СОЛНЦЕ НА ПРОДАЖУ
День похищения солнца вызвал большие перемены в поведении Мартина Хэмблтона. Он всегда казался немного странным — буквально каждые пять минут убегал в свою мастерскую в конце сада. Но уж если вам удавалось завязать с ним разговор, вы убеждались, что Мартин приятный и интересный собеседник. Он был таким, даже когда речь шла не о науке.
К тому же Мартин был красивым мужчиной. И прежде, чем началась история с похищением солнца, я была, что называется, заинтересованной стороной. В то время наши отношения еще не нашли точного определения, но мы много времени проводили вместе и мне довольно часто слышался издалека звон свадебных колоколов.
Меня зовут Джудит Картис. В те дни я работала младшим репортером в местной газете 'Вопль Вудбриджа' и жила по соседству с семьей Хэмблтон. Я была недурна собой: коротко стриженные вьющиеся волосы, зеленые глаза. При этом все говорили, что я очень хорошею, когда злюсь. И видимо, в то воскресное утро я тоже смотрелась весьма неплохо.
Мы собирались устроить пикник на весь день. По этому случаю Мартин привел в порядок мопед, а я испекла кукурузное печенье. С каким нетерпением я ждала этой поездки! В половине восьмого утра камушек ударил в окно моей спальни. Верхом на заборе, разделяющем наши сады, сидел Мартин; шевелюра его развевалась под утренним ветром. Он поманил меня рукой — и в мгновение ока я оказалась в саду.
— Пикник отменяется, — заявил Мартин.
Едва я открыла рот, чтобы возразить, он перебил.
— Ничего не поделаешь, есть кое-что поважнее. — Мартин показал в сторону мастерской; он был явно взволнован. Я не раз видела его в подобном состоянии и потому несколько минут объясняла, чего стоит его новое изобретение.
— Лучше пойди посмотри, — сказал он, — то, что я придумал, всколыхнет весь мир.
— Это я уже слышала! Не далее как когда ты изобрел мопед для езды по воде. Полгорода собралось провожать тебя в Европу, до которой ты хотел добраться на английской соли. А далеко ли ты уехал?
— Я сумел добраться до почты, а для науки это — немалый шаг, — сказал он с достоинством. — Оставалось кое-что доделать… Пошли, ты не пожалеешь, не будем терять времени.
Что-то новое появилось в его интонациях: в обычной взволнованности я уловила самоуверенные нотки, каких прежде не было. Я поверила, что изобретение Мартина может всколыхнуть мир. И я надеялась на это: ведь Мартин мне очень нравился.
Впервые за долгое время я увидела, что сарай тщательно прибран. Он был почти пуст, только посреди стояли какие-то две машицы, которых раньше не было. Одна походила на электрогенератор, а другая помещалась в огромном металлическом ящике, занимавшем не меньше пяти квадратных футов. Обращенную к входу сторону ящика покрывали бессчетные циферблаты и кнопки. Машины были соединены между собой проводами.
— Твои агрегаты не поражают красотой, — заметила я. — Что с ними делать?
Мартин подтолкнул меня поближе. Сверху на ящике была установлена подвижная рама. Над нею находился прибор, напоминавший два гигантских компаса.
— За дело! — сказал Мартин энергично. Он взял карту Большого Лондона и закрепил ее на раме. — Можешь внести свою лепту, — добавил он милостиво. — Дай мне точные географические координаты этой местности.
Я назвала цифры. Он повернул стрелки на нескольких приборах.
— Теперь укажем масштаб карты.
Он установил еще какую-то стрелку, потом нажал одну из двух красных кнопок.
В тот же миг сарай как-то странно завибрировал.
— Где мы находимся? — спросил Мартин.
Я молча показала на карте Вудбридж.
— Хорошо, будем считать, что радиус действия установки — три мили. — Он опять покрутил какие-то стрелки.
— Центр здесь, — продолжал он, отводя стрелки назад, пока они не остановились на зеленом пятне нашего парка.
— Теперь открой дверь, — скомандовал Мартин, — и скажи мне, подходит ли погода для пикника?
Я взглянула на небо: облака плотной завесой скрывали солнце, хотя день был теплый.
— Загорать бы не пришлось. Но все равно жаль, что мы не поехали. Ну, а что дальше? — спросила я.
Мартин не ответил. Он только загадочно улыбнулся и нажал вторую красную кнопку.
Ошеломленная, я отпрянула от двери. В глаза хлынул яркий свет, словно внутрь сарая направили прожектор. Весь сад купался в солнечных лучах. Они лились со сверкающего неба, а облака, нет, не уплыли, у них не было на это времени, они просто исчезли.
Сначала я отнеслась ко всему с недоверием.
— Тогда поработай сама, — сказал Мартин. — Переведи стрелки на три дюйма вправо.
Я робко выполнила его распоряжение, и в тот же миг свет солнца исчез, над нами снова нависло пасмурное небо. Но Мартин показал рукой на отдаленную часть парка: деревья там все еще купались в солнечных лучах.
Мне пришлось поверить Мартину. Я бросилась к нему на шею, желая поздравить с успехом. Но он высвободился из моих объятий и сухо сказал:
— Наконец-то до тебя дошло.
