— Что тебе сказал компьютер? — настаивал я.
— Боюсь, то же, что и твой — тебе.
— Мой компьютер сказал… — я нервно проглотил слюну, — сказал 'нет'.
— Мой тоже.
Мы помолчали. Это молчание начинало нас тяготить.
— Ну, до свидания, — сказал я.
— До свидания…
— Вэля!
— Ты что-то еще хочешь сказать? — мягко спросила она.
— Может… встретимся завтра?
— Там, где всегда?
— Там. где всегда. В шесть часов вечера, ладно? Хорошо.
Я положил трубку. Не мог отказать себе в небольшом удовольствии. Подошел к компьютеру.
— Послушай, старик, — сказал я. — Мы с Вэлей договорились встретиться завтра.
— Не понимаю. Ведь я же ответил 'нет'…
— И все-таки…
— Одно меня удивляет, — перебил он. — Люди — ужасно непоследовательные системы, они совершают так много ошибок, но, несмотря на это, сумели создать столь совершенные устройства, как мы, компьютеры.
— Несмотря на это? А может, благодаря этому?
Мой компьютер глубоко задумался.
Росэл БРАУН
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДРЕВНЕГО РЕЦЕПТА
Сэм был закоренелым холостяком. Такая жизнь его вполне удовлетворяла. И кто знает, возможно, он так бы и остался холостяком до конца дней своих, если бы не девушка по имени Руфь. Прежде ему хватало для счастья занятий палеолингвистикой, но после знакомства с Руфью он вместо древних надписей видел на экране аппарата для чтения микрофильмов только ее лицо и фигуру. Ситуация переросла в научную проблему, настоятельно требующую решения.
Сэм решил проблему, женившись на Руфи. Так началось его знакомство с прозой жизни. Прошло несколько недель после их возвращения из свадебного путешествия. Руфь без явных к тому оснований вязала чтото розовое. Сэм по своему обыкновению занимался дешифровкой древних скифских надписей.
— Сэм, — ласково начала Руфь. — Сэм, зачем ты без толку растрачиваешь свободное время? Не все ли равно, сумеешь ты прочесть эти дурацкие надписи пли нет?
— Мой папочка всегда говорил, — ответил Сэм, не отрывая глаз от экрана, — коли уж берешься за дело, так делай его на совесть.
Кто, как не жена, скажет мужу правду в глаза?
— Милый, — промурлыкала Руфь, — а тебе не кажется, что за это дело и вовсе не стоит браться?
Сэм был ошарашен. Он снял очки и отодвинул в сторону аппарат для чтения микрофильмов.
— Нет, Руфь, даже в голову не приходило, — пробормотал он, шаря по столу в поисках сигарет и спичек. — А почему за это не стоит браться?
Сигареты он не нашел и принялся рассеянно грызть кончик карандаша.
— Милый мой, — отвечала Руфь, вытаскивая у него изо рта карандаш и вставляя на его место сигарету, — ты так много трудишься весь день на товарной станции, а затем возвращаешься домой и до поздней ночи ломаешь голову над какими-то закорючками. И при всем этом зарабатываешь меньше молочника.
— Но ведь я занимаюсь эпиграфикой ради… ради науки. Ради знания. Мой папочка всегда говорил: не в деньгах счастье!
Руфь ласково погладила Сэма по руке.
— Как жаль, милый, что именно мне приходится раскрывать тебе глаза. Для счастья необходимы деньги.
— Правда?
— Милый, ты слишком долго был холостяком. Ты совсем… незнаком с практической стороной жизни.
— Но, Руфь, вспомни, ты же сама соглашалась со мной, что не в деньгах…
— Не обо мне речь, Сэм. Хотя, что говорить… — она осеклась и многозначительно обвела глазами крохотную гостиную с ветхой мебелью, — но ведь появятся маленькие…
— Маленькие? — отозвался Сэм с таким недоумением, словно ему привиделось вторжение армии лилипутов. Со смущенной улыбкой Руфь показала вязанье.
— Ах, вот что! Понимаю. Ты хочешь сказать, что у нас будут… — Сэм зарделся, и у него начался легкий приступ кашля. — Но почему так скоро? Ведь мы женаты всего три месяца. У меня еще и в мыслях не было…
— Ну, что ты, еще рано, — успокаивающе рассмеялась Руфь, — это только пример, когда для счастья нужны деньги,
— А эпиграфика не нужна? — принялся отвоевывать Сэм утраченные позиции.
