— А вы умеете хранить тайны? Никому ничего не скажете?
Но она уже берет сумочку.
— Идемте, тайны хранить я умею.
— Ну, раз вы настаиваете…
«Похоже, его мой визит не очень радует, — думает Мирта. — Нет, эту золотую россыпь нельзя отдавать другим».
Когда они вышли из машины, Бенедетто попросил ее закрыть глаза, взял за руку и повел наверх по выщербленным ступенькам. Наконец он сказал:
— А теперь смотрите.
Мирта открывает глаза и в немом изумлении оглядывается вокруг. Такое не увидишь даже в кинофильме. Внезапно стена опустилась вниз, и ее взору предстала спальня, вся в коврах и зеркалах. Высокая кровать с золотыми шишками, парчовые занавеси. В огромном зеркале отражается она, Мирта, в блестящем синтетическом платье с глубоким вырезом.
Бенедетто открывает зеркальный шкаф и вынимает черное шелковое платье, расшитое золотыми чудищами.
— Примерь.
Мирте никак не удается надеть невероятно длинное платье — их давным-давно никто не носит.
— Не так, расправь складки. И не извивайся, словно ты гала-шейк танцуешь. Представь себе, что ты индийская принцесса, а я чужеземный принц, который привез тебе в дар ларец с драгоценностями.
Мирта нетерпеливо протягивает руку к ларцу.
— Дай, покажи их, милый.
Она подходит к нему, гладит его по щеке. Он тяжко вздыхает.
— Нет, ты не умеешь играть роль. Ты как первоклассница, которую надо сначала обучить азбуке.
Бенедетто мрачно смотрит на спящую Мирту, трогает ее за плечо.
Мирта протирает сонные глаза, осматривается.
Бенедетто отворачивается, подходит к столику и ставит пластинку.
Мирта начинает лихорадочно одеваться.
— Что это за песня? — хрипло спрашивает она.
— Старинная.
— Мне такие не нравятся. Я хочу пить.
— Ты и так выпила предостаточно. Я принесу тебе мороженое.
Он исчезает, а Мирта смотрит на книги, мебель из красного дерева. Это же целое состояние. Нет, она своего добьется.
Бенедетто протягивает ей вазочку с мороженым.
— Дорогой мой, покажи своей Мирте робота.
— Робота? — ледяным тоном переспрашивает он.
— Ну да. Ведь об этом весь завод говорит!
— Идем. Я покажу тебе мою кухню-автомат. При желании ее можно принять за робота-повара.
— Вечно ты отшучиваешься.
Мирта недоверчиво идет за ним в кухню и, разочарованная, возвращается в спальню.
— Пожалуйста, расскажи завтра обо всем в дирекции.
— Глупец! Теперь ты сам без пяти минут начальник и не должен ни перед кем отчитываться.
— Ну, как же! Административный директор с весьма солидным окладом.
— Мой милый, деньги еще никому не вредили. — Она чмокнула его в щеку. — Я так рада, что ты станешь административным директором.
О, она уже строит далеко идущие планы. Но он знает, как ее придержать.
Скорчив гримасу, он шепнул ей с заговорщическим видом:
— У меня тоже есть свой архив. Но только на любовниц.
Мирта в ужасе отшатнулась.
Бенедетто взял со столика бокал, завернутый в веленевую бумагу.
— Благодарю тебя за незабываемый вечер, Мирта. Это тебе на память. Прощай, прекрасное не повторяется дважды. Желаю тебе удачи.
Но Мирта не слушает его, она требует, чтобы он вызвал машину немедленно, сейчас же. Ее глаза пылают гневом. Бенедетто это и приятно и грустно. Все же лучше ненависть из страха, чем равнодушие той, другой Мирты.
«О Бенедетто, ты и в самом деле верил, что я выйду за тебя?» А он отказывал себе даже в сигаретах, чтобы сводить ее в кино или в бар, а потом у дверей получал холодный прощальный поцелуй.
В комнате еще сохранился запах духов Мирты.
— Черт побери, ты не находишь, что пора проветрить комнату, Бедный Йорик?
Но стены надвигаются на него, давят, словно стенки гроба.
Надо выйти, подышать свежим воздухом.
Заложив руки за спину, он бредет по улице, сплошь изрытой ухабами и рытвинами. Не проходит и трех месяцев после ремонта, как рабочие начинают снова засыпать дорогу галькой.