Я была очень взволнованна, и мне было не до обид. Мартин повернулся к установке и отечески положил на нее руку.
— Я постараюсь, — произнес он с некоторой торжественностью, — изложить тебе суть дела как можно проще, чтобы ты поняла. Ты знаешь, конечно, что наша Земля окружена атмосферой, в которой присутствуют водяные пары и всякого рода частицы. Меня давно интересует теория распределения этих взвешенных частиц и зависимость этого распределения от магнитных сил.
Мартин продолжал говорить, и постепенно голос его приобретал все более торжественные интонации. Вот он сделал паузу, взглянул на свои ногти и поправил галстук (раньше, подумала я, он не надевал галстука даже по воскресеньям). Когда в своем изложении он дошел до самой сути, в его речи появилось королевское 'мы'.
— Таким образом, мы добились того, что можем контролировать действия магнитных сил. В данный момент мы располагаем магнитным лучом достаточной силы, чтобы преодолеть естественные магнитные поля в атмосфере. Наш луч способен вытеснить их по всей ее толще. Солнечные лучи могут беспрепятственно проникать сквозь такую открытую зону: их не рассеивает фильтр из пылевых частиц и водяных паров. Эта зона получит название открытой зоны Хэмблтола, — произнес он с достоинством, — пли сокращенно ОЗХ, эти же буквы будут присвоены установке, контролирующей эту зону. Величайшим достижением является то, что лучи ОЗХ мы можем направлять в любое место земного шара из этой лаборатории. Для этого нужны всего лишь точные географические координаты. Более того, мы можем регулировать мощность луча, охватывая площади практически любого размера. Итак, мы можем утверждать, что нам удалось похитить солнце.
По его собственному желанию, Мартин приобрел славу человека, укравшего солнце.
Он не раскрывал своего секрета, по его настоянию молчала и я. Мы развлекались, проделывая эксперименты. Сначала мы вели работу только в окрестностях: спустя два дня сады Вудбриджа буйно зацвели, а я была такой загорелой, словно побывала на Ривьере. Потом желание экспериментировать повело нас дальше. Услышав по Би-би-си, что бесконечные дожди буквально затопили Гулль и его пригороды, мы тотчас же достали крупномасштабную карту Йоркширского побережья и стали кратковременно облучать те места каждые полчаса. Вечером в последних известиях сообщили, что погодные условия в Гулле трудно определить словами: сначала с неба сыплет снег с дождем, потом вдруг теплые лучи солнца заливают город, отчего над ним поднимается густой туман. В последующих передачах о Гулле не было сказано ни слова.
Затем наше внимание привлекла Новая Зеландия. В течение трех дней мы непрерывно облучали Южный остров и были вознаграждены за наши усилия: радио сообщило, что впервые в истории на леднике Франца-Иосифа появились проталины.
Это были золотые денечки!
Однако я чувствовала, что в душе Мартина растет недовольство. Понять причину его было нетрудно. Мартину наскучило видеть меня единственным свидетелем своего триумфа. Ему нужна была аудитория, он жаждал удивить мир.
Наконец Мартин признался, что не знает, как лучше поступить.
— Ты же работаешь в газете, — сказал он. — Разузнай, что нужно сделать, чтобы общественность заговорила обо мне.
Я напомнила ему, что в местной газетенке работаю совсем недавно, пишу о скромных свадьбах и церковных благотворительных базарах. Вряд ли мне сразу доверят научный репортаж, да и раздела-то соответствующего у нас нет.
И вдруг меня осенило.
— Благотворительные базары!
— Милочка моя, придумай что-нибудь получше. Уж не хочешь ли ты поместить меня вместе с ОЗХ в киоске, дабы демонстрировать ее наряду с самыми цветущими новорожденными.
— Нет, я имею в виду другое. Ты не обидишься, если мы начнем с малого?
— Все великое начинается с малого, — назидательно произнес Мартин. — Продолжай, мы слушаем.
— В ближайшую субботу праздник в церкви святого Георгия, а на следующей неделе методистская церковь устраивает благотворительный базар. Вспомни, был ли хоть один праздник в августе не испорчен дождем? Во всяком случае, на ближайший уик-энд предсказывают осадки. Ты бы мог обеспечить хорошую погоду на время праздников, а я бы написала об этом. Сотрудничество со святой церковью вряд ли может кому-нибудь не понравиться.
— А как церковь узнает про ОЗХ?
— Ты расскажешь все сам. Надевай чистую рубашку и отправляйся без промедления к священнику Хыозу. Скажи, что в субботу после обеда ты гарантируешь хорошую погоду. Я пойду с тобой; ведь репортеры всегды рыщут в поисках сенсаций.
— Он мне не поверит.
— Сразу, конечно, нет. Но если во время праздника здесь будет светить солнце, а в миле от парка будет лить дождь, мистер Хьюз от удивления лишится дара речи. А обретши его, сообщит об этом мне, когда я приду брать интервью. То же самое будет и с методистским священником. Ну как?
— Неплохо, — снизошел Мартин. — Конечно, жаль демонстрировать великое открытие на пустячном церковном празднике.
