— Знаете, такое маленькое растеньице с крохотными белыми цветочками, которые раскрываются по утрам. Его всегда рисуют на рекламе 'Утренней радости'. Растет оно повсюду.
На предостерегающие знаки жены Сэм не обращал ни малейшего внимания.
— Знаю, знаю, — расплываясь в улыбке, отвечал молодой человек; руки его еще дрожали.
— Моли — очень интересное растение, — продолжал Сэм, — древним оно заменяло успокоительные таблетки.
Но тут разговор был прерван глухим стуком — Руфь упала в обморок.
Сэм поднял ее и извинился перед собеседником.
— Боюсь, что вечер испорчен. Просто удивительно — как только дело доходит до эпиграфики, моя жена начинает нервничать. Но она впервые потеряла сознание, услышав разговор на эту тему.
Молодой человек вложил в рот успокоительную таблетку и глубоко засунул руки в карманы.
— Не возражаете, если я провожу вас?
— Что вы?! — ответил Сэм. — Так редко удается поговорить о моей работе. Хотите послушать, как мне удалось расшифровать скифский алфавит?
— Сгораю от нетерпения! — воскликнул молодой человек. Он подозвал такси и придержал дверцу, помогая Сэму втащить Руфь. — Но сначала — одна мелкая деталь. Кто еще знает об этом рецепте?
— Пока только вы да я. И Руфь, если она слушала наш разговор. Вы не представляете, до чего приятно найти человека, которого интересуют древние скифы.
Со стоном отчаяния Руфь приподнялась на сиденье.
— Ах, осел ты этакий! — принялась она отчитывать мужа. — Его интересует только твой рецепт. Неужели ты не соображаешь, что он стоит миллионы? А ты взял и отдал его просто так.
— Это верно? — в голосе Сэма впервые промелькнули нотки подозрения.
— Конечно, меня интересует средство для ращения волос. Но древние надписи меня тоже интересуют. Скажите, а много народу умеет читать на древнескифском?
— Вот видишь, его интересует эпиграфика, — с торжеством заявил Сэм. — Сейчас я расскажу, как мне удалось расшифровать…
— Я просто жажду услышать ваш рассказ. Но сначала скажите, у вас сохранился образчик этого снадобья?
— Да, почти половина молочной бутылки. Но почему оно вас так интересует? Вам-то оно не нужно. Лучше послушайте…
— Тогда глядите! — вскричал молодой человек, отбрасывая всякую гордость, и сорвал с головы парик. Даже в тусклом свете кабины было видно, что он не так уж и молод.
— А, ну что ж, зайдите к нам, я дам вам глоточек, — ответил Сэм. Он помог Руфи выбраться из такси. От бессильной ярости она еле двигалась.
— Так вот, предчувствие, что я напал на верный след, появилось у меня, когда мне удалось раздобыть фотокопию наскальной надписи с вырезанным под ней изображением царя персов. Под рисунком была коротенькая подпись. Она могла означать множество имен: Дарий, Ксеркс, Артаксеркс…
— Не говори ему, Сэм, — простонала Руфь, падая в подставленное мужем кресло, — может, еще не поздно…
— Не будь смешной, дорогая. Моя статья уже принята к печати. Так вот, царя звали Ксеркс…
— Да, нет же. Средство для волос…
— Совсем забыл о нем, — ответил Сэм, доставая молочную бутылочку. — Не знаю только, насколько она чистая. Боюсь, Руфь не слишком тщательно их отмывает. Но насморка у меня нет…
— Меньше всего меня тревожат микробы, — отозвался набриллиантиненный мужчина, — мне бы только донести ее до рта.
Он обернул ладонь платком, но руки его так тряслись, что он боялся выронить бутылку.
— Сколько надо ждать, пока оно подействует?
— Около часа. До первой щетины. Сами волосы будут расти дольше.
Набриллиантиненный мужчина посмотрел на часы, глубоко вздохнул и уселся на диван.
— А теперь расскажите, как вы расшифровали скифский алфавит?
— С превеликим удовольствием! — отозвался Сэм и подал гостю аппарат для чтения микрофильмов. — Взгляните вот сюда. Вы, вероятно, думаете, что под рисунком высечено персидское имя в скифском произношении?
— Именно так я и думаю, — ответил бывший молодой человек, проведя дрожащей рукой по гладкой, как бильярдный шар, голове, — разумеется, персидское. Какое же еще?
— Вот и нет! — торжествующе воскликнул Сэм. — Если хотите, можете сами попробовать. Ничего не получится.
— Тогда я и пробовать не буду. Что же вы сделали? — он не мог оторвать взгляда от циферблата часов.
— Разве не ясно? Я взял древнегреческий вариант этого имени. И тут мне повезло! У меня оказался ключ к скифскому алфавиту.
— Потрясающе! — отозвался мужчина и начал расхаживать по комнате. — Извините, но от волнения я не в силах усидеть. Нервы ни к черту не годятся.
