Едва они вернулись в Маллорен-Хаус, она вошла в холл, распевая: «Давно о герое мечтает она, прекрасная леди твоя!»
— Что значит быть камер-юнкером? — спросила она Фитца, взяв его за руки.
— Около пяти сотен в год, для начала, — ответил Родгар. — Ценой периодического, не слишком частого появления при дворе. Не много, но вполне достаточно, чтобы содержать жену.
Фитц повернулся к Дамарис с глубокой, но все еще неуверенной радостью в глазах. Он поднес ее руки к губам и поцеловал.
— Выйдешь за меня, Дамарис?
Несколько дерзких, пиратских штучек пришло ей на ум, но она удержалась и просто ответила:
— Это будет величайшей честью для меня, сэр.
Эпилог
Дамарис предпочла бы тихую свадьбу, но грандиозная была задумана как часть прочного восстановления Фитца в обществе. Должны были присутствовать король и королева, равно как и все важные персоны.
Она попыталась убедить Джениву провести церемонию бракосочетания вместе с ними, но подруга покачала головой:
— О нет, это будет твой день. Не имею ни малейшего желания остаться в тени.
За шесть недель зимнего сезона они с Дженивой крепко подружились. Одной из множества предстоящих радостей было то, что они станут соседями, ибо Эш согласился продать Дамарис и Фитцу ненаследуемый дом на краю имения Чейнингс. Он был рад твердой наличности и приветствовал соседей, а Колдмор-Хаус идеально устраивал их во всех отношениях, за исключением названия. В конце концов они остановились на имени из истории об одном из предков Фитца — королевском воине, захватившем в плен наследницу, ставшую его женой. Колдмор-Хаус стал просто Каррисфордом.
Как и все в Чейнингсе, дом нуждался в ремонте, но он был из приятного глазу золотистого камня, и прилагающегося к нему количества земли было им вполне достаточно. Ни Дамарис, ни Фитца не привлекало сельское хозяйство. Фитц намеревался присовокупить место в парламенте к своим придворным обязанностям, поэтому они собирались приобрести еще и городской дом — аккуратный, современный, в котором легко поддерживать тепло.
В обоих домах будет достаточно места, чтобы сестры Фитца жили с ними, даже когда появятся дети. Как только вдовствующая маркиза отбыла во Францию, Эшарт и Фитц переехали в лондонский дом Эшарта, и он предложил свое гостеприимство также и сестрам Фитца. Разумеется, Дженива и Дамарис проводили там изрядное количество времени, и Дамарис все лучше узнавала Либби и Салли.
Салли побаивалась всего нового, но ей легко было доставить удовольствие. Дамарис настояла на том, чтобы нанять трех служанок заботиться о Салли, чтобы Либби могла выходить в свет. Либби еще держалась настороженно, словно никак не «могла поверить в поворот судьбы, но порой, когда она смеялась, напоминала прелестного ребенка, каким была когда-то. С Божьей милостью она исцелится.
Обе девушки находились в спальне Дамарис в утро свадьбы, готовые услужить ей. Салли весело кружилась в красивом желтом платье. Либби чувствовала себя скованно в обществе женщин семейства Маллоренов, которых представляли леди Талия и леди Аррадейл вместе с женой лорда Брайта Маллорена Порцией и виконтессой Уолгрейв, леди Элфлед Маллорен.
Новая семья Дамарис радушно приняла ее и к Фитцу тоже относилась почти как к члену семьи.
Фитц. За последние недели они очень много разговаривали, и хотя Дамарис временами хотелось, чтобы они поскорее поженились, она наслаждалась временем, когда они ближе узнавали друг друга. Они даже навестили Клив-Корт. Это был крепкий, солидный дом, только заброшенный, и они планировали превратить его в лечебницу для умалишенных. Доктор Эразмус любезно согласился заведовать им.
Хью Фитцроджер никогда не будет счастлив в заточении, но выбора не было, ибо он продолжал бесноваться и грозить расправой тем, кого считал своими обидчиками. Леди Лайден, похоже, находила некоторое утешение в заботе о нем, несмотря на его неблагодарность.
