Минутой позже в Лазурный зал вбежала запыхавшаяся фрейлина королевы.
— Ваше величество! — воскликнула она, приседая в почтительном реверансе. — Королева принесла миру сына.
Разрумянившийся премьер пожал руку Великому Багени и сказал дрожащим голосом:
— Достаточно, чтобы он подумал: да будет сын!
Король движением руки подозвал Начальника дипломатического протокола:
— Подай мне Орден Величайшей Благодарности.
И его королевское величество лично приколол к груди Великого Багени жемчужную звезду, сказав при этом:
— Наш дорогой гость действительно необыкновеннейший человек!
— О, провидение! — воскликнул премьер. — Ваше величество, он должен получить титул королевского камергера.
— И старшего конюшего, — добавил маршал двора.
Король одобрил предложения.
— А теперь, — сказал его величество, — мы приглашаем любезного нашему сердцу гостя на торжественный банкет.
Столы, установленные традиционной подковой, прогибались под тяжестью тарелок и блюд. Этот прием превосходил торжество, организованное двором в день коронации.
Премьер болтал с мадам Ростен, исполнявшей ответственные обязанности супруги министра изящных искусств. Генерал Косен забавлял анекдотами свою обворожительную соседку, баронессу Кен. Король прислушивался к рассуждениям профессора Зено, ректора Королевской академии. Остальные гости оживленно беседовали, рассуждая обо всем и ни о чем. Великий Багени молчал.
Мы записали беседы, которые велись поблизости от короля и высокого гостя.
Так, например, премьер сказал, обращаясь к мадам Ростен:
— Багени — прирожденный политик. За каких-нибудь сорок минут я с его помощью разрешил четыре чрезвычайно сложные проблемы государственного характера.
— А именно? — спросила супруга министра изящных искусств.
— Могу сказать только, что вскоре мы станем самым могущественным государством в Солнечной системе.
— Господин Багени — прежде всего ученый, — вклинился в разговор профессор Зено. — Мы только что обменялись с ним несколькими фразами.
— Вы разговаривали с Великим Багени? — изумился премьер.
— Я говорил, он слушал. Я прекрасно понимаю его, когда он говорит молча.
— О чем же вы беседовали?
— Эрудиция этого человека подавляет. Он знает все. Да что я говорю! Он знает больше, чем все! С его помощью мы наконец познаем тайну жизни и смерти.
— Проблемы государственного характера гораздо важнее, — заметил премьер.
— Великий Багени был послан учеными.
— Политиками, господин профессор!
— Вдохновенными! — воскликнула мадам Ростен.
— Учеными! — упирался ректор. — Его возвращение подтверждает теорию наших ученых, что некоторые из метеоритов суть космические корабли, запущенные с Земли несколько тысяч лет назад. Следует напомнить, что господин Багени прежде всего установил контакт с профессором Аустином, то есть с представителем мира науки.
— Стечение обстоятельств. Если б не губернатор…
— Господин премьер, — прервала баронесса Кен. — Великий Багени сам разберется, что к чему.
— Пусть разберется, — заявил король и, показывая на гостя серебряной вилкой, спросил: — Что означает его улыбка?
— Он хочет сказать: «Я был, есть и буду политиком, — объяснил премьер. — Как руководящий государственный деятель я был послан в ракете для того, чтобы вернуться на Землю и обеспечить продолжение политической линии наших праотцов, той самой линии, которую с железной последовательностью реализует ваше правительство!»
— Нет! Нет! — протестовал профессор. — Вы неверно прочли его мысли. В глазах маэстро я прочел: «Я был, есть и буду ученым!»
— Из его жестов ясно следует, что это неправда. Он дал мне недвусмысленно понять: он был, есть и будет политиком.
— Я читаю по его глазам, как по открытой книге. Он был, есть и будет ученым…
— Вы оба ошибаетесь, — проговорил генерал Косен. — Это солдат. Взгляните на его фигуру.
— По моему скромному разумению, — загудел министр финансов, — господин Багени — экономист.
— Господи, какая чепуха! — возмутился королевский лейб-медик доктор Пробст. — Если б он умел говорить, он сказал бы: «Моя специальность — медицина».
