— Я не решался об этом сказать, хотя эта же мысль не дает мне покоя, — признался он. — Но как нам понять друг друга? Как?
— Как же, поймешь тут! Он даже приблизиться не дает! снова рассердился Штуцкий. Неожиданно он поднял автомат и выстрелил в воздух.
— Какая муха тебя укусила? — удивился Мавриков. Штуцкий молча указал рукой в сторону площади. Воины племени с готовыми к стрельбе арбалетами, испуганно крича, убегали с площади. Следом за ними поспешили укрыться и остальные туземцы.
— Расстроили мы религиозное торжество, — сказал Карин, заряжая автомат, — поэтому-то они и сердятся.
— Объясни им, что представляет собой их милое божество, предложил поляк.
— У них нет чувства юмора, Роман. Они убьют нас через несколько минут, несмотря на наши автоматы. Уверяю тебя, арбалет в их руках — очень надежное оружие.
— Радио! — неожиданно крикнул Мавриков фальцетом, который трудно было у него предположить. — Мы свяжемся с ним по радио. Это так просто, как я сразу не сообразил?
Через несколько минут он уже настраивал маленькую радиостанцию. Красная стрелка медленно двигалась по шкале. Иногда инженер на миг прислушивался и его друзья выжидающе смотрели на него, потом снова продолжал искать. Вдруг глаза его радостно сверкнули и он сказал, задыхаясь:
— Вроде я его поймал. Никогда бы не подумал, что он работает на такой волне. Да, верно, это он!
Штуцкий бросился к дверям храма, чтобы наблюдать, а Мавриков передал первый сигнал. Через несколько секунд послышался ответ — точное повторение сигнала. И тут Штуцкий знаками позвал их.
— Поддерживай связь! — прошептал поляк, когда они подбежали к нему. — Он перестал рычать, хотя я нахожусь прямо перед его окуляром.
Робот стоял неподвижно, только голова его, как будто ища что-то, вертелась все быстрее и быстрее. Его корпус стал матово-серым. И как только Мавриков снова застучал ключом, на груди робота стал медленно открываться синий экран. Скоро на нем показалось изображение планеты, вокруг которой плавно вращались четыре различных по величине спутника.
— Как знать, какие тайны скрываются за этим экраном? — сказал Штуцкий, совершенно забыв свою неприязнь к роботу.
— Мы их раскроем, будь уверен, — ответил Мавриков. — Может быть, не так скоро и не без труда, но раскроем. До сих пор робот ничего не понял из моей передачи — надо думать, он не изучал земные языки у себя дома. Однако как только он принял в логической последовательности какие-то сигналы, то тут же приостановил свою защитную реакцию и с помощью экрана показал свои добрые намерения.
— Насколько легче вам, техникам, — улыбнулся Штуцкий и оглянулся. Туземцы приближались к ним, не сводя глаз с экрана своего металлического божества. Наверное, они решили, что это проявление благосклонности к троим белым, потому что арбалеты их были миролюбиво опущены.
— Теперь ясно, что надо делать, — продолжал Мавриков. Прежде всего нужно научить его понимать нас, а потом уже в свою очередь начать расспросы. Только тогда нам удастся связаться с теми, кто послал его на Землю. Очевидно, без официального приглашения они не прибудут в гости.
— Ты собираешься общаться с ним на местных наречиях или на каком-нибудь западном языке? — осведомился Карин, сохранявший свою иронию даже в этой необычной обстановке.
— Существуют более точные языки, — ответил инженер, язык математики и физических законов. Их он поймет. Специалисты найдут способ, которым робот посылает информацию на свою планету, чтобы связаться с его создателями.
Пока они говорили, поведение робота не изменилось. Он быстро двигал своей ходовой частью, стремясь приблизиться. Но без посторонней помощи ему никогда не удалось бы выбраться из своей каменной клетки. Было что-то трогательное и значительное во всем этом, и путешественники чувствовали это. Две цивилизации, которые до сих пор ничего не знали одна о другой, через время и пространство протягивали друг другу руки…
НЕДЯЛКА МИХОВА
В бурю
(
— Постараюсь быть точным. Я знаю, что ваша цель, доктор, в том, чтобы оценить мое психическое состояние, а не само событие. Впрочем, вряд ли вы сомневаетесь в его достоверности. Спрашивайте.
Антон крепко сжал зубы и посмотрел на своего собеседника. Разговор обещал быть не из приятных.
— Коротко опишите ваш образ жизни здесь, на Акве.
— Мне кажется, у вас уже есть беглое представление о планете…
— Да, но я хотел бы все услышать от вас.
«Проверка…» — подумал Антон с неприязнью.