Они пока еще не ездили в Уорксоп, но непременно поедут, чтобы продать дом и забрать кое-что из вещей, которые Дамарис хотела перенести в свою новую жизнь. И изгнать призраков. Здесь и сейчас был лишь смех и подшучивания, когда дамы помогали ей облачиться в платье, сшитое для этого события из шелка цвета осеннего заката и расшитое узором из соединенных колец, исполненным крошечными золотыми бусинками.
На ней были жемчуга, которые она купила для себя сама. Сегодня ей не хотелось надевать ничего, что досталось ей от родителей, за исключением обручального кольца. Она дала Фитцу кольцо своей матери и попросила переделать, но с точно такими же словами, выгравированными внутри: «Твой до самой смерти». Эти же слова были выгравированы и на кольце с камеей, которое она подарила ему. Вместе они сотрут прошлое.
Сейчас на ней было лишь обручальное кольцо, которое он дал ей. Оно вызвало у нее приятное изумление. Поскольку драгоценных камней у нее было в изобилии, он заказал для нее такое же, как то, с камеей, которое она подарила ему, только с парусником, все мелкие детали которого были тщательно выгравированы, включая развевающийся флаг с пиратским символом — черепом со скрещенными костями. Это было восхитительно.
Фитц. Она спрятала улыбку, пока женщины суетились вокруг нее, прикалывая кремовые розы в ее замысловатую прическу. Она не могла дождаться, когда снова увидит его, торжественно поклянется стать его навеки. Когда захватит свою добычу. Распустит волосы...
— Ты довольно ухмыляешься, — прошептала Дженива. Дамарис расхохоталась, вскочила и закружилась с Салли.
— Я скоро буду на седьмом небе. Еще не пора?
Все засмеялись. Дженива выскользнула из комнаты, чтобы посмотреть, все ли готово в большом бальном зале Маллорен-Хауса. Дамарис ждала.
— Все готово, — объявила вернувшаяся Дженива. — Их величества здесь. — Она подошла и поцеловала Дамарис в щеку. — Мне остается лишь пожелать тебе столько же счастья, сколько и у меня.
Леди Талия просеменила через комнату, чтобы обнять Дамарис. — Вы такая красивая, моя дорогая! А он почти такой же славный, как и мой Ричард. Я поплачу во время церемонии, потому что мне будет очень радостно и чуть-чуть грустно, но вы не обращайте на меня внимания.
Они все направились туда, где ждал брат Дамарис Марк, чтобы отвести ее вниз. Эту обязанность мог бы превосходно исполнить Родгар, но ей хотелось сломать все барьеры. За последние недели они с Марком неплохо узнали друг друга.
Возможно, они никогда не станут близки, ибо между ними мало общего. Его сходство с отцом было исключительно внешним, тогда как она походила на него характером. Его родила и вырастила глупая, ленивая женщина, а она воспитывалась твердой рукой. Дамарис восхищалась добродушием Марка и полным отсутствием алчности, но находила его несколько слабохарактерным.
Однако все это могло быть и с родным братом. Они поладят. Она улыбнулась, беря его под руку, и направилась вниз. Наконец-то.
Она задержалась у дверей в бальный зал, обращенных в арку из золотистых цветов. Тысячи свечей освещали комнату, огнями сверкая на золоте и драгоценных камнях. Она не смогла сдержать улыбки при виде Фитца, мерцающей фигуры в золотисто-кремовом костюме, который Эшарт надевал на Рождество в Родгар-Эбби. Они выкупили его у него вместе с бриллиантовыми пуговицами. Им не было дела до того, что кто-то может его узнать, ибо костюм был словно специально создан для Фитца, особенно когда его светлые волосы не были напудрены.
Дамарис медленно шествовала ему навстречу. Она заставила себя слегка повернуть голову, чтобы отвечать на улыбки гостей. Она остановилась, чтобы присесть в глубоком реверансе перед королем и королевой. А потом ее взгляд устремился к Фитцу, и она уже больше не сводила с него глаз.
— Мой золотой Галахад, — тихо сказала она, когда он взял ее руку, и сердце гулко застучало от полнейшего блаженства.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Я бы назвал тебя своим рубином, да только ты выступаешь как закат. Или, вернее, рассвет. Ты мое