— Когда мне впервые удалось прочитать скифскую надпись, я чувствовал себя точно так, как и вы, — восторженно ответил Сэм. — Всю ночь глаз не мог сомкнуть. Есть от чего прийти в волнение!
— Знаете, мне кажется, у меня волосы на голове шевелятся.
— Верно, — согласился Сэм, — просто трепет охватывает, когда читаешь надпись, которая в течение стольких столетий была погребена! Прекрасно вас понимаю.
Руфь, перед этим скрывшаяся в спальне, вернулась в гостиную, держа в обеих руках по чемодану.
— Сэм, я ухожу от тебя. Сил моих нет глядеть на все это.
— Нет, Руфь, ты меня не бросишь. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю. Лучше я брошу эпиграфику. Теперь, когда я расшифровал скифский алфавит, я завершил труд, начатый пятнадцать лет назад. Хватит с меня древних надписей. Что ты скажешь на это, моя дорогая?
— Сэм, этот лысый мошенник прикарманит твой рецепт и заработает на нем пять миллионов долларов, а мы с тобой и гроша ломаного не получим. Ты ведь даже не знаешь его имени.
На лице у гостя появилось выражение уязвленной честности,
— Мадам, меня зовут Чак Бредфорд, — ласково произнес он. — Я не собираюсь красть рецепт вашего супруга. Напротив, я хочу ему помочь. В таких делах необходимо коллективное мышление. Вместе с ним мы…
— Вместе? Как бы не так! Я вам не позволю заработать миллион долларов на нашей идее!
— Я уже знаю рецепт.
— Тогда возьмите заодно и гранки, — сказал Сэм. — Но они еще будут мне нужны.
— Только взгляну на способ приготовления, — сказал Чак и принялся лихорадочно списывать рецепт в записную книжку. Затем, отбросив всякий стыд, он схватил бутылку' с эликсиром — и был таков.
Всю следующую неделю Руфь не выходила из дому, не включала радио и не смотрела телевизор. От рекламы нигде не было спасения. 'Шевелюра' гарантирует шевелюру! Не просто чуть больше волос! Не просто чуть меньше лысины! Те же волосы, что росли у вас когда-то! Волосы вашей ослепительной юности!'
К концу недели от 'Шевелюры' пришел чек на тысячу долларов. Руфь изодрала бы его в мелкие клочки, но теперь у нее уже не было сомнений, что скоро и впрямь появится маленький, и это ее остановило.
— Вот она, наша доля от эликсирных барышей, — плакала она, размахивая чеком под самым носом у Сэма.
— Вполне приличная сумма, — отвечал довольный Сэм.
— Ты — невозможный человек. Да знаешь ли ты, сколько они заработали на этом деле?
— Меня не интересуют чужие заработки.
— Ну попадись мне только этот Чак Бредфорд, — сказала Руфь, скрипнув зубами, — уж я ему…
В дверь позвонили. Вошел Чак.
— Не надо, Руфь, — попросил Сэм, — боюсь, он этого не вынесет. Он похож на… — Сэм замялся, подбирая слова.
Чак и в самом деле выглядел ужасно. Вновь отросшие волосы жалко свисали на его замученное и осунувшееся лицо.
— …На паршивого побитого пса, — докончила вместо мужа Руфь. — Ну и нервы же у вас, Чак Бредфорд! Сначала вы нас обжулили, а теперь набрались наглости и заявились в гости?!
— Нервы? — простонал Чак. Он упал на стул и обхватил голову руками. — У меня больше нет нервов. Они полопались от перенапряжения. Сэм, со времени Нерона мир не знал таких ужасов.
— О чем вы толкуете? — подозрительно спросила Руфь.
— Не притворяйтесь! Вы были с ним заодно.
— В чем дело?
— Нечего, нечего, — сказал Чак, — вы меня впутали в эту историю, вы и выпутывайте.
— Неполадки с эликсиром? — спросил Сэм с еще более кротким, чем обычно, видом.
— Провалиться мне на этом месте, если это не так.
— Этого я опасался.
— В чем дело? — повторила Руфь. — Никогда мне ничего не рассказывают. Ваши волосы, Чак, в полном порядке.
— Да, мои-то волосы, черт бы их драл, в порядке, — простонал Чак. — Я рву их целыми прядями, а они отрастают заново. У всех, кто пил из бутылки Сэма, отросли волосы. Столько волос, сколько душе угодно. И ничего с ними не делается. Беда в другом.
— Ближе к делу, — потребовала Руфь, — выкладывайте, что там у вас?
— Мы не потеряли даром ни одной секунды, — продолжал Чак, не обращая на нее внимания, — через несколько часов производство закрутилось на полную катушку. Не дней, слышите, а часов! Упаковка, реклама — все шло как по маслу. А как раскупали этот эликсир! О, как его раскупали! В магазинах, аптеках,