— Детям не нужна!
— Не понимаю, почему эпиграфика не нужна детям? Мне лично кажется, что для развития пробуждающегося интеллекта она может оказаться весьма полезной.
— Хоть бы у нас вовсе не было детей, — разрыдалась Руфь, — какой из тебя отец, если ты вечно сидишь, уткнувшись носом в свой проклятый аппарат, и тебе наплевать, что мы все умрем с голоду!
— Руфь, ты проголодалась? — озабоченно спросил Сэм. Когда она, выбежав из комнаты в спальню, бросилась на кровать, Сэм долго еще стоял в глубоком раздумье.
Менее великий человек в этот момент мог бы во имя семейного мира отказаться от своего хобби. Лысая часть человечества находилась на волосок от того, чтобы так и остаться лысой. Но Сэм продолжал отдавать все свободное время своему увлечению, не подозревая, что оно приведет к совершенно невероятному повороту событий…
Об открытии Сэма Руфь узнала точно так же, как большинство жен узнает о делах своих мужей — из его разговора на вечеринке с одним из гостей.
— Новое средство для волос? — говорил Сэм. — Все эти новинки стоят одна другой. Вот я недавно обнаружил один рецептик, так он и впрямь действует. Сомневаюсь, чтобы ваша продукция могла сравниться с той. А ведь ему почти две с половиной тысячи лет.
— В самом деле? — недоверчиво отозвался собеседник, приглаживая набриллиантиненные волосы. — Разумеется, мы нигде не пишем черным по белому, что от употребления 'Шевелюры' действительно растут волосы. Мы только утверждаем, что у тех, кто пользуется 'Шевелюрой', больше волос и волосы у них более густые, чем у тех, кто ею не пользуется. Мы заявляем, что все больше людей со все более густыми волосами употребляет все большее количество 'Шевелюры'. И даже готовы подтвердить свои слова при помощи статистики.
— Поразительно, — сказал Сэм. — А где вы берете статистику?
Молодой человек смутился и понизил голос:
— В подробности лучше не вдаваться. Этой статистикой занимается между делом один знаменитый психолог. Знаете, тот самый, который выучил сорок нью-йоркских школьников читать слова, написанные красным мелом, втрое быстрее, чем написанные белым.
— Вот уж не знаю, как мой рецепт подействует на сорок нью-йоркских школьников, — ответил Сэм. — Но древние скифы отращивали с его помощью волосы за 450 лет до нашей эры. А 20 июня сего года с его помощью отросли волосы и у меня.
— Вы шутите?
— Нисколько.
— Эти волосы?
Сэм сконфузился.
— Я же не говорил, что вырастают хорошенькие кудряшки. Растут такие же волосы, какие у вас когда-то были. По-моему, это какое-то химическое соединение, стимулирующее гормональную активность.
Руфь со всех сторон оглядела макушку супруга.
— Сэм, у тебя больше нет лысины! — вскричала она. — На ней выросли волосы!
— Ну да! Что ж тут удивительного? — нетерпеливо отозвался Сэм. — Когда я рассказал тебе, что мне наконец удалось расшифровать скифский алфавит, ты просто-напросто зевнула от скуки.
Набриллиантиненный молодой человек даже взмок от нетерпения.
— Пожалуйста, побыстрее скажите мне, что это за рецепт!
— Это питье. Его принимают внутрь, — ответил Сэм. — В него входит кобылье молоко, трава, вероятно, та самая, которую древние греки называли моли, и белое вино. Думаю, что марка вина роли не играет.
Молодой человек, ухватив Сэма за рукав, тащил его куда-то в сторону. Руфь, не успев еще прийти в себя, последовала за ними.
— Растение! — тяжело дыша, произнес молодой человек и облизнул пересохшие губы. — Как оно там называется? То есть как мы его называем?
Сэм задумался.
— Боюсь, что не знаю. Никогда не был силен в ботанике.
Руфь издала громкий вздох облегчения.
— Слава богу! Сэм, ты простофиля! Тебя хотят одурачить.
