– А Гарри уже знает? – спросила Ливия у Корнелии.
– Еще нет. Я скажу через пару недель. Все-таки у нас получилось не сразу, а он ни разу даже не заикнулся на эту тему, хотя я знаю, что он очень хотел стать отцом. Прежде чем я его обрадую, нужно быть абсолютно уверенной.
– Я думаю, это просто чудесно, – повторила Ливия, забирая сына у Корнелии и с обожанием глядя на его спящее личико. – Они все будут почти ровесники. Как члены одной семьи – в точности как Стиви, Сюзанна и Фрэнни.
Корнелия встревоженными глазами пристально вглядывалась в лицо Аурелии.
– Когда ты скажешь Гревиллу, Элли?
– Через неделю или две.
Аурелия никак не могла понять, как это могло случиться, и не сомневалась, что и Гревилл не поймет. Он только однажды забыл о привычных предосторожностях, но это было всего лишь несколько дней назад – слишком рано, чтобы уже заметить беременность. Но такое случается даже в самых упорядоченных отношениях.
– Значит, пока это только наш секрет, – объявила Ливия. – На моих устах печать. – И сменила тему: – Слушай, Нелл, у меня такое потрясающее платье к твоему балу! Его выбрал Алекс. Серебристый газ на чехле из черного шелка, а шлейф оторочен алой тесьмой. А для прически у меня уже есть алое страусовое перо.
Аурелия фыркнула.
– Мы отлично будем дополнять друг друга, радость моя! У меня платье из черного газа на белом шелке, а Нелл будет во всем алом, отороченном черными и серебристыми кружевами.
– Какое эффектное трио! – воскликнула Ливия.
– А что, когда-нибудь было по-другому? – отозвалась Корнелия, снова метнув на Аурелию испытующий взгляд. – Никто не может сказать, что дамы с Кавендиш-сквер, начиная с Софии Лейси, когда-либо придерживались скучных светских условностей. Ты согласна, Элли?
Аурелия улыбнулась:
– О да, Нелл. Совершенно согласна.
Дон Антонио свернул с Саут-Одли-стрит, направляясь к своему дому. Он уже обуздал свой гнев, охвативший его, когда такой замечательный план провалился, и теперь быстро обдумывал альтернативу. На какой-то миг он понадеялся, что сумеет завершить работу в течение недели. Дон Антонио был славен не только своей тщательной работой, но и скоростью, с какой выполнял любое задание. Он надеялся, что на этот раз превзойдет любые ожидания, но теперь придется позабыть о тщеславии. Действовать слишком поспешно нельзя.
Приглашение на бал к лорду и леди Бонем принесли этим же вечером, и дон Антонио тотчас же ответил согласием. На следующее утро он зашел к леди Фолконер и попросил записать за ним кадриль.
Аурелия была несколько рассеянна, когда ей сообщили о визите. Фрэнни простудилась и лежала на диване в гостиной матери, чихая и гнусаво жалуясь, что ей скучно, и она хочет пойти на уроки на Маунт- стрит.
– Здесь этот иностранный джентльмен, миледи. Я провел его в большую гостиную, – сказал Джемми.
Аурелия с трудом удержалась, чтобы не сказать, что сегодня она не принимает. Но она обещала Гревиллу, что материнские заботы не помешают ей выполнять задание.
– Передай ему, я спущусь через минуту, Джемми. И отнеси туда графин с хересом, – сказала она, положив руку на лоб дочери. – К ее большому облегчению, температуры у Фрэнни вроде бы не было. – Я скоро вернусь, милая.
Лежи спокойно, а Дейзи принесет тебе чашку куриного бульона, приготовленного мисс Эйдой.
– Я не люблю бульон, – сердито шмыгнула носом Фрэнни. – Я хочу имбирный пряник и молока с медом.
В любом другом случае Аурелия отказала бы ей в этом сразу, зная, что дочь просто пытается выжать все возможное из болезни, которая лечится отнюдь не сладостями. Но Аурелия чувствовала себя утомленной, ее мутило, а мысль о доне Антонио, ожидавшем ее внизу в своем элегантном черном наряде, не улучшала ее настроения.
