашей сети в Мадриде, и считает, что мы планируем обычную миссию сбора информации, будем действовать в точности так, как намеревались. Совершенно очевидно, что они думают, будто наше открытое прибытие в Дувр является частью операции по сбору информации. И то, что он явился на суаре к донне Бернардине посмотреть на меня, шаг вполне логичный.
Дон Антонио начал выстукивать рубиновым кольцом по деревянному подлокотнику кресла какой-то рваный ритм, негромко говоря:
– Но наш друг несколько облегчил нам задачу своей женитьбой. Я всегда считал, что, несмотря на твое неоспоримое мастерство в своей профессии, Мигель, вполне вероятно, что Аспид сможет противостоять твоей технике. Он человек необычный. Или же каким-нибудь образом сделает так, чтобы не попасться к нам в руки живым. Но женщина и ребенок живут под его защитой. Странное бремя для такого превосходного профессионала, если подумать. И я надеюсь, что оно обеспечит нам брешь в его броне. Мы будем работать с женщиной, а не с Аспидом и посмотрим, выдержит ли он ее муки с такой же легкостью, с какой, несомненно, выдерживал бы свои. А когда мы получим от него то, что нам требуется, убьем их обоих.
Он закинул ногу на ногу и посмотрел на Мигеля, покручивая на черной бархатной ленте свой монокль.
– Может быть, ты уже догадался, почему на это задание отправили меня, друг мой?
Мигель не стал долго раздумывать и строить догадки.
– Потому что вы самый лучший, сэр, – просто ответил он.
Дон Антонио кивнул и благожелательно согласился:
– Да, друг мой, думаю, что так оно и есть. Но это не главная причина, дорогой мой Мигель. Я очень тщательно выбираю себе задания, и у меня была очень личная причина, чтобы взяться именно за это. – Его лицо исказилось мрачной гримасой. – Я не прощаю другим своих неудач.
– Конечно, дон Антонио.
– Особенно своих. – Он поджал губы. – В отличие от многих моих сослуживцев я ни разу не скрещивал шпаги с Аспидом. Но мне бы это удалось, не перехитри он меня однажды… и поверь мне, Мигель, никому не удастся перехитрить меня дважды. – Особая мягкость его голоса только подчеркивала свирепость данного заявления.
Мигель, соглашаясь, торопливо закивал.
– Вы самый лучший, дон Антонио, – с благоговением повторил он.
Начальник, похоже, его не услышал. Дон Антонио продолжал почти мечтательно:
– Аспид—это единственный человек, которого нельзя недооценивать. Он долгие годы наносил значительные разрушения нашим сетям… Вот почему мы больше не можем к нему приноравливаться, это недопустимо, – добавил он с едва заметной усмешкой. – Однако остается вопрос: будет ли в данном случае лучший представитель Испании достойным соперником этому англичанину? – Дон Антонио, рассеянно нахмурившись, смотрел, как раскачивается на бархатной ленте его монокль, словно тот его гипнотизировал. Потом перехватил ленту и опустил монокль в карман жилета. – Не трудись отвечать, Мигель. Вопрос риторический.
Он встал с кресла.
– В общем, я займусь женой, хотя так и не понимаю, зачем Аспид так усложнил себе задание, связавшись с женщиной. Вероятно, у него на это имелась какая-то хитрая причина. – Дон Антонио откинул голову назад и расхохотался. – Madre de Dios,[2] нет предела тому, на что Аспид готов пойти, ради своей работы. Она для него источник жизненной силы.
Мигель подумал, что смех хозяина пугает даже сильнее, чем его свирепое презрение. Он переступил с ноги на ногу и с тоской посмотрел на дверь.
– Иди. – Дон Антонио махнул рукой. Мигель поклонился и вышел.
– О да, – пробормотал дон Антонио в наступившей тишине. – Шпион всегда останется шпионом… до тех
