человек…
Слова отпечатались в его сознании чёрными буквами некролога.
Более машина, чем человек… - прошептать… повторить… выучить наизусть…
Он УЖЕ был машиной, Кеноби, - взять из протянутой руки полный бокал. – Умной, коварной, сложной машиной под началом Палпатина. И был бы ею и дальше. И будет. Вы сделали всё, что могли.
Был?
Прошедшее время, сослагательное наклонение… Никогда не замечал, как ловко заставляют они – эти странно неживые слова – замолчать единственно справедливого судью – собственную совесть… И снова – память. Это ведь от НЕГО – живые и неживые слова. Он всё мерил собственными ощущениями, каким-то первобытным чутьём на жизнь и… не-жизнь? Может быть, это и есть – Сила?
Более машина, чем человек… - прошептать… повторить… выучить наизусть…
Чрезвычайно мстительная машина, Кеноби.
Не просто страх – панический ужас, когда волосы становятся дыбом, а между лопаток струйкой стекает холодный пот…
… А потом… потом он валялся в болоте… в ногах у Магистра Йоды… и также твердил… сам для себя:
Более машина, чем человек…
А на руках – тёплый тяжелый свёрток. Сын Избранного…
… Почти год – в болоте… в трясине…
Почему я? За что?
Судьба это…
Мастер?
Ммм?..
Почему вы здесь?
Судьба это…
А я?
Опять ты…
Но я летел на Татуин! Я был уверен, что лечу на Татуин! Почему я тогда оказался в этой луже?!
Предпочитаешь песок, ммм?..
… И вот он здесь…
Утро...
Два солнца восходят в мутной песчаной дымке. Быть буре. Худенький белобрысый мальчонка на руках у перепуганной женщины. Он – с поднятыми над головой руками. Под лопатку упёрся горячий ствол фермерского дробовика. Он уходит… мимо ограды… мимо полузанесённых песком и мелким гравием надгробий. Задержаться у крайнего.
Утро...
Краем глаза – позёмка заметает следы военных сапог…
Где-то там за звёздами чья-то очень близкая и далёкая одновременно душа отчаянно цеплялась за жизнь…
Узнать, почувствовать…
Ты?
Но… Толчок под лопатку. «Да иду я, иду…»
Более машина, чем человек… - прошептать… повторить… выучить наизусть и … ПОВЕРИТЬ…
* * * * * Никогда ещё сборы не были столь короткими. Многочисленные чемоданы с королевскими платьями канули в лету. Оставалось лишь со вздохом пересчитать имеющиеся в наличие кредитки. Немного. Хорошо, если хватит на дорогу… В один конец.
А что дальше?
Дальше Корускант. Дорогой, жестокий, прекрасный Корускант…
Безумие…
Весь её план – абсолютное безумие…
Допустим даже, что она сумеет ускользнуть из-под опеки Бэйла, с каждым днём всё более напоминающей золотую клетку, и без помех добраться до пункта назначения. Предмет же её поисков с равной долей вероятности мог находиться в любой равноудалённой от центра точке Галактики. Впрочем, она постарается разжиться информацией о местонахождении Лорда Вейдера по пути. Бывшая королева Набу и нынешняя гувернантка наследницы альдераанского престола грустно усмехнулась: «Лорд Вейдер… Кто бы мог подумать? Эни, Эни, о чём же ты молчал?». Впрочем, раньше или позже, но – согласно рангу – Тёмный Лорд объявится в Столице Мира.
Противно заныл голос разума, подозрительно дословно повторяя правильно-логичные доводы Органы и мягко-рассудительные – Оби-Вана.
«Неужели ты сомневаешься в нём?» - печально вопрошала душа.
«Мне страшно», - соглашалась она.
«Ты боишься? Чего?»
Да, она боялась. Но, задумываясь над природой своего страха, раз за разом анализируя всё произошедшее с ними, понимала – её страх – вовсе не рефлекторный страх матери за детёнышей и не иррациональный страх перед общественным мнением, перегруженным никому не нужными моральными директивами и этическими нормами. И в глубине души она приняла любую правду. Уже приняла.
Он – чудовище!
Ещё один долгий взгляд. Утвердительный кивок.
Да, Бэйл. Пускай будет по-твоему, но… - она тряхнула косами и с какой-то совсем уж – по мнению Органы – дикой гордостью постановила. – Значит, я люблю чудовище.
Вопрос состоял в том, чью правду она приняла.
«Ты боишься? Чего?»
«Да, боюсь. Боюсь, что он пройдёт мимо, когда я буду стоять в толпе. Пройдёт, равнодушно скользнув взглядом по моему лицу».
Итак, ей необходимо встретиться с Энекином. Как? О том, чтобы незаметно проскользнуть в Императорский Дворец, не могло быть и речи. Она не сомневалась – какие бы причины ни привели Скайуокера к Палпатину – последний не спускает глаз с трофейного джедая и его окружения. Как дать о себе знать и не привлечь при этом внимания Императора? О том, чтобы попросить помощи у бывших друзей и знакомых не могло быть и речи. Она представила, как без гроша в кармане заявится к Мон. Бедняжка… Не каждый день вот так без приглашения приходят в гости покойники.
Мон…
Кто она ей? Никто. Просто в какой-то момент они оказались по одну сторону смешных и никому не нужных уже баррикад, тщательно выстроенных бледной старческой рукой. Просто так… Ради забавы…
Подруга? Да, наверное… Была.
И всё же – ей нужна помощь.
Бэйл?
Бэйл ненавидит Скайуокера. И он ей не помощник. Нет, конечно, можно, прилетев на Корускант, поставить Органу перед фактом своего там пребывания и попросить разрешения немного попользоваться его счетами, но – он скорее поднимет на уши всё альдераанское посольство, и беглянку тут же сопроводят обратно – в уютный комфорт королевского дворца в Альдере. Значит, ей надо исчезнуть.
Итак, Мон. В конце концов, сенатор от Чандрилы без ума от всякого рода тайн и заговоров. Любопытна, но, что немаловажно, не болтлива.
Или нет…
Падме нерешительно повертела в руках датапад. Засопела, переворачиваясь, в кроватке Лея. «Прости, меня, дочка. Я знаю, что нужна тебе, но… я должна быть с твоим отцом – во что бы то ни стало…».
И опять голос разума.
«Да, я знаю. Знаю. Тот, кто сможет просто пройти мимо, так же просто сможет отдать приказ – всего несколько кратких слов – и никто никогда не узнает о том, что я жила в этом мире».
Дочь… Лея должна знать. Несмотря ни на что. Рано или поздно принцесса Лея Органа должна узнать, чья она дочь.
«Не подведи меня, подруга, не подведи».
Быстро пробежаться по клавишам терминала и надеяться, что короткая записка найдёт адресата.
«А не подведу ли я тебя?»
Значит? Значит, нет…
Я сама. Сама…
Или?..