– Я скажу Дейзи, чтобы она принесла тебе немного. – Она поцеловала девочку в лоб. – Но это в последний раз, Фрэнни. Когда я вернусь, ты поешь бульона и отправишься в постель, чтобы поспать.
Умница Фрэнни решила больше не спорить, ей хватило и этой победы.
– Хорошо, – согласилась она и старательно закашлялась.
Покидая комнату, Аурелия не могла сдержать улыбку. Это дитя при всей своей наивности обладает неплохими навыками для устройства дел к своему удовольствию. В точности как ее отец, подумала Аурелия. Фредерик устроил собственную жизнь так, как захотел. Она легко погладила еще плоский живот. А как насчет этого? Это будет ребенок мужчины, который еще лучше способен манипулировать миром, чтобы тот соответствовал его нуждам.
О, все это так сложно и очень раздражает! А сейчас необходимо сосредоточиться на доне Антонио Васкесе.
Аурелия вошла в гостиную, сияя улыбкой, и протянула руку.
– Мне так жаль, что мы вчера не смогли побеседовать подольше, дон Антонио, но визит княгини Проковой был полной неожиданностью, а она моя лучшая подруга.
– О, я все прекрасно понимаю, мадам. – Он поцеловал ей руку. – Кроме того, я даже извлек из этого выгоду – получил приглашение на бал леди Бонем – и пришел к вам в надежде, что вы не откажетесь протанцевать со мной кадриль.
Ник Питершем уже пригласил ее на этот танец, но он со своей обычной снисходительностью легко согласится на замену.
– Я буду в восторге, дон Антонио. Это один из моих любимых танцев.
– И моих тоже. – Черные глаза посмотрели прямо в карие, но, как всегда, в этом взгляде ничего нельзя было прочесть. Он был пустым, как девственно-чистая грифельная доска Фрэнни. – Кроме того, я надеялся, что сумею уговорить вас поехать со мной на прогулку в Ботанические сады в Кью. Мне говорили, что в это время года они прелестны.
– Боюсь, сегодня утром я не смогу, дон Антонио. Моей дочери нездоровится, и если я уйду из дома, она так расстроится, что у нее поднимется температура. Но как только ей станет лучше, я с удовольствием съезжу туда с вами.
Если он и рассердился на отказ, виду не показал. Испанец поклонился и, едва заметно улыбнувшись, произнес:
– Разумеется, здоровье вашей дочери важнее моих эгоистичных желаний. Очень надеюсь, что у нее нет ничего серьезного. Вы доктора приглашали?
Он умудрился вполне искренне изобразить беспокойство, думала Аурелия, отвечая беспечным тоном:
– Нет, я не думаю, что это необходимо. Просто обычная легкая простуда. Но спасибо за заботу, сэр.
– Забота о детях не может быть чрезмерной. – Снова сверкнул тот острый клинок.
Аурелия с трудом подавила тревогу. Нет, ей только кажется, что в его голосе звучит угроза, – это неудивительно при ее теперешней повышенной нервозности.
– Я покидаю вас, мадам. – Испанец склонился над ее рукой, продолжая удерживать ее, словно в теплых сухих тисках. Голос его сочился сочувствием. – Я не хочу слишком долго удерживать вас вдали от дочери. Но может быть, завтра вы согласитесь погулять со мной – недалеко, всего лишь в тот сквер на площади, если пожелаете.
– Вы очень внимательны, дон Антонио, – ответила Аурелия, вымучив улыбку (и понадеявшись, что она получилась искренней). – Короткая прогулка завтра днем – это восхитительно.
– Тогда я зайду в два часа. – Он еще раз поднес ее руку к губам и только потом ушел.
Гревилл как раз вошел в холл, когда дон Антонио вышел из гостиной.
– Доброе утро, дон Антонио. – Гревилл бросил свою шляпу с высокой тульей на столик в холле, поставил рядом изящную трость и начал стягивать перчатки. – Полагаю, приходили с визитом к моей