«Подрядчики наживаются на каждой яме, — мрачно думает он, с яростью поддевая ногой камешки. — И правильно делают. Зато налогоплательщик имеет право протестовать на страницах многочисленных журналов и газет. Собственно, я это знаю давным-давно. Просто сегодня мне особенно тоскливо, и я готов выть от злости. Разочарование в Мирте? Но чего можно ждать от женщины, которая спит сначала с Торболи, а затем с этим старикашкой Бессоном? Ну что ж, каждый прокладывает себе дорогу посвоему. Только ее дорога тоже вся в ухабах и ямах. Эта красотка решила, что в два счета приберет меня к рукам. Ошибаетесь, милочка. Впрочем, так ли уж я неуязвим? В пятьдесят лет неприятные воспоминания слабеют и пропорционально возрастает желание».
— Стой.
Это часовой резервации несиан. Он предупреждает Торторелли, что дальше идти небезопасно. Но если у синьора там девочка, то он готов его проводить.
— В моем городке говорят: «Покаешься в блуде, прощение будет». — И он, выразительно ухмыляясь, поглядел на Бенедетто.
Торторелли молча повернулся в зашагал прочь.
«Надо же было этим туземцам угодить в тюрьму. Если даже ему и удастся вызволить их оттуда, полиция живо упечет за решетку других. Слишком уж они импульсивны и неосторожны. О господи, кто это стоит у ворот?»
Молодая женщина подползает к нему на коленях и просит с мольбой в голосе:
— Синьор, меня зовут Неена. Сжалься надо мной. Мы знаем — ты добрый и могучий. Ты бог, а боги все могут.
— Богов нет, Неена.
— Нет, есть. На Несе раньше тоже был бог, а потом его не стало.
Бенедетто знает эту легенду. Прежде на планете обитал зеленоглазый бог. Он летал в межзвездной пустоте, а когда уставал, опускался на Нес р любовался своим отражением в озерах и речках. Он был одинок, вокруг были только небо, земля и вода. Богу было грустно, и он не раз думал, как бы избавиться от одиночества. И вот однажды Он решил превратить свое бессмертное тело в семена жизни. На безлюдную планету пали с неба семена жизни, а сам бог исчез навсегда. Его волосы превратились в цветы и растения, глаза — в моря, кости — в горы, кровь — в мужчин и женщин, которым дано любить друг друга, а кожа — в змей, лягушек и птиц.
— И все-таки богов нет. Есть люди, одинаковые, хоть у них различный цвет кожи и волос.
— Ты всемогущ и добр, ты один можешь мне помочь.
— У нас есть свои кали. Вот они действительно всемогущи. Но расскажи, что случилось. Сядем на ступеньки, тогда патруль нас не заметит.
Теперь он видит, что Неена очень молода и очень хороша собой. Сидя на ступеньках, она зябко кутается в шаль из плотной цветной ткани. Ее история проста и печальна. Она любит Стильмара, племянника могущественного каля. Но дядя против их брака — Неена простолюдинка, к тому же она бежала из резервации «Новой Америки». Поэтому влюбленным приходилось встречаться тайком. Четыре дня назад полиция устроила облаву, и, чтобы спасти подругу, Стильмар выскочил из кустов. Его арестовали и обвинили в краже на заводе. Неена клянется, что он невиновен; в глазах у нее слезы. Торторелли обещает ей помочь, и она сразу перестает плакать.
— Как же ты вернешься?
— Патруль меня не заметит. И потом, у меня есть деньги. Полицейские любят деньги.
— Вот видишь, Неена, если б мы были богами, нас нельзя было бы подкупить.
— Так написано и в ваших книгах. Да только мы сидим за колючей проволокой, а вы повелеваете нами. Значит, в книгах вы пишете одно, а делаете другое? Но ты не такой, как другие. Ты добрый. Семя твоего бога проросло в тебе, а в других оно умерло.
— Я не очень-то силен в ваших поверьях. Но у нас на Земле говорят: «На бога надейся, а сам не плошай». Если вы будете покорно молчать, то останетесь рабами.
— Стильмар не хочет быть рабом, а Неена во всем верит Стильмару.
— Так твой дружок подстрекает к восстанию? — забеспокоился Торторелли.
Неена тихонько смеется.
— Стильмар — он хитрый. Он поет песни, и кали часто приглашают его. Он поет, а народ все понимает.
— И полиция тоже?
— Пока нет. Если только ты не скажешь.
— На меня можешь положиться.
Неена попыталась поцеловать ему руку, но он не дал. Проводил ее до угла и велел быть осторожной. И сразy вернулся домой.
