– В нашей власти сделать, чтобы это было хорошо, милая.
Он уже заставлял ее желать, чтобы все ее правила сгинули без следа.
– Мне следует уйти, но я никак не могу отказаться от этого.
– Вам никогда не придется от этого отказываться.
Никогда? Но любовниц берут не навсегда. Нет, сейчас Элли не хотела об этом думать. Она не хотела ничего, только бы чувствовать и плыть по волне желания, которое она вызывала у него. А он – у нее.
– Вот это, – сказал он, пытаясь оттянуть книзу вырез ее платья, чтобы достать губами как можно глубже. – Вот это имеет место между нами. Я не могу оторвать от вас руки.
Ее руки тоже были очень заняты – они развязывали его шейный платок, чтобы можно было поцеловать Джека в шею и ощутить разницу между выбритой щекой и подбородком. Ее губы случайно оказались рядом с его ухом, и Элли попробовала также и ухо, и Джек застонал, и ей тоже захотелось застонать.
Ей не было больно, но все ее тело ныло. У нее не было жара, но она горела.
– А я не могу вам отказать.
– Хорошо. Значит, вы согласны?
Элли поняла, что вот-вот перейдет границы дозволенного. Когда она станет любовницей Джека, она не сможет снова стать чопорной и добродетельной мисс Силвер.
Ну и к черту мисс Силвер! Она никогда не ощущала себя такой живой, такой желанной, такой женщиной!
– Я согласна.
Джек подхватил Элли на руки и отнес к столу. Потом откинул пыльную скатерть и усадил Элли на столешницу.
– Вы сделали меня совершенно счастливым, любовь моя.
Уже? Элли намеревалась сделать его – и саму себя – куда счастливее. Она не очень понимала, как именно, но Джек подскажет ей. Она притянула Джека к себе. Теперь обе его руки были свободны, он гладил ее и целовал и шептал слова нежности – он, дескать, никогда не встречал такую женщину, как она, он не может без нее, Гарольд объяснил ему, как все должно быть.
– Гарольд? Вы говорили об этом с Гарольдом?
Поскольку Джек поднимал ее юбки все выше и выше, он решил ответить вполне честно:
– Ну, не совсем об этом.
Наконец его рука оказалась именно там, где ему хотелось; Элли никак не могла вообразить, что она там окажется. Она задохнулась от неведомых ранее чувств, запылала и ухватилась за рубашку Джека, чтобы стянуть ее, чтобы ощутить его грудь, поросшую мягкими волосками.
Он остановил ее.
– Не сейчас, любовь моя. Дайте мне сначала запереть дверь. Вдруг войдет Харриет.
– Какая Харриет?
Джек рассмеялся и отошел. Элли вдруг похолодела. В пустой комнате не было огня, и когда Джек перестал согревать ее, жар в ее крови остыл. Мысль о Харриет была подобна порыву арктического ветра.
Харриет – ребенок, ее ученица, девочка, которую она должна научить вести себя как леди. Она должна подавать ей пример, быть образцом морали и добродетели. А не сидеть с задранной юбкой на столе для завтрака.
Господи, она чуть было не позволила подать себя на стол, как ломтик ветчины, миску с яйцами и тарелку с хлебом! Ни одна бедная копченая селедка не чувствовала себя такой презренной, какой почувствовала себя Элли. Она спрыгнула со стола, лицо у нее пылало. Подумать только, она с такой охотой согласилась, чтобы ее соблазнили!
Элли опустила юбки, поправила лиф платья и прошла мимо Джека к двери.
– А кстати, где Харриет? – спросила она, поворачивая ключ в замке, – Вы сказали, что ей лучше остаться с вами, чем сидеть и ждать, пока кончится примерка.
Джек мысленно дал себе пинка за то, что все испортил. Но будут еще и другие моменты, ведь Элли согласилась. Он провел пальцами по растрепанным волосам, жалея, что не может проделать того же с волосами Элли, и вздохнул по упущенной возможности.
– Это случилось раньше. Мне нужно было поговорить с десятником насчет кровельных плиток, поэтому я привел ее домой после того, как мы целый час кормили уток на берегу Серпантина. Почти весь хлеб съел Джокер.
– Значит, Харриет пошла на кухню за хлебом, или она на конюшне, кормит своих зверюшек.
– Нет, она сказала, что устала и хочет поспать.
– Поспать? Харриет? И вы ей поверили? Вы поступили еще глупее, чем я, когда решила, что могу стать вашей…
Джек уже был на середине лестницы, ведущей в гостевое крыло. Элли взбежала вслед за ним. Она ворвалась в комнату как раз в тот момент, когда Джек откинул одеяло и увидел пса в белом кружевном чепчике.
Джокер рявкнул, рассердившись, что его побеспокоили.
– Проклятие! – выругался Джек, а собака спрыгнула с кровати и забралась под нее.
