Государь и его супруга стояли как оглушенные. В воцарившемся молчании раздался растерянный голос бывшего суверена:
– Но… что же нам делать?
Князь повернулся к нему:
– Выход один. Мы должны идти на север. Дня через четыре обжитые места кончатся и мы уже вряд ли нарвемся на их поисковые отряды. А верст через двести – двести пятьдесят выйдем к верховьям Панченги. Там сделаем плоты и спустимся вниз по течению. А что будет дальше – там посмотрим.
Элис вскинулась:
– Господи, князь! Я не могу себе представить, что вы говорите это всерьез! Неужели нельзя было предусмотреть…
Но князь не дал ей закончить. Он вскинул руку, обрывая ее излияния, и жестко произнес:
– Прошу вас заметить, сударыня, что любое планирование требует наличия достаточного объема информации, а это, как, впрочем, и само планирование, требует времени, – он саркастически улыбнулся, – или вы предпочли бы, чтобы мы постарались предусмотреть максимум неприятных неожиданностей, но появились в доме, где вас держали, скажем, на недельку попозже?
Элис побледнела и отвернулась.
– Итак, – продолжал князь, – я собираюсь доставить вас живыми и, по возможности, здоровыми в относительно безопасное место и обещаю вам, что так и будет. И на этом давайте закончим все рассуждения на данную тему.
Несколько мгновений все молчали, потом вдруг Тесс старшая из дочерей суверена, поднялась на ноги и, подойдя к заплечному мешку ротмистра, в который они вчера сложили остатки ужина, принялась невозмутимо доставать продукты. И это послужило сигналом для остальных. Все зашевелились и принялись торопливо готовиться к завтраку и отходу.
Одежда пришлась впору. К удивлению профессора, даже Элис безропотно натянула под юбку прочные крестьянские штаны и, с помощью супруга, добротные кожаные сапоги. Профессору тоже достались сапоги и теплая овечья душегрейка. По какому-то незримому молчаливому соглашению никто не поинтересовался, где их предводители побывали этой ночью и откуда у них взялась эта столь нужная им, но явно не новая и, судя по всему, недавно с кого-то снятая одежда. После короткого завтрака они двинулись в путь. Князь снова шел в голове, а вот господин Юри взял троих офицеров и исчез среди деревьев где-то слева от основного отряда.
День прошел в монотонной ходьбе. Господин Юри и ушедшие с ним офицеры появились только к вечеру. У офицеров возбужденно блестели глаза, а господин Юри со своей обычной усмешечкой подсел к князю, и они заговорили приглушенными голосами. Пантюше, уже устроивший себе ложе из лапника рядом с семьей суверена, повинуясь требовательному взгляду супруги государя, встал и подошел к офицерам. В середине плотного кружка ротмистр что-то возбужденно рассказывал остальным:
– …нет, господа, это было невероятно. Полный амбец!
– И что же, ротмистр? Что вы с ними сделали?
– Да, а что Молчун? Что он?
Ротмистр победно усмехнулся:
– Ни-че-го.
Все застыли в изумлении, уставившись на ротмистра, который, насладившись произведенным впечатлением, наставительно произнес, явно повторяя чужие слова:
– Ну же, господа офицеры, пора перестать мыслить подобно примитивной пехтуре. Что могут подумать господа соратники, если один из их конных патрулей не вернется именно с ЭТОГО направления?
Офицеры смущенно переглянулись:
– Но как же вы…
– Вот в этом-то все и дело, – довольно засмеялся ротмистр, – я сам ошалел не меньше вашего, когда услышал, что они нас так просто отпускают. Еще и посоветовали быть поосторожнее, мол, отступающие казачки в здешних местах зело лютуют.
Все некоторое время молчали, размышляя над тем, что только что услышали, потом молодой поручик, чаще других заглядывавшийся на красавицу Тесс, со вздохом сказал:
– А все-таки жаль, господа. Целых восемь человек этих «соратничков» будут еще какое-то время коптить небо.
