Конечно, консерваторы, любители старины, протестовали и здесь, но их, как всегда, перекричали. Дорогу транспорту! Не так ли?
Манхаттан внизу кишел массой мчащихся разноцветных машин. Аварийные вертолеты пикировали на них, спеша убирать искалеченные обломки, пока на дороге не образовалась пробка. На остров с севера на юг над местами прежних улиц в сорока футах друг от друга шли двести полос. Они бежали над зданиями, под ними и даже сквозь них. Это был лучший в мире город, созданный машинами и для машин. А Дэвис по восемь часов в сутки управлял судьбами этого автомуравейника. И всегда, когда парил здесь на вертолете, он особенно остро ощущал свое могущество.
— Сюда, — бросил он пилоту, указывая на пятую полосу, ведущую к причалу. Темно-красный «додж» шел со скоростью 65 миль в час, задерживая движение на мили позади. Места обойти его не было, пробка была неизбежна. — Вниз, — снова скомандовал Дэвис, взял «додж» на прицел и выстрелил.
Заряд краски попал на капот машины. Водитель понял предупреждение и увеличил скорость до безопасной цифры — 95 миль. Но метка осталась, водителя найдут по ней — краска смывается только спецрастворителем, принадлежащим Службе движения, — и накажут. За первую пробку штраф двести долларов, а за последующие водителя снимают с дорог на сроки от пяти до ста дней. В таком случае приходится ездить городским транспортом. Дэвис содрогнулся при одной мысли об этом.
На Батарейном мысе и острове Бедло был порядок, п вертолет повернул назад. Дэвис взял бинокль, чтобы проверить Стейт-айлендское шоссе, и увидел, что из двадцати двух полос при входе в Нью-Йорк заняты только шестнадцать. Главный пик почти миновал, можно начать готовиться к следующему, в часы ленча.
Вокруг Международного торгового центра скопление машин не рассасывалось. То же самое наблюдалось и у громады Гаража. Смог держался на уровне семьдесят девятого этажа. Дэвис увидел красные сигналы «Занято» на всех нижних девяноста двух этажах и понял, что остальные сорок не смогут вместить всех машин, стремящихся сюда по двадцати пяти подъездным путям. Он вызвал контроль.
— Говорит Дэвис. Дайте мне Управление парков и площадок.
— Парков и площадок? — голос прозвучал недоверчиво.
— Да. — Он подождал и, когда ему отозвались, заговорил быстро и напористо: — Я управляющий движением Дэвис. Приказываю очистить Батарейный парк. Я намерен через пять минут перебросить туда две тысячи машин.
— Вы не можете…
— К чертям, если не могу! Кто управляет движением? Очищайте парк!
От Центрального парка осталось только немного травы, задыхающейся в выхлопных газах, гибнущей в тени многоярусных путей и под ногами миллионов горожан, которые устремлялись сюда к единственному клочку зелени в радиусе одиннадцати миль. Большая часть парка была погребена под огромным Гаражом и семью ярусами путей. В качестве уступки любителям прошлого на крыше Гаража поставили клетки с животными, они простояли там две недели, пока на них не наехал какой-то пьяный в «линкольне». Угоревшие животные разбежались по эстакадам, но тех, что не погибли под колесами, скоро выловили.
— Как быть с людьми? — спросил Отдел парков.
— Сочувствую им. У них есть еще четыре с половиной минуты. — Он выключился, вызвал Отдел регулировки.
— Говорит Дэвис, — сказал он. — Направьте Пятую батарейную, ярусы два — десять в Центральный парк.
— Есть, сэр.
Потом он вызвал Нижний город, приказал па протяжении семи кварталов закрыть Уолл-стрит. Позже придется направлять транспорт в обход, это затянется часа на четыре.
Самая большая пробка была, как всегда, у Эмпайр стейт билдинг, где северо-южная магистраль обходила огромное здание на двенадцать полос в сторону. На поворотах машины заносило, прижимая к ограждениям, и ежедневно здесь теряли управление и валились, разбиваясь о нижележащие ярусы, десятки машин. Это было своего рода зрелище, и служащие теснились у окон, чтобы видеть, как крутятся вышедшие из повиновения машины. Сегодня движение казалось почти нормальным, и Дэвис приказал держать скорость 110 миль на повороте и 115 при выходе из него. Но все же этого было недостаточно: приходилось притормаживать, теряя скорость, и после поворота ширина движения уменьшилась. Дэвис увидел, как один «бьюик» пошел юзом, ударился об ограду, перевернулся, и водитель, вылетев сквозь съемную крышу, упал ярусом ниже и исчез в потоке машин. «Бьюик» откатился и тоже исчез из виду.
— Домой, — приказал Дэвис.
Вертолет опустил его на крышу.
Дэвис просмотрел сводки об авариях, подписал их. Выше нормы, а в секторе у Эмпайр стейт на 6,2 % выше, чем на прошлой неделе. Сам Дэвис был упомянут как сообщивший о пробке у причала; была и информация о том, что заполнен Центральный парк, к тому же директор взбесился, узнав о переброске туда машин. 'К чертям его', — подумал Дэвис. Была еще одна жалоба от фирмы 'Меррилл Линч, Питс, Феннер и Агпю'. Двое из членов ее правления застряли на Уолл-стрит и опоздали на совет. Он бросил жалобу в корзину. Снаружи или внутри, — это трудно определить, когда одной стены нет, — рабочие сбрасывали стальные плиты для дороги, выдергивая для экономии времени часть болтов.