Дискуссию прервало появление полковника Торнера.
— Ваше королевское величество, — рявкнул военный, вручая королю голубой конверт. — Мы получили ультиматум.
— Ультиматум?
— Наши южные соседи требуют выдачи господина Багени.
— Какая наглость!
— Свои претензии они обосновывают тем, что космический корабль опустился в той части Африки, которая-де семьдесят лет назад была их собственностью.
— Невероятно!
— Они грозятся разорвать торговые отношения, если мы…
Полковник замолчал. В банкетный зал вошел майор Дель, провозгласив с порога:
— Ультиматум! Наши северные соседи требуют выдачи господина Багени. Они утверждают, что этот человек — гражданин их государства, поскольку ракета опустилась на территории, которая сто лет назад принадлежала им. Они грозятся порвать с нами культурные связи.
Король открыл рот и тут же закрыл его, не произнеся ни слова, потому что в дверях появился дипломатический курьер.
Хоть он и запыхался, но ухитрился произнести:
— Ультиматум!
— Ультиматум от юго-восточных соседей, — спокойно пояснил Председатель королевского совета. — Они требуют выдачи…
— Довольно! — прервал король. — Мы назначаем Великого Багени вице-королем принадлежащих нам африканских территорий.
— Вот ответ, достойный великого монарха! — воскликнула мадам Ростен под бурные аплодисменты.
Около восьми часов вечера гости направились в бальный зал. По счастливой случайности я заметил, что мадам Ростен в сопровождении новоиспеченного молчаливого вице-короля вышла в сад. Говорят, у хорошего газетчика должно быть по меньшей мере две пары ушей. Наверное, поэтому я услышал, как она говорила:
— Великий Багени утомлен. Отдохните же перед тем, как приступить к выполнению тяжких обязанностей вице-короля… Пройдемте в беседку.
У хорошего газетчика должно быть по меньшей мере две пары хороших глаз. Наверное, поэтому я заметил, как господин Багени присел на скамейку в беседке… Несколько позже, когда мадам Ростен отошла, к нему подошел незнакомец, и я услышал:
— Я представляю другую державу. Я чрезвычайный посол…
Хороший газетчик никогда не теряет самообладания и по мере возможностей старается поспевать всюду. Наверное, поэтому я сумел добраться до аэродрома и занять место пилота самолета. Минутой позже сюда прибыл Великий Багени в сопровождении незнакомца.
— Взлет, — распорядился тот. — Курс — триста семь.
Я незамедлительно выполнил приказ, прекрасно понимая, что теперь все зависит от меня. Когда мы набрали высоту, незнакомец разговорился.
— Мое правительство, — говорил он вице-королю, — предлагает вам пост главного директора концерна… Нет?.. Так я и думал. Действительно, смешное предложение! Я выполнил свои обязанности. Теперь я буду говорить от собственного имени. Взгляните вниз… Тысячи огней… прекрасные города… фабрики… железные дороги… Все это может стать нашим. Вдвоем мы завоюем мир. В наши карманы потекут капиталы всех банков, и в ближайшем будущем мы станем во главе Соединенных Штатов Мира. Два президента — вы и я. Я и вы! Черт побери! Что с мотором? Вынужденная посадка?.. Только этого не хватало! К тому же в Африке! Пилот! Что вы делаете!..
Третьего июля текущего года я получил приказ от коменданта шестого форта, капитана Дорна:
— Разведать участок А-8 третьего квадрата. Патруль — пять человек. Возвращение в двадцать тридцать.
Мы отправились немедленно. Через четверть часа сержант крикнул:
— Господин лейтенант, к нам бежит какой-то человек!
Это был Великий Багени. С соответствующими почестями мы доставили его в форт.
— Отвести подлеца в камеру! — крикнул капитан. — Это никакой не Багени, а курьер бунтующих племен. Отличный бегун, марафонец.
— Великого Багени в камеру? — воскликнул я изумленно. — А если… если он опять чудесным образом покинет тюрьму?
— Сказки! Вы знаете, как он тогда сбежал. Его выпустил один из наших часовых.
— Негры говорят, что он сбил собак со следа.
— Ерунда. Перед шалашом мулатки собаки учуяли след раненой антилопы.