Капитан с кривой усмешкой похлопал его по плечу:
– Может, вы и правы, поручик, но наша задача намного важнее, чем просто свести в могилу побольше этих «соратничков». – Тут он заметил профессора: – Чем могу служить, профессор?
Пантюше засмущался, словно гимназист, подглядывавший за тем, как его старшая сестра целуется с кавалером, и, пойманный на месте преступления, пробормотал:
– Да ничего, собственно. Я… мне просто хотелось узнать, что делали господин Юри и остальные. Из-за спины капитана высунулся ротмистр:
– Не берите в голову, профессор, просто господин Юри попытался направить возможную погоню в другую сторону. И похоже, ему удалось это сделать.
Следующие несколько дней были совершенно однообразны. Ранний подъем, завтрак и монотонная ходьба до обеда, потом обед и снова ходьба. Первое время Пантюше к исходу дня чувствовал себя абсолютно вымотанным, а сама мысль о том, что на следующий день придется снова подниматься и трогаться в путь, причиняла почти физические страдания. Но потом, мало-помалу, он втянулся. А принцессы, к которым постепенно перешли все обязанности по приготовлению пищи, мытье посуды и иные заботы, считавшиеся чисто женскими, ожили настолько, что даже начали по вечерам устраивать небольшие спевки. Пантюше вечерами вел с сувереном долгие беседы, иногда ловя себя на мысли, что его оценки происходящего слишком субъективны и он все еще ищет оправдания лидеру своей партии князю Эйгену, оказавшемуся неспособным удержать ситуацию, что и привело к такому чудовищному провалу.
Князь Росен между тем упорно вел вперед их маленький отряд, и постепенно у всех появилась надежда, что они смогут сделать то, что еще несколько дней назад казалось совершенно невозможным. Однажды во время очередного дневного перехода Пантюше нагнал господина Юри:
– Послушайте, откуда князь так хорошо знает эти места? Мне всегда казалось, что вы иностранцы и… – Он запнулся и замолчал.
Юри улыбнулся, представив, как бы реагировал профессор, и так уже относящийся к ним настороженно, если б он сказал ему правду, и сделал недоуменное лицо:
– Честно сказать, не знаю, – он сделал несколько шагов молча, – наверное, где-то достал хорошую карту, и как мне кажется, у него большой опыт в подобных походах. Где-нибудь в других краях.
Профессор вежливо кивнул и отстал. Оба знали, что один солгал, а второй ему не поверил. А князь на миг остановился, бросил взгляд на склон небольшого холма и двинулся вправо. Лес, конечно, был мало похож на тот, который будет здесь через триста лет, но рельеф и геологическая структура практически те же. Так что через этот район он прошел бы и с завязанными глазами. Ведь спустя триста лет именно в этих местах будут проложены гигантские разгонные кольца СВП-генератора, из-за которого он и был переведен в состав персонала посольства. Запомнить подробный рельеф, какая чепуха! Особенно если учесть, что он так и не успел выполнить то, ради чего появился на Голуэе.
Вахмистр открыл глаза и резко выдохнул. Между расслабленных губ на подбородок брызнула слюна. Вахмистр поморщился – «опять черт-те чего приснилось», – вытер слюну и оторвал голову от подушки. Сквозь узкое оконце избы пробивались яркие солнечные лучи. Вахмистр сглотнул слюну, недовольно поморщился и, сев на кровати, почесал пятку. Святой Круг! И как его угораздило застрять со своей сотней в этой богом забытой деревеньке. А как хорошо все начиналось…
В их станицу, расположенную у самых отрогов Алунских гор, вести всегда доходили с большим запозданием. Однако осенью этого года новости добрались до станицы очень быстро. Практически одновременно со всей остальной страной. Потому что доставлены они были к родным пенатам самими казаками. На западном фронте из Приморского казачьего войска было всего четыре бригады. Юго-восточная граница империи всегда была неспокойной. По ту сторону пограничной реки Буланой жили полудикие племена унганов, среди которых до сих пор бытовал обряд посвящения юношей в мужчины,