— Оставьте эти чертовы болты, — прорычал Дэвис. — Эта штука все равно будет трястись.
Грохот был оглушительным даже сейчас, когда семь транспортных полос находились в тридцати футах отсюда, а, когда ветка пройдет здесь, он станет еще сильнее. Дэвис надеялся, что стену поставят обратно. Он позвонил Смиту, спросил о показателях у Эмпайр стейт билдинг.
— С девяти утра четырнадцать смертельных случаев.
Это было на 10,07 % выше нормы, а пик, связанныи с ленчем, должен был начаться через четыре минуты.
— Проклятый Эмпайр, — проворчал Дэвис. На табло сектора штаб-квартиры ООН вспыхнул красный свет; он включил впдеофон и увидел нагромождение двенадцати машин на четвертом ярусе, увидел, как сыплются тела и части тел, машины и части машин. Черт, теперь не миновать еще одного гневного звонка. Проклятые иностранцы, — почему они думают, что их идиотские проблемы важнее транспортных?
Зазвонил красный телефон директора, и он взял трубку.
— Дэвис слушает.
— Показатели растут, — проскрипел директор. — В чем дело?
— Сектор Эмпайр стейт, — ответил Дэвис. — Это и еще кое-какие здания.
— Сделайте что-нибудь. Я уполномочиваю вас.
— Нужно убрать Эпайр стейт, — сказал Дэвис. — И получить еще сорок ярусов в гараже центра.
— Это невозможно.
'Ничего нет невозможного, — подумал Дэвис. — Просто ты боишься консерваторов. Трус'.
— Сделайте что-нибудь, — повторил директор.
— Хорошо, сэр. — Он подождал, пока в трубке щелкнуло, и бросил ее на рычаг. Он глубоко вдохнул воздух кабинета — это было действенней затяжки сигаретой — и начал отдавать короткие приказания по общему каналу.
— Пошлите еще десять аварийных вертолетов, — бросил он. Когда их в полтора раза больше, то и обломки убираются во столько же раз быстрее. — Сократите сроки оповещения родных до пятнадцати минут. — Это было уж слишком, но явно ускорит обработку аварий в Бруклине и Нью-Джерси. Сейчас, когда один пик только что прошел, а другой начинается, обломки накапливаются вне приемных центров и дробилки часто бездействуют. — Повысьте минимальную скорость на пять миль в час. — Это составит не меньше ста миль на магистралях и шестидесяти пяти на ярусах.
Он включил видеофон, проследил, как вводятся новые скорости, как начинают спешить машины. Отдел очистки сообщил о посылке десяти вертолетов; он вздохнул свободнее, переключил видеофон на сектор Эмпайр, увидел третье за этот день огромное нагромождение на третьем ярусе и чертыхнулся. Он закрыл проезд на 34-ю улицу, приказал трем бульдозерам сгонять туда все обломки, позвонил в Отдел оповещения, чтобы срочно направили бригаду. К полуночи, когда движение уменьшится, можно будет отправить машины и трупы в Нью-Джерси.
Красный телефон зазвонил трижды. Что-то сверхважное. Он схватил трубку, выкрикнул свое имя.
— Только что умер директор, — прозвучал истерический голос. — Вы — его заместитель.
— Сейчас приду. — Заместитель, ладно. До конца дежурства остается шесть часов, за это время он успеет кое-что сделать. Он повернулся к Смиту. — Вы будете управляющим здесь, — сказал он. — Я сейчас получил повышение.
— Есть. — Смит едва взглянул на него. — Открыть полосы один — девять, — приказал он.
Переход от помощника к управляющему совершился мгновенно. 'Вот что значит хорошая школа', — подумал Дэвис.
Он поднялся в кабинет директора. Сотрудники стояли молча, глядя на труп на полу. Светились четыре табло, звонила дюжина телефонов. Дэвис отдал короткие распоряжения.
— Вы, вы и вы, отвечайте на звонки, — сказал он. — Вы и вы, следите за табло. Вы, вынесите труп. Вы, — указал он на секретаря, теперь его секретаря, — созовите общее совещание. Срочно!
Он просмотрел табло, проверил отделы движения, регулировки, аварий, оплаты въезда, оповещения. Отдел смертности показал отличные цифры — новым управляющим там стал Уиллборн. Дробилки работали хорошо. Отдел аварий сообщал, что темпы уборки выше нормы.
— Директор скончался, — сказал он сотрудникам. — Его место занимаю я. — Все кивнули. — Большнство отделов работает хорошо. — Он взглянул на Смита. — Но движение транспорта — никудышнее. Почему?
— Эмпайр, — ответил Смит. — Мы теряем 20 % только на том, чтобы обогнуть это чертово здание.
— Как у вас с распределением работ по бригадам? — обратился Дэвис к управляющему строительством.
— В порядке. — Управляющий быстро перечислил с дюжину мелких работ.
— Главное — Эмпайр, — резко проговорил Дэвис. — Мы не можем вечно огибать его. — Он взглянул на управляющего строительством. — Уберите его, — приказал он. — Совещание окончено.
Позже, когда он посмотрел с крыши в ту сторону, бригада разборщиков уже сняла верхние десять этажей Эмпайр стейт билдинг и срезала угол на сороковом ярусе путепровода, по которому уже мчались машины. Поток был ровным, и Дэвис улыбнулся. Он не помнил, чтобы принимал когда-либо более необходимое решение.