— Аква была открыта около ста лет назад, но объектом пионерских исследований стала совсем недавно. Ее поверхность покрыта слоем воды, средняя глубина которого двадцать тысяч метров. Состав воды и твердого ядра…
— Не нужно такого точного физического описания. Мне хотелось бы услышать от вас подробный рассказ о вашей жизни и жизни ваших товарищей, о том, чем вы здесь занимаетесь.
— С плавающей станцией вы ознакомились. Чем мы занимаемся? Половина состава экспедиции занята биологическими исследованиями. Есть и вторая станция, подводная. Если хотите, я мог бы вас сопровождать туда.
В глазах Антона мелькнул лукавый огонек. «Если осмелишься, — добавил он про себя, — спуститься под воду с человеком, которого считаешь сумасшедшим».
— Спасибо. Побываю там непременно, я слышал, что вид оттуда открывается необыкновенный. Опишите мне коротко местных живых существ и степень их развития.
— На вторую часть вашего вопроса ответить труднее, Преобладает мнение, что величина получаемой от этих живых существ информации ничтожно мала. Что касается их внешнего вида, то достаточно увидеть одно такое существо, чтобы иметь представление об остальных. Запутанный клубок из полых волокон различной толщины и цвета, — наверное, это наиболее точное их описание. Через стенки волокон проникают элементы окружающей среды, Водяные лини медленно и непрестанно крутятся, воздушные — легки и переносятся постоянными воздушными течениями. Смотрите, вот один из них!
Антон протянул руку вверх. Над открытой террасой станции, на которой они стояли, пролетел огромный мохнатый шар. Врач проследил за ним глазами и снова обернулся к своему собеседнику.
— А чем занимается вторая половина участников экспедиции?
— В их число входят физики, планетологи, метеорологи… Несколько инженеров монтируют глубоководный корабль, с помощью которого мы хотим достичь дна. Пока это еще не осуществлено из-за громадного давления толщи воды. Сначала я обслуживал только автоматические установки станции, а потом тоже принял участие в монтаже корабля.
— С каких пор? После бури?
— Вот именно.
— Как вы проводите свободное время?
Антон потихоньку вздохнул. «Почему он не переходит сразу к существу вопроса?»
— Читаю, играю в шахматы, занимаюсь спортом, работаю над проблемами, непосредственно не связанными с моей специальностью.
— Каким видом спорта вы занимаетесь?
— Боксом. И парусным спортом, об этом вы уже знаете. В нашей мастерской я отлил из пластмассы яхту, с Земли на продовольственной ракете мне выслали парус и такелаж. На яхте я хожу и один, и с товарищами.
— А это не опасно?
— Думаю, что нет. Я всегда слежу за барометром. Да и яхта достаточно надежна: под палубой закреплены баллоны, которые удержат ее на поверхности, если она вдруг перевернется.
— И несмотря на это, буря застигла вас врасплох?
— Она застала врасплох даже метеорологов. Имейте в виду, что на Акве бури — явление исключительно редкое. Та, в которую я попал, — вторая за все время существования станции. И обе наступили внезапно.
— Расскажите подробнее о вашем плавании до бури, о самой буре и о том, что вы, по вашим утверждениям, наблюдали во время нее.
— В тот день со мною хотел идти Гриша, но Богдан попросил, чтобы он помог ему, и Гриша остался. Я отправился один. Настроение у меня было неважное — я не люблю одиночества. С кормы едва тянул ветерок. Я расположился поудобнее. День выдался чудесный. Серебристо-белое солнце играло на зеленой воде, лини носились в воздухе, иногда даже задевая парус… Я замечтался. Постепенно ветер стал свежеть. Обернувшись, я увидел, что станция осталась далеко позади. Я решил вернуться, сделал поворот и пошел курсом бейдевинд…
«Бьюсь об заклад, что ты не знаешь даже, что такое бейдевинд, — злорадно подумал Антон. — Тем хуже для тебя!»
— Итак, ветер непрестанно усиливался. Яхта зарывалась бортом в воду, приходилось сильно откренивать. Такие дни на Акве редки. Я наслаждался стремительностью и скоростью яхты, которая летела как птица, вспенивая воду. И в этот момент я впервые услышал голос надвигавшейся бури, глубокий басовый тон, который рождался, казалось, вокруг в воздухе и во мне самом… Я понял, что приближается что-то необыкновенное.
— И что же вы тогда сделали?
— Что я мог сделать? Надеялся, что успею добраться до станции, поэтому не спустил парус. А через минуту было уже поздно — ни на миг нельзя было выпустить из рук румпель и шкот. Ветер уже выл. Дрейф усилился, и я увидел, что отдаляюсь от своей цели. Я понял, что не смогу вернуться. Решил просто держаться на воде, сколько будет возможно. Спустился на халфинд, ветер почти вырывал из моих рук шкот. Яхта стала глиссировать с огромной скоростью. Я
